Я буду приносить в семейную кубышку какую-никакую блестящую монетку. И папа с мамой не смогут меня упрекнуть за то, что за вечерним чаем я увлеченно читаю «Фархада и Ширин» или Сказание о Гильгамеше.
Да Единственная радость почитать за чашкой чаю. Так себе у меня перспективы.
Запивая на кухне молочным кофе бутерброд с докторской колбасой я устало смотрел в окно. С мутно-серого неба хлопьями падал снег. На дворе была вторая половина февраля. Мой самый нелюбимый отрезок года. Когда один день жаркое солнце и слякоть; прошлогодние кучки собачьих экскрементов, обнаружившиеся под стаявшими сугробами. А назавтра ни просвета в тучах; мир как бы окутан тенью; снегопад.
Настроение было такое, что хоть в петлю лезь. Казалось: вся Вселенная ополчилась против меня. Но что делать?.. Надо было одеваться и ехать в колледж. Помимо учебников я сунул в рюкзак томик Махабхараты. Хоть почитаю в метро.
Выйдя из подъезда под проникающим за шиворот мокрым снегом, я двинулся черепашьим шагом по залитому слякотью тротуару. Редкие прохожие тоже направлявшиеся к метро легко меня обгоняли. А куда мне спешить?.. К Вору, который выудит из моего кармана червонцы?.. Или к нацисту Адольфу всегда готовому почесать кулаки о мою физиономию?.. Эх-х-х
У стеклянных дверей метро я увидел стройные миниатюрные фигурки двух девушек раздающих какие-то цветные бумажки; по-видимому рекламные проспекты.
Я тяжело задышал выпуская изо рта облачка пара. Сердце у меня заныло.
На меня часто накатывали тревога и слабость, когда я видел своих привлекательных сверстниц. Зажатый пугливый интроверт в свои семнадцать лет я был, конечно, невинный голубок. Я не знал, что такое сводить девушку в кафе или в парк аттракционов. А женское обнаженное тело видел только на фото в интернете.
Это было причиной режущей мне сердце на дольки острой тоски. Меня мучил страх: я так и превращусь в дряхлого сморщенного деда ни разу не поцеловав и даже за руку не подержав ни одну девушку
Я сбавил шаг но не остановился. И скоро оказался между двух девушек, протягивающих листовки.
Ай, молодой человек!.. поймала меня за рукав та девушка, что была справа.
Я повернулся к ней и застыл соляным столбом, пораженный ее красотой.
На меня смотрели полные блеска монгольские глаза. На щеках девушки играл нежный румянец. Алые губы-лепестки улыбались. Черные брови точно нарисованы углем; над левой бровью родинка.
Ну-ка, принц. Возьми у меня листовку!.. бойко сказала красавица с раскосыми глазами.
Д-да выдохнул я. Взял листовку и не глядя сунул в карман. Я смотрел только на изящную «монголку».
Тогда и у меня возьми, раздался тихий, похожий на журчание ручья, голосок слева.
Я обернулся на вторую девушку. И чуть не прикусил от изумления палец.
Чудо чудное!.. Эта вторая девушка была не менее хороша, чем первая. Видимо, индийский бог любви Мадана решил пошутить, сведя вместе двух столь восхитительных красавиц.
У «девушки слева» кожа была светло-смуглого оттенка напоминающего легкий загар. Темные волосы заплетены в длинные волнистые косы. Девушка смотрела робко, стыдливо. Ее томные агатовые глаза были как глаза лани. Если первая девушка воплощала дальневосточную красоту, то вторая персидскую, иранскую.
«Персиянка» тоже протягивала мне листовку.
Я снова не глядя взял бумажку и спрятал в карман. Очарованный, околдованный, точно пораженный молнией в самое сердце я топтался между двух красавиц.
Вспомнилось: в тюркской сказке скитающийся батыр видит ночью две луны. Одна луна настоящая. А вторая это сияющая красотой шахская дочь, заточенная в башне.
А я я увидел две луны днем. Это были земные луны с красиво изогнутыми бровями и милыми улыбками. Воистину: если бы моя встреча с красавицами произошла ночью я не заметил бы небесную луну. Девушки затмили бы свою гуляющую в облаках сестру.
Хороший ты мальчик!.. с чистым, как звон маленьких бубенчиков, смехом сказала раскосая красавица.
А «персиянка» слабо улыбнулась своими по-детски чуть пухлыми губами.
Я вконец растерялся. Во мне поднялась подлинная буря. Я успел раздеть девушек глазами. Со сладко замирающим сердцем подумать, каким бы райским блаженством было бы обнимать и целовать обеих красавиц. И как должно быть упруги их похожие на наливные яблочки груди.
Я почувствовал, как от стыда розовеют мои уши. Точно кудесницы могли прочесть мои нескромные мысли. В итоге я бесповоротно струсил.
Пробормотал едва разборчиво:
Я Вы Извините
И со всех ног бросился за стеклянные двери метро. Взмокший, как жеребенок сбежал вниз по лестнице.
Я очнулся только в качающемся вагоне электропоезда.
Я развалился на сиденье прерывисто дыша. Сердце кувалдой ударяло в грудную клетку. Нерадостные беспорядочные мысли кружились и жалили меня, как стая шершней. Мне хотелось плакать от обиды. Ну почему я не долбаный пикапер, не похититель женских сердец а несчастный лузер, жалкий замордованный студентик?.. Только что я видел двух прекрасных девушек будто сошедших со страниц моих любимых сказок. Одна из красавиц многозначительно обронила, что я «хороший мальчик».
А что сделал я?..
Стрельнул номер телефона у той или другой прелестницы?.. Пригласил: «А не встретиться ли нам завтра в кафе «Звездочка»?..». Хотя бы просто улыбнулся?.. Нет. Я позорно бежал. Притом, что жил мечтами о девической ласке. Я был точь-в-точь голодный, который настолько забит и запуган, что не решился взять свежую лепешку с подноса и только в очередной раз проглотил слюну.
Какой же я ничтожный червь!.. Качусь в свой богом проклятый колледж где меня будут шпынять наглые одногруппники. А девушек я больше не увижу. Завтра вполне вероятно они будут раздавать свои листовки уже у другой станции метро.
Но если я и встречу красавиц на том же месте, что и в этот раз что толку?.. Я ведь трус. Я не посмею добиваться их внимания. Хотя нежные, чуть лукавые взгляды двух волшебниц это то, чего я страстно желаю.
Я попытался отвлечься чтением Махабхараты, которую достал из рюкзака. Но буквы прыгали у меня перед глазами слова размывались. Тогда я вынул из кармана листовки которые получил от девушек. Я ожидал увидеть на цветастых листовках рекламу пылесоса, кошачьего корма или пиццерии. Но с листовок на меня глянули мои знакомые девушки.
Что за волшебство?.. Я протер глаза. Нет зрение меня не подвело. С одной листовки на меня смотрела изображенная кистью умелого художника та самая «монголка» с жаркими рысьими глазами, держащая белую розу. С другой листовки подруга «монголки», похожая на молодое деревце «персиянка»; с ярко-алой розой в нежных руках.
Никаких надписей на листовках не было. Девушки точно подарили мне свои портреты чтобы, глядя на эти портреты, я с тоской вспоминал двух изящных ланей, которых упустил, и корил бы себя за трусость.
Я вложил листовки в томик Махабхараты и положил книгу в рюкзак. По вечерам, в своей спальне, я буду смотреть на портреты красавиц и плакать, плакать.
Слезы сбегали по моим щекам и сейчас когда я сидел в вагоне летящего по черному тоннелю электропоезда. Попутчики от толстой бабки в платочке и с расписанной узорами тряпичной сумкой до заросшего щетиной мужика, от которого разило паленой водкой и немытым телом косились на меня с некрасивым любопытством. Но что мне за дело было до окружающих?!..
Весь день в колледже я был сам не свой.
Но мне повезло: попа Гаврилы и рыжего Адольфа не было. Одногруппники говорили: Гаврила выстаивает службу в храме по случаю какого-то религиозного праздника а Адольф отбыл в военизированный тренировочный лагерь бонхедов. Пса и Вора за какую-то провинность хорошенько отчитал Полковник так что те ходили смирными ягнятами. Подвергать меня особым издевательствам сегодня было некому.