Отмечали мой развод и возврат девичьей фамилии.
Что ж, причина уважительная! без тени издёвки и даже сочувственно сказал Иван.
Вообще-то, я редко бываю в ночных клубах, и совсем почти не пью
пустилась, было, в объяснения Наташа, которой неловко было за себя вчерашнюю, но Иван прервал её на полуслове.
Не казнись. В жизни всякое случается. Слушай, а может тебя, для поправки здоровья чего-нибудь горячительного налить?
Реакция гостьи на подобное предложение была более чем однозначной: при упоминании о спиртном она скривилась и протестующе замахала руками. Иван настаивать не стал.
Ну, как угодно. А вот плотный завтрак тебе точно необходим, и, указав на тарелку, он по-простецки предложил: Налетай, птичка! Да и я с тобой за компанию перекушу.
Предлагаемое к употреблению блюдо источало ни с чем не сравнимый аромат и было на удивление вкусным, хотя, не исключено, что Наташе только так показалось с голодухи, ведь, уже за полдень, а она со вчерашнего вечера почти ничего не ела, потому как куда больше уделяла внимания выпивке, нежели закуске. И вот теперь навёрстывала упущенное, с поистине волчьим аппетитом уплетая примитивную яичницу с беконом, от которой в обычной ситуации, воротила бы нос. Иван оказался прав запоздалый завтрак пришёлся как нельзя кстати. А сваренный им чуть позже крепчайший термоядерный кофе стал прекрасным завершением трапезы и основательно взбодрил страдалицу.
Просторная у тебя избушка, вспомнив, как Иван иронично назвал своё жилище, сказала Наташа и вновь обвела взглядом просто-таки огромное с точки зрения среднего москвича помещение. Тут квадратов двести, не меньше.
Двести восемьдесят, уточнил гостеприимный хозяин.
Ты, что же, сторонник новомодных западных веяний? спросила Наташа.
Лофт, как стиль и явление, действительно проник в Россию не так уж давно может, лет десять-пятнадцать назад и помаленьку стал приживаться, благо заброшенных производственных зданий в наших городах хватает. Кому-то такое жильё нравилось, кому-то нет. Наташа, к примеру, предпочитала обычную городскую квартиру обычного жилого дома, но каждому своё.
Ну, положим, этому веянию сто лет в обед, возразил Иван. Это до нас оно только-только докатилось. В штатах с тридцатых годов эту тему развивают в полный рост. Вложения копеечные, а отдачи в виде метража и простора для дизайнерской фантазии море. На любые причуды места хватит. Хочешь весь этаж в собственность пожалуйста! Я так вообще дальше пошёл: прикупил по случаю у разорившегося завода аж цех целиком. А это два этажа, так между прочим! Внизу мастерскую оборудовал и склад, а здесь отдыхаю после трудов праведных. В общем, обустроил всё под себя и наслаждаюсь жизнью. Плохо ли иметь собственный двухэтажный особняк? Хоть и в промзоне, но в черте города.
Выходит, ты владелец заводов, газет, пароходов пробормотала Наташа, вспомнив бог весть почему всплывший в памяти стишок из детства.
Иван отрицательно помотал головой.
Не угадала! и пояснил: Кузнец я.
Такой ответ её обескуражил. На ум сразу пришло давно ставшее крылатым «Зачем нам кузнец? Не-е, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь, что ли?», но она воздержалась от проведения столь очевидных параллелей, спросив лишь:
Ты серьёзно?
Боле чем.
Наташа окинула его оценивающим взглядом. Откуда-то из глубин памяти всплыл образ кузнеца из русских сказок, навсегда запечатлевшийся в детской памяти: крупный дядька в кожаном фартуке, остриженный «под горшок» и непременно с окладистой бородищей. Ну, никак не стыковался сидевший напротив человек с этим типажом! Видимо, всё это отразилось на её лице, потому что Иван ухмыльнулся:
Что, не веришь? Ладно. Накинь на себя что-нибудь и пойдём я тебе кое-что покажу! предложил он, выбираясь из-за барной стойки.
Наташа, по-прежнему прикрытая лишь одеялом, стала беспомощно озираться по сторонам в поисках своей одежды.
Шмотки ищешь? спросил Иван и указал глазами направление. Они в кресле, под покрывалом. Туфли, тоже где-то там.
Наташа нашла с его подачи свои вещи, натянула джинсы и блузку, встала на каблуки. Не обнаружив в пределах досягаемости зеркала, на ощупь привела в относительный порядок причёску, благо стрижка короткая, и буквально через пару минут готова была следовать куда-то, чтобы, как сказал Иван, посмотреть на обещанное кое-что. Он же, пока она одевалась, на скорую руку прибрался: отправил тарелки, чашки, вилки в кухонную раковину, протёр столешницу тряпкой и скомандовал:
Пошли!
Они пересекли лофт по диагонали. Оказалось, что в самом дальнем правом углу имелась почти незаметная дверка, за которой начиналась винтовая лестница, ведущая вниз. Спуск много времени не занял. В отличие от облагороженного второго этажа, первый являл собой самый обыкновенный заводской цех, весьма условно разделённый сетчатыми перегородками на две части. Первая, меньшая и ближняя к лестнице, располагалась прямо напротив больших ворот, ведущих на улицу, и, по-видимому, использовалась в качестве гаража. Никакой машины там в данный момент не было, но места для неё было предостаточно. А ещё там стоял, поблёскивая хромированными деталями, чёрный мотоцикл. Кажется, это был пресловутый «Харлей-Девидсон». Впрочем, Наташа в нюансах не разбиралась, да и вообще к технике такого рода была более чем равнодушна.
Твой? лишь спросила она:
Естественно, проходя мимо и любовно огладив рукой кожаное сиденье, лаконично обронил Иван.
Вторая, большая, часть помещения была отведена под мастерскую. Центр её занимала массивная кузнечная печь. Рядом наковальня, рихтовочный стол с тисками и бак с водой для остужения заготовок. В левом углу большой ящик с углём. Вдоль стены тянулся ещё один металлический стол, на котором разложены были, кувалды, молотки поменьше, разнообразные клещи, зубила и множество ещё каких-то инструментов, предназначение которых Наташе было неизвестно. В правом углу покоилось нечто прикрытое брезентом что именно непонятно, потому как оно было укрыто брезентом, но куча образовалась внушительная. Надо же, действительно, кузня! Самая настоящая! Во всяком случае, так Наташа её себе и представляла.
А почему здесь тихо, никого и печка не горит? поинтересовалась она, впечатлённая увиденным.
Печка называется горном, снисходительно поправил её Иван. Тихо и никого, потому что воскресенье. Это в будни здесь жизнь кипит, а суббота и воскресенье выходные. Надо же когда-то отдыхать. Ковка, знаешь ли, очень тяжёлый физический труд. Серёга, молотобоец мой, ты б его видела: под два метра, косая сажень в плечах! и то к концу недели выдыхается. Мне в этом смысле полегче пудовой кувалдой махать не приходится, молотом поменьше работаю, и всё равно выматываюсь страшно.
Наташа обратила внимание на несколько выстроившихся вдоль стены довольно длинных полуметровой высоты ажурных решёток, которые, по всей видимости, вскоре должны были стать единым целым. Украшавший их искусно изготовленный, застывший в металле цветочный орнамент состоял из сочетания розеток и причудливо закрученных стеблей. Вне всякого сомнения, такое мог изготовить только настоящий мастер своего дела.
Что это? спросила Наташа.
Могильная ограда, спокойно ответил Иван. Не доделал ещё.
Наташу такой ответ изумил.
Могильная? переспросила она.
Ну, да. Что тут такого? Люди хотят отдать дань памяти и уважения своим близким, покинувшим этот мир. Уж эти-то цветы, он кивнул на будущую ограду, точно никогда не завянут.
Хорошо сказано, отметила про себя Наташа.
И потом, я же не только ограды делаю, добавил Иван. Каминные решётки, ворота, лестничные перила, балконные ограждения, да что угодно. В последнее время появилось много ценителей художественной ковки. Само собой, каждый понимает красоту по-своему, но она должна быть во всём.