Аленушка очень хотела стать художницей.
Рано-рано, еще затемно, вставала бабушка топить печь, чтобы жилым духом запахло в выстывшей за ночь избе. Ставила чугуны с водой, картошкой, чугунок с пшенной кашей, вкуснее которой ничего девочка не пробовала золотистой каши, упревшей в чугунке в русской печи!
День помаленьку прибавлялся, солнышко становилось ярче, а лучи его теплее Снег начал таять на пригорках, а потом и в низинках.
Весна! восклицала бабушка.
Пришла? замирая, спрашивала Аленушка. Мама с папой скоро приедут за мной?
Ну, они приедут к лету, когда весна уже пройдет. Когда весна с нами попрощается, с летом повстречается. Когда будет тепло и сухо. Мама с папой твои будут в отпуске, в деревне погостят, ягод дождутся, потом и уедете все вместе от нас, грустно отзывалась бабушка.
Хлопоча по дому, бабушка пела негромко своим тонким, дребезжащим голоском:
Ты гуляй, гуляй, мой конь,
Пока не споймаю,
Как споймаю зануздаю
Шелковой уздою!
Эту песню дедушка очень любил. А порой включали приемник, ставили грампластинку, и незнакомая женщина пела бархатным, сильным голосом:
Поедем, красотка, кататься, Давно я тебя поджидал!..
Аленушка садилась за стол рисовать Весну. Однажды у нее получился необыкновенной красоты рисунок. Весна была молодая девушка, в зеленом с красными цветочками сарафане, в белой блузке с пышными рукавами. Лицо у нее было овальное, глаза круглые черные, ротик алый с улыбочкой. Нос плохо получился, Аленушка всегда мучилась с носами. Поэтому нарисовала только острый кончик носа и две точки в нем. Больше всего Аленушка любила рисовать волосы своих кукол. Ее Весна получила роскошные волосы длинные, кудрявые, золотистые. Весна красна, шептала Аленушка, нанося последние штрихи и любуясь своей красавицей.
Показала рисунок бабушке, та радостно заохала: ай да молодца, внученька, весна-то как живая! Смотри, рыжая какая! Как наша Глашка, соседка!
Действительно, рыжих больше в деревне не было. Были седые старухи, русоволосые бабы, чернявые цыганочки встречались. И все женщины в деревне ходили в косынках и платочках, волосы свои прятали. Никто развязкой не бегал, кроме девчонок.
Бабушка иногда на сон грядущий пугала Аленушку, рассказывая ей сказки про колдунов всяких. Дедушка ругал ее за это, а она отшучивалась: я уже все сказки переговорила, иди сам усыпляй!
Однажды она заспорила с дедом: Лушка-то колдунья, сам знаешь!
Дом дедушки стоял на одном краю деревни, а Лушка, горбатая старуха, жила на другом краю, у оврага. Говорили, что она молоко у коров отнимает, скот из-за нее дохнет. Аленушка боялась Лушки и никогда не ходила к ее избе. Она вообще не ходила далеко от дома, иногда сидела на лавочке возле избы соседей, у которых была дочь десяти лет, тоже любившая играть в куклы. Глашка давала им по яблочку, а муж ее, вечно пьяный тракторист Петруха, не обращал на них никакого внимания, на дочь Верку порой прикрикивал строго, и Аленушка его побаивалась.
Тетя Глаша добрее. Она и красивая, ладная, как говорят в деревне, но грустная всегда. И почему-то бабушка не дружит с ней, и сама Глашка бабушке на глаза старается не показываться. Вот когда дедушку во дворе увидит сразу веселеет: начнет его похваливать, от дел отвлекать. А у дедушки дел много: то косу отбить, то дров наколоть, то воды с колодца наносить, то пчелами заняться. Все бабы в деревне им любуются, все завидуют, как они с бабушкой дружно живут столько лет. Это бабушка однажды сказала, когда косички Аленушке утром заплетала.
И Аленушка вспоминала о маме, начинала волноваться: скоро ли за ней приедет, и как там братик? Папа писал в деревню письма, всегда одинаковые: у нас все в порядке, малыш растет, не скучайте, оставайтесь живы и здоровы, не балуйте Аленку, ждем весну.
Я думаю, Весна это волшебница, говорила Аленка бабушке. Пришла, и черемуха вдруг зацвела Где же она прячется от людей, Весна? Как она по земле ходит? Или она летает?
Ничего не говорила в ответ бабушка, только гладила голову своей внученьки теплой морщинистой рукой, пахнущей репейным маслом.
***
В то утро Аленушка проснулась рано-рано, слышала, как бабушка начинала лучиной растапливать печку, а дедушка ушел на огород нарвать мокрицы поросенку. Пошла Аленка босая в чулан, а потом залезла на лавку на веранде и стала смотреть в оконце. Вдруг увидит Весну?
И вдруг увидела! Расширенными от волнения глазами смотрела она, как выплывает из предутреннего легкого тумана в дальнем краю соседского огорода Весна, в белом платье до пят, похожем на ночную рубашку с короткими рукавами, плывет над травой, словно ступает по верху ее, по соцветиям, а сама белолицая, и волосы у нее пышные, рыжие, волнистые, по плечам рассыпались! Весна идет плавно, но быстро, вот вытянула вперед руки и пропала у реки, за баней. Пришла! Лето встречать!
Спрыгнула Аленка с лавки и побежала в избу, скорее к бабушке:
Бабушка! Весна пришла! Я ее видела! Сама видела, сейчас!
Приснилось тебе? Где видела, милая?
Сейчас! В окно видела! Она за баню нашу спряталась! торопясь, сбиваясь, задыхаясь от восторга, от небывалой радости своей, щебетала Аленушка, и бабушка быстро повязала платочек, побежала к речке, смотреть, куда пришла Весна
Этот день был очень грустный у Аленушки. Ничего она не поняла. Бабушка тайком плакала, дедушка ходил хмурый, с багровыми щеками, будто заболел, а еще и сосед побил Глашку, так, что долго она ходила с синяком на лице
А Весна и в самом деле приходила попрощаться. На следующий день наступило Лето.
Ледяные ножки
Немолода Алексеевна, но пока мама у нее жива все она не старая, все доченька, а порой мать возьмется еще учить ее и отчитывать, как девчонку. Не обижается дочка, понимает, что это все от любви к ней и тревоги за нее. Разлука впереди долгая ох, долгая
Все знает о своей матери Алексеевна вместе ведь на белом свете живут, все повадки ведомы, все события сто раз прокручены в разговорах, все взгляды устоялись и даже закоснели. Дочь знает, что мать умная, но порой непонимающая. Мать знает, что дочь ученая, но порой неумная. И не всегда понятливая! бестолковая даже бывает! и настырная!
Вот помру, делай все по-своему. Я уже не увижу. Мне будет все равно, там, под травой в земле сырой. А пока я жива, прислушалась бы к материным словам
Живи сто лет, храни тебя Бог, мамуля только молодые теперь чаще старых помирают. Да и слушаюсь я тебя. Наизусть знаю, мамочка, все твои песенки. Не делай то, делай это Как ты не поймешь, что наше поколение в других реалиях живет.
Ну да уж, в других Просто распустились, теперь всюду разврат и леность!
А что, раньше разврата не было?
Ну не такой, как сейчас! Сейчас все в греху и распущенности раньше хоть любовь была!
И начнет мать ворочаться на постели, вздыхая и растирая горящие огнем ножки свои, худенькие, все в синих прожилочках.
Ноги мои, ноги! что ж вы меня подводите! огнем горите!
Трогает Алексеевна мамину ступню а ступня холодная совсем, ледяная.
Да ты озябла! Мамуля, надень носки шерстяные и спи в них всю ночь!
Не надо, дочка, не согреют. Остыли мои ноги
Типун тебе на язык. Поживешь еще
А куда ж деваться. Тебя-то надо поучить уму, бестолковую кровинку мою
И улыбнется мать. И гаснет свет, и долго обе не спят, слушают вздохи друг друга
В этот поздний вечер особенно долго не засыпалось старушке матери.
Мама, что не спишь? о чем думаешь?
Обо всем. Жизнь как один миг пролетела а ведь девятый десяток мне. Свекровь уже пережила. Та в восемьдесят ушла.
Да, а дедушка еще пожил поплакал по ней теперь рядом лежат. Вот была любовь!
И вспомнит Алексеевна своих добрых, кротких бабушку и дедушку, друг с другом всегда ласковых, внуков своих любящих до беспамятства а их у них почти два десятка было, детей семеро Никогда бабушка с дедом не спорила, уважала его, обслуживала-обихаживала без ворчания, всегда называла: дедок мой