Надо уточнить у судмедэкспертов, Эмиль нажал кнопку «отправить» и сунул гаджет в задний карман джинсов, не заметили ли они чего необычного. Если такую сцену ставить, брызги крови и положение тел все равно будут кривыми. Ты умница! Это гениальная мысль. Черт, почему она мне не пришла в голову?
Просто нужно время от времени смотреть кино, ввернула Вера. А что за пятый?
Пятый был найден повешенным.
Сам повесился?
Он был под кайфом. Такого можно было взять за руку, отвезти куда угодно, как ребенка. Оформили как самоубийство пока. Вообще есть еще одна трудность. Жена Ардити давит. Она не хочет шумихи, постоянно лезет с вопросами и торопит. Приятного мало основателя Ардитис застрелили в перестрелке сбытчики травки. Мне было бы обидно умереть такой смертью. И все же, Эмиль откатил кресло и уселся за компьютер, не я один уверен, что миллиардеры так просто не кончают. Надо копать. Кристоф дело не закроет.
А что нам делать с его сыном? Он собирается позвать нас на частный аукцион. Хочет, чтобы мы нашли картину в его замке. Кстати, что за замок?
Эмиль вздохнул, быстро набрав в строке поисковика какое-то название, а потом чуть сдвинул экран в сторону Веры. Перед ее глазами предстал удивительной красоты холмистый пейзаж и утопающий в кронах средиземноморских сосен, как бы нависающий над голубизной моря, настоящий средневековый замок из серого камня с зубчатыми стенами, башнями, бойницами и красной черепицей.
Шато де Пон ДАзур на Лазурном Берегу в ста двадцати километрах от Ниццы. В конце девятнадцатого века его купил и отреставрировал богатый русский ювелир. В две тысячи десятом у его предков замок выкупил Ардити.
Ты был там? не спросила, а выдохнула Вера.
Нет.
Хочешь принять предложение Даниеля Ардити?
Эмиль не ответил. Он вернул на экран игру, в которую резался, когда Вера его потревожила тестировал новую РПГ с анимешного вида девицами, вооруженными луками и двуручными мечами, релиз которой должен был состояться в конце месяца. Он щелкал мышью, а по губам скользнула едва уловимая усмешка, которая могла значить все, что угодно. И то, что он предпочел бы продолжить резаться в свои игры на компьютере, чем лезть в игры миллиардеров, и горячее желание ребенка раскопать этот муравейник.
Глава 2. Быть Сальвадором Дали
Понедельник, 3 апреля
Школа Лувра Было непросто вновь возвращаться туда, где в прошлый раз ее едва не короновали посмертно. Ритуал, в котором участвовала Вера, чтобы вывести на чистую воду преступника, до сих пор заставлял ее пробуждаться по ночам с криками и в холодном поту[4]. Или прямо средь бела дня ни с того ни с сего вздрагивать и бледнеть чуть ли не до обморока, когда вдруг вспоминалось мрачное подземелье. Самое обидное, что она возненавидела собак. Лязгающие, слюнявые пасти доберман-пинчеров тоже были частью ее кошмаров. И теперь она всегда шарахалась в сторону, когда на улице кто-нибудь проходил мимо с питомцем на поводке, даже если это был йорк или чихуа-хуа.
Огромное количество людей, что наводняло двор Лувра вокруг пирамиды, поначалу действовало успокаивающе, но в конце концов пестрая толпа туристов, бесконечные вспышки, торчащие во все стороны селфи-палки начали ее утомлять. Вера взяла себя в руки, вынула из брезентового рюкзака кепку, надела, натянув козырек пониже, подняла воротник тренча и уверенным шагом двинула к крылу Дэнон в поисках профессора Даниеля Ардити. Хотелось посмотреть на клиента в естественной среде его обитания.
У крыльца Школы Лувра в основном толпились студенты, пришедшие слушать лекции по истории искусства, археологии и музееведению. Их можно было отличить от туристов по каменным выражениям лиц, ушедших в себя зануд и зазнаек. На самом деле многим из них светила лишь одна должность смотрителя музея, к которой они готовили свои физиономии уже сейчас.
Вера поднялась на крыльцо с гигантским порталом-аркой, обрамленным колоннами, и надписью над ним Porte Jaujard. По бокам высились две каменные, покрытые зеленой краской львицы (или это они со временем позеленели, Вера до сих пор так и не выяснила). Современные раздвижные двери в черных рамах нервно дергались у наличников им мешали снующие туда-сюда люди.
Вера шагнула внутрь, когда перед ней в толпе промелькнул знакомый силуэт. Ей не дали остановиться, кто-то из студентов толкнул в спину и обругал, Вера почти влетела внутрь, увидев, как Зоя сестра Эмиля свернула за угол и стала подниматься по лестнице, расположенной слева от входа.
На ней по-прежнему было все черное: водолазка под глянцевым плащом, юбка в складку, едва прикрывающая ноги, чулки и огромные ботинки в цепях. Ее длинные угольно-черные волосы лежали распавшимися по плечам и спине, оттеняя синеватую бледность лица. Она одевалась в черное не потому, что строила из себя гота или подражала Уэнсдей. У Зои был секрет: она имела дурацкую потребность резать себя бритвой, на ней живого места не осталось, все тело покрыто шрамами, и всегда была пара-тройка кровоточащих ран. Об этом никто не знал, иначе бы ей не позволили ни вести экскурсии, ни преподавать в Школе Лувра.
Вера едва успела спрятаться за спины ставших в кружок студентов, чтобы Зоя ее не увидела. Вестибюль был отделан на современный лад: белые стены, прямоугольные мраморные скамьи, узкие деревянные перила лестниц, но планировка оставалась прежней, точно в лабиринте Фавна из одноименного фильма Гильермо Дель Торо.
С Зоей пересекаться нельзя.
Если она встречалась со старшим сыном убитого миллиардера, то она могла, с одной стороны, рассказать о нем, поделиться психологическим профилем, но с другой отказаться помогать. Скорее всего, Эмиль уже поведал ей о выходке Даниеля в День дурака и о его просьбе присутствовать на аукционе в пасхальное воскресенье. Зоя будет отговаривать Веру участвовать в столь сомнительной операции, скажет, что от нее за километр несет «Десятью негритятами»: собравшиеся в уединенном замке с десяток человек история, которая всегда кончается плохо. Вера подавила желание поболтать с сестрой шефа, как с подружкой. К тому же вдруг у нее остались чувства к Даниелю? Тогда пиши пропало, никакой помощи от Зои ждать не следует. Не хватало, чтобы они с Верой стали соперницами.
Обдумав это, Вера аккуратно пошла в сторону другой лестницы их было несколько, расположенных напротив входа в ряд, в надежде оторваться от сестры Эмиля, но, к своему немалому удивлению, столкнулась с ней лицом к лицу прямо на ступенях.
Зоя как ни в чем не бывало спускалась. Как она так быстро успела попасть на второй этаж? Видимо, увидела напарницу брата и поспешила ее перехватить, прежде чем та наделает глупостей. Никто не знает лабиринт Лувра лучше Зои. Она, наверное, не раз тайком ночевала в музее.
Привет, Вера, не ожидала тебя здесь увидеть, проронила она, по-кошачьи улыбаясь.
С тех пор как Вера стала изучать профайлинг, она видела проявления эмоций как что-то навязчивое, замечала их даже у животных. Например, рисунок рта у кошек создает впечатление, будто у них всегда чуть презрительное выражение мордочки. Улыбки брата и сестры похожи оба улыбались по-кошачьи. Только глаза Зои были не зелеными, а черными, как два нефтяных озера. К тому же она красилась, точно египетская императрица или актриса бурлеск-шоу. На удивление ей это шло, не казалось вульгарным. Черные ресницы и брови она ловко сочетала с ярко-красной помадой и белой пудрой. Хотя кожа у нее от природы и так точно свинцовые белила. Наверное, такой мейкап мог подойти только обладательницам тонких, аристократических черт лица.