Пещанская Марина - Театр теней стр 2.

Девочку привели уже после ужина, поэтому ее покормили не в столовой, а на кухне, а потом отправили в спальню-казарму, где она, видимо что-то перепутав, преспокойно заняла мою койку под номером шесть. Когда меня выпустили из карцера и я, почистив зубы и умывшись, побежала в кровать и ловко взобралась по лестнице на свой «второй этаж», моему изумлению не было предела. На моем месте посапывала маленькая незнакомка, похожая на очень красивую и дорогую куклу, а ее роскошные кудри лежали веером вокруг головы, накрывая всю подушку и даже свисая вниз!

Сперва я не поверила, что передо мной самая обыкновенная девочка, такой же человек, как и я. Мне она показалась феей из волшебной сказки, и я мгновенно вообразила, что ее привело сюда какое-то страшное и уму непостижимое черное колдовство. Перед моими глазами ясно встала картина: королевский дворец, золотая колыбель, в колыбели тихо качается кудрявая малышка под кружевным одеяльцем. Но тут большое и красивое окно с цветными стеклышками распахивается от порыва сильного ветра, который задувает все свечи в королевской спальне, и в комнату в полнейшей темноте влетает страшный филин с недобрыми горящими очами, огромными и круглыми, будто блюдца. Филин подлетает к кроватке, широко взмахивая темно-фиолетовыми плюшевыми крыльями (тут я вспомнила мягкую игрушку, которую подарили одному мальчику из нашей группы), хватает девочку за ворот ночной рубашки хищными когтями, возносится ввысь и улетает в непроглядный беззвездный мрак зимней ночи, который вливается в открытое окно, будто чернила из надкушенного стержня. Злой филин уносит девочку в запредельно далекие неведомые края, но добрый волшебник в образе белого голубя догоняет его, храбро вступает с ним в поединок и клюет его прямо в глаз! Филин от боли разжимает когти, и девочка падает с небес точнехонько в мою интернатскую кроватку под номером шесть! И теперь я должна помочь ей вернуться домой, в ее сказочное королевство, похожее на прекрасную мечту или сладкий сон. При этом я знаю, что добрый голубь принесет мне подсказку и я обязательно найду туда путь и верну девочку родителям. И королева-мать всплакнет и подарит мне золотой апельсин, а король пообещает полкоролевства, только я не возьму, а ухвачу за крыло ослепительно-белого голубя и вернусь в интернат на свою шестую койку Размышляя в таком духе, я крепко уснула, свернувшись клубочком у ног этой новенькой девочки.

Сквозь пелену полуобморочного сна я чувствовала, как кто-то ласково и мягко щекочет мне лицо: нос, щеки и лоб. Может быть, это злой филин парит надо мной, задевая меня краешками лиловых плюшевых крыльев? А вдруг он вернулся за своей добычей и сейчас заберет эту девочку от меня и унесет ее кому-нибудь другому? Я с трудом разлепила веки, села на кроватке и испуганно уставилась в темноту. Перед собой я увидела хитрющее круглое личико кудрявой девочки, которая сияла на меня в ночи своими зелеными, как у кошки, глазами и лукаво улыбалась, растянув губы до ушей. В руке она крутила маленькое перышко, выдернутое не у филина, а, скорее всего, из подушки, и щекотала им мой нос. Я оттолкнула ее руку, чихнула и пригляделась. Теперь красота девочки уже не казалась мне волшебной: на лице веснушки и царапины, под ногтями грязь, во рту не хватает переднего зуба, да еще этот ее «бывалый» прищур, как у помоечной кошки

 Ты не принцесса!  твердо заявила я.

 Тише ты!  прошипела девочка, зажимая мне рот своей крепкой горячей ладошкой.  Все спят! Ну конечно, я не принцесса! Я Жанна. А ты кто?

 Юля,  робко ответила я.

 Шепотом говори!  вновь зашипела девочка, сделав круглые глаза.  Почему ты спишь в моей кровати?

 Это моя кровать!  тихо, но решительно произнесла я.  Шестой номер мой, у кого хочешь спроси!

 Завтра будем спрашивать,  усмехнулась девочка,  а сейчас проваливай!

 Как это проваливай?  растерялась я.

 А вот так!  И девчонка повалилась на меня всем телом, трясясь от еле сдерживаемого смеха, и начала спихивать меня с кровати.

Я испуганно вцепилась одной рукой в матрас, а другой в ее роскошные кудри. Какое-то время мы отчаянно боролись, толкаясь и пихаясь ногами и локтями и тяжело сопя, а потом я вдруг почувствовала, что матрас уже наполовину свесился вниз и мы обе вот-вот полетим с кровати. Я широко раскрыла рот в беззвучном крике. Беззвучным он получился, потому что девчонка закрыла мне рот обеими ладошками, а когда я начала задыхаться, на миг убрала ладошки, отвернулась и тут же навалила на меня сверху подушку. Я подхватила подушку и замерла, не дергаясь. Но девчонка не стала меня добивать и спихивать на пол, а неожиданно схватила за ноги и втянула обратно на кровать вместе с матрасом.

 Значит, так,  чуть слышно пробормотала она, задыхаясь,  я только что спасла тебе жизнь, а за это ты должна кое-что для меня сделать!

 Что?  тяжело дыша, еле вымолвила я.

 Сейчас ты пойдешь со мной на кухню и покажешь, где лежит нормальная еда: я проголодалась до ужаса, а эти ваши воспиталки ничего мне не дали, только хлеб и манную кашу!

 Привыкай!  прошептала я.  У нас тут всегда так кормят!

 Ага, так я и поверила!  иронично улыбнулась девочка.  Я своими глазами видела, как они там на кухне распивали какао и жрали бутерброды с колбасой и с сыром и еще консервы открывали! Выходит, все-таки есть у них вкуснятина!

 Это они, наверное, из дома принесли,  неуверенно ответила я.

 Из дома?  высокомерно усмехнулась девочка и с видом знатока добавила:  Они из дома ничего сюда не приносят, кроме плохого настроения! А отсюда тащат продукты целыми сумками!

 Откуда ты знаешь?  шепнула я, невольно затаив дыхание.

 От меня ничего не скроешь!  хитро подмигнула девочка и ухмыльнулась.

Впоследствии меня еще не раз поражала непостижимая способность Жанны угадывать и замечать в окружающем мире двуличие, ложь и плутовство. Сама я не обладала этим удивительным даром и постоянно оказывалась в дураках. Но при этом я, как ни странно, никогда не чувствовала себя обиженной или чем-то обделенной. Мне даже нравилось, что неприглядная изнанка жизни, похожая на гниль, затаившуюся под яркой кожицей спелого фрукта, остается скрытой от моих глаз до последнего и я могу спокойно, не сомневаясь и не боясь, радоваться жизни. Вообще-то Жанна, несмотря на всю ее ушлость и ловкость, тоже умела радоваться, но в ее радости никогда не было ничего наивного и простодушного. Ее с самых ранних лет отличала от других детей какая-то особенная проницательность и непередаваемая взрослая ирония, мелькающая, словно солнечный зайчик, в ее понимающей улыбке и остром взгляде. Я, раскрыв рот от изумления, наблюдала за этой похожей на цыганку девочкой. Она не пробыла в интернате и нескольких часов, а уже знала, что воспитатели воруют еду, что охранник часто оставляет свой пост без присмотра, дабы потихоньку сбегать в ларек за водкой, поэтому стащить у него ключи от кухни плевое дело. Что дежурящая по ночам нянечка тоже не промах выпить на пару с охранником, а после выпивки будет клевать носом и не заметит, как по коридору бегают дети, которым в этот час полагается крепко спать в своих постелях.

Едва мы оказались на кухне, как Жанна мгновенно сориентировалась и отыскала початую коробку какао-порошка и большую распечатанную упаковку сосисок.

 Видала?  насмешливо бросила она в мою сторону.  А ты говоришь: каша с хлебом!

Помню, мы с ней тогда наелись сосисок до полного отупения, я даже опьянела от непривычно сытного и вкусного ужина. А потом мы горстями запихивали в рот сухой и сладкий какао-порошок с приятной шоколадной горчинкой и запивали его ледяной водопроводной водой.