Почему у ребёнка развивается такое иррациональное и саморазрушающее убеждение, которое психоаналитик Вайсс называет патогенным, поскольку оно явно противоречит здоровым целям и интересам ребёнка? Причина в том, чтобы поддерживать авторитет и добродетель наших родителей и, следовательно, безопасность наших отношений с ними. Хорошо известно, что подвергшиеся насилию дети регулярно отказываются осуждать своих жестоких родителей. Вместо этого они осуждают себя. Когда их родители благополучно реабилитированы, дети избавлены от беспокойства о безопасности этих отношений. Говорят, что большинство людей предпочли бы быть грешниками на небесах, чем святыми в аду, постоянно оправдывая своих родителей, беря на себя ответственность за плохое обращение с собой и разрабатывая личные бессознательные теории, чтобы оправдать это. Это как если бы ребёнок бессознательно говорил: Всё в порядке
В любом случае, я многого не хочу. На самом деле, я, наверное, даже этого не заслуживаю. Это не твоя вина, это моя.
Дети постоянно меняют направление своих собственных потребностей и желаний в интересах безопасности и адаптации. Один мальчик подавляет свою обычную соревновательность и состязательность, потому что он понимает, что его отцу всегда нужно побеждать, или он начинает терпеть неудачи в школе, потому что подсознательно делает вывод из поведения своего отца, что отец будет ревновать, если его сын будет учиться лучше, чем он. Дети могут быть весьма восприимчивы к своим родителям и никогда не регистрировать эти восприятия сознательно. Мальчик, у которого отец был склонен к соперничеству или зависти, беспокоился о том, что причинит боль своему отцу своей силой и успехом, но, возможно, он никогда сознательно не регистрировал мысль: "Мой отец соперничает со мной и завидует мне". Тем не менее, мальчик очень заинтересован в том, чтобы почитать своего отца, чтобы убедиться, что они оба остаются в безопасности. На самом деле он может объективно заблуждаться относительно истинных мотивов своего отца, но результат тот же.
Фрейд сосредоточил бы внимание на потребности мальчика отказаться от своей романтической привязанности к матери из-за угрозы кастрации со стороны ревнивого отца, но факт остается фактом: дети жертвуют своими нормальными стремлениями или подавляют их по самым разным причинам. Одна из моих пациенток в детстве стала чрезвычайно привередливой и вежливой, потому что не хотела обременять свою подавленную мать. Она выросла с чувством вины из-за обычных побуждений быть неряшливой. Став взрослой, если бы она почувствовала хоть малейшее желание полениться и заставить своего парня больше заниматься уборкой, она бы почувствовала вину за то, что ей что-то сходит с рук. Другому пациенту в детстве было трудно заводить друзей, потому что он чувствовал вину за то, что бросил свою одинокую мать. В ответ на своё чувство вины он обычно оставался дома и составлял ей компанию, играя в карты, готовя еду и смотря телевизор, все это время жертвуя своим нормальным стремлением к самостоятельной жизни с друзьями и волнением от новых испытаний.
Подобные переживания порождают патологические убеждения, которые предсказывают, что если мы будем преследовать свои цели, то поставим под угрозу наши связи с родителями или иным образом поставим под угрозу нашу психологическую безопасность. Мы каким-то образом причиним им боль, или они причинят боль нам. В любом случае, мы проигрываем. Патогенные убеждения вызывают психологические проблемы. Обычные цели или задачи развития приносятся в жертву ради сохранения, подпитки и защиты наших отношений с родителями и их последующими доверенными лицами. Если у нас есть патогенное убеждение, что обретение независимости ранит чувства наших родителей, у нас будут проблемы с самостоятельным функционированием.
Проблема с патогенными убеждениями заключается в том, что их трудно изменить. Обладая высокой адаптивностью в момент своего формирования, эти убеждения вмешиваются в нашу жизнь. Однако отказ от этих убеждений подвергает нас риску быть оторванными от наших опекунов или пострадать от них. Рассмотрим следующую распространенную закономерность: мы растем с патогенным убеждением, что мы не заслуживаем любви. Затем кто-то появляется и любит нас. Вероятно ли, что мы увидим, примем или оценим этот позитивный поворот событий? Нет. Вместо этого мы придаем большое значение негативным сообщениям, которые отражают нашу самокритику, и не учитываем позитивные, которые могут противоречить этой же критике. Поскольку мы склонны дискредитировать доказательства, противоречащие нашим убеждениям, и переоценивать доказательства, которые их подтверждают, патогенные убеждения являются замкнутыми и самоподкрепляющимися. Вот почему они сохраняются и во взрослой жизни.
Патогенные убеждения часто принимают простую форму. Мужчина, проходивший у меня терапию, начинал заикаться всякий раз, когда начинал критиковать меня. Смысл этого был таков: если я буду критиковать, мой терапевт разозлится. Этот мужчина был очень привязан ко мне и очень чувствителен к любой воображаемой угрозе нашим отношениям. У него было патогенное убеждение, почерпнутое из его опыта общения с родителями, что если он будет критиковать другого человека, то тот обидится и разозлится, тем самым поставив под угрозу отношения. Другие распространенные патогенные убеждения включают такие идеи, как: "Если я буду зависимым, мои родители будут чувствовать себя опустошёнными. Если я буду независимым, мои родители будут чувствовать себя обделенными. Если я буду горд, то буду унижен. Если я буду выпендриваться, меня будут критиковать. Если я буду эгоистичен, другие почувствуют себя обиженными".
Такие убеждения зарождаются в детстве и часто сохраняются неизменными во взрослой жизни. Как только эти убеждения начинают направлять наше поведение, мы просто воспринимаем их как естественный способ нашего функционирования и мира в целом. Мы не думаем, что я иррационально переживаю своего супруга и друзей так, как если бы они были моими родителями. Мы действуем в соответствии с невысказанным и бессознательным предположением, что сходство между прошлым и настоящим истинно. Только если мы особенно психологически проницательны или пользуемся преимуществами терапии, большинство из нас может сознательно оценить, в какой степени наше нынешнее восприятие мира повторяет наше прошлое.
В то время как патогенные убеждения изначально были нацелены на другие аспекты психологической жизни, помимо секса, стремление к сексуальному удовольствию также присутствует в той или иной форме в детстве. Дети, очевидно, испытывают физическое удовольствие, и хорошо известно, что это удовольствие иногда связано со стимуляцией гениталий. Однажды испытав такое удовольствие, к нему стремятся снова и снова. К сожалению, сексуальное возбуждение в нашей культуре сопряжено с табу и неизбежно чревато конфликтами и осложнениями. Поэтому неудивительно, что для человеческого разума, для которого психологическая безопасность является такой главной целью, сексуальное возбуждение должно представлять особую проблему.
Чувство вины, беспокойства и подавленности
Убеждения ощущаются, а не просто мыслятся. Когда патогенные убеждения подавляют сексуальное возбуждение, они делают это с большой эмоциональной интенсивностью, потому что часто включают в себя чувства вины и беспокойства. Чувство вины неотличимо от сознательного или бессознательного убеждения в том, что мы плохие, потому что причинили кому-то боль. Беспокойство в данном контексте это чувство тревоги, сопровождающее патогенное убеждение в том, что кто-то важный для нас ранен или хрупок. Эти два чувства вина и беспокойство почти всегда возникают одновременно. Мы беспокоимся о том, чтобы не причинить боль другим, и когда мы это делаем, то чувствуем себя виноватыми из-за этого. Нам легче испытывать чувство вины за то, что мы причинили кому-то боль, если мы уже беспокоимся о нём.