Она закричала, что было сил, колотя связанными ногами стенки своей тюрьмы. Через минуту машина остановилась. Внезапная яркая вспышка света ослепила её.
Очнулась, мля! услышала она хриплый голос. Заткнись, пока я не оторвал тебе голову, нахуй! Между прочим, я заебался тя тащить. Где благодарность? М?
Надя почувствовала тычок в бок и попробовала открыть глаза. Она лежала в багажнике, а сверху на неё смотрел этот ублюдок.
А, это ты, мразь! сказала она, узнав в нём самого одиозного члена БЧП. Ничего ты мне не сделаешь, а отвезёшь своему начальнику, как миленький!
Чехман прорычал что-то нечленораздельное и захлопнул крышку. Автомобиль тронулся и снова начало трясти. Тело Нади превратилось в один сплошной эпицентр боли. Живот крутило, хотелось в туалет, одни мышцы затекли, другие сводили периодические судороги. О сне не могло быть и речи. Большую часть пути Надя рыдала и не могла успокоиться. Слёзы хоть чуть-чуть отвлекали от физической боли. Под конец поездки её начали сводить с ума голод и жажда, и она уже подыскивала способ уйти из жизни, но так ничего и не придумала.
Они ехали весь день. Потом её вытащили из багажника как мешок с картошкой. Стемнело. Она успела осмотреться и узнала это место.
Борисовка. Крупное поселение домов на семьдесят. Она была здесь однажды, ещё когда был жив Коля. Здесь на протяжении семи поколений жили и правили Петровы семья, члены которой передавали власть над губернией по наследству.
Север жил богаче других подмосковных земель. После резни, которую учинили пóсты тридцать лет назад, власть всё равно осталась за Петровыми и даже укрепилась. В самый ответственный момент они отказались участвовать в абсурдном набеге на Москву, за что их не только пощадили, но и дали им некую степень автономии при соблюдении определённых условий, которые поставили в Москве. Петровы активно следили за выполнением этих условий, а также за тем, чтобы никому, кроме них, эта роль не дай бог не досталась.
Надю положили на диван в сенях, и она громко застонала.
Заткнись! сказал Чехман. Детей разбудишь, овца, мля!
Он взял какую-то тряпку и пошёл к ней. Надя догадалась, что он хочет сделать кляп, и сказала негромко:
Дай попить.
Это ещё что такое?! вдруг услышала она глубокий баритон откуда-то из коридора. Слава, позови-ка Марьяну и Алишера, а сам вали с глаз долой! Давай-давай! Доложишь мне с утра, после завтрака.
Чехман хмуро кивнул и исчез за дверью.
Надя не знала нынешнего главу семьи лично. Говорят, именно он науськал Грабовского сдать Колю пóстам, поэтому она старалась держаться от его владений подальше. Она бы ни за что не вернулась сюда, если бы буферный лес не прилегал к территориям его клана. За эти десять лет, Надя слышала слишком много историй, которые не оставляли сомнений в том, что Петров жестокий и расчётливый барин. Он казнил и миловал, исходя из своих личных соображений, и никто не мог ему возразить.
Борис Петров оказался невысоким пожилым человеком с идеальный осанкой. Он был одет в синий махровый халат и мягкие домашние тапочки, тоже синие. Его седеющие волосы были небрежно зачёсаны налево. Острые черты лица делали его похожим на каменную статую, но стоило посмотреть ему в глаза, как это ощущение пропадало, и перед Надей тут же возникал живой и деятельный образ. Три морщины глубоко прорезали его высокий лоб и выдавали в нем человека, склонного к длительным и мрачным размышлениям.
Надя ожидала увидеть нечто совершенно иное как минимум жирного и самодовольного ублюдка, типа Чехмана, но только ещё жирнее и более злобного. Он не оправдал её ожиданий и тем, что сказал:
Слава явно сделал больше, чем его просили. Его накажут. Сейчас придёт Марьяна, развяжет тебя, вымоет, накормит и положит спать, а Алишер присмотрит за тем, чтобы всё прошло спокойно. А потом мы поговорим.
Пить! прохрипела Надя.
Петров принёс ей стакан воды и помог напиться, не развязывая.
Развяжи меня! Мне надо в туалет!
Э-э, нет, дорогуша, этого я не сделаю! сказал Петров, ставя стакан на стол. Можешь, конечно, сходить под себя, но я бы на твоём месте дождался Марьяны. Потерпи чуток.
Развяжи, я не буду сопротивляться.
Петров рассмеялся.
Если бы я был таким идиотом, то не дожил бы до своих лет, сказал он. Я же вижу, что ребята обошлись с тобой нехорошо. Но я припас для тебя кое-что более подходящее твоему уровню. Позволь мне сначала искупить вину, а уж после этого мы обсудим необходимость твоего сопротивления. А вот и она!
Хозяин, сказала Марьяна, расшаркавшись. Звали?
Да, солнце! сказал Петров. Помоги бабе сходить в туалет. Развяжи, вымой, напои и накорми. Выдели комнату для гостей наверху, ту, что без окон, постели чистое бельё, и размести нашу гостью там. Дверь на ключ. Ключ мне лично.
При слове "гостья", Марьяна быстренько смерила Надю взглядом, легко обнаружив между её состоянием и словом "гостья" если не противоречие, то сильный контраст.
Где Шер? спросил Петров.
Снаружи, склонив голову в белой косынке, сказала служанка.
Ну? И чего ждём?
Она суетливо кивнула и приступила к своим обязанностям.
###
Когда Надя проснулась, голова всё ещё болела. В целом она чувствовала себя несравнимо лучше, чем вчера, но любое движение давалось ей с трудом и отдавалось резкой болью в мышцах. На лбу набухла шишка, шея чесалась в том месте, куда попала игла парализатора.
Она осмотрелась при свете единственной лампы накаливания. На стене висел портрет Петрова Первого основателя династии. Изба была сколочена на славу. Крупные брёвна лежали вплотную друг к другу и источали лёгкий хвойный аромат. "Что ж, это лучше, чем багажник", заключила Надя.
На завтрак ей принесли салат из моркови со сметаной, тушёную картошку с овощами и капустой, кусок свежего ржаного хлеба и иван-чай. Из приборов была только деревянная ложка. Она поела с большим удовольствием, отмечая про себя, что давно не пробовала такой вкусной еды.
Петров пришёл сразу после того, как Марьяна забрала у Нади посуду. Когда дверь открылась, пленница привстала.
Не вставай, сказал барин. В руках он держал древний пистолет. Тебе нужно отдохнуть, а нам нужно поговорить.
Надя вернулась на кровать, сложила руки на груди и удостоила его самого злобного взгляда, на который только была способна.
Петров был одет по-простому, без излишеств сапоги, штаны из грубой ткани, рубаха, да жилетка; но при этом носил на шее золотой амулет, изображающий ревущего медведя, стоящего на задних лапах символ его власти.
Что тебе от меня нужно? спросила Надя, оставив слово "урод" за скобками.
Мне нужна твоя помощь, спокойно сказал Петров.
С чего это я должна тебе помогать? Вы, сволочи, забрали меня у моей семьи! Я даже не знаю, что теперь с ними! говоря это, она сжала покрывало так сильно, что на кулаках побелели костяшки.
Мне жаль это тебе говорить, но все они погибли. Когда мои люди нашли вас, в лагерь ворвался фуражир и уничтожил всех. Тебе повезло, что Славе и в этот раз не изменил его особый талант к выживанию.
Я тебе не верю! гаркнула Надя. Пóсты так не работают!
Ой, ли? спросил Петров. Тридцать лет назад, когда я был ещё пацаном, я видел совсем другое.
На самом деле, Надя обдумывала такой сценарий. Она увидела фуражира и поэтому убежала. Наверное, инстинкт сработал не просто так. Эти суперлюди очень опасны. Но по её наблюдениям они не были склонны к агрессии ради агрессии. Если фуражир и убил Стаса и Виталю, то только потому что не признал в них мирных иммигрантов.
По сути, Слава спас тебе жизнь, заключил Петров.
Спас мне жизнь?! взорвалась Надя, не выпуская однако из вида пистолет в руках барина. Твои отморозки и стали причиной нападения фуражира!
Хозяин пожал плечами и сказал: