Не волнуйся, Елена с усилием высвободилась. Он получит его обратно.
Почему ты ему потакаешь? он осторожно устроился в полукресле напротив. Зачем было возвращать ему воспоминания? Ты знаешь, что он творил в Лондоне пятнадцать лет назад?
Конечно же, знаю! Не трави, и так тошно! поморщилась она. Но я виновата перед Генрихом, перед всеми вами. В том, как поступила с ним. И этого уже никогда не избыть.
Ты чересчур балуешь его, и слишком многое спускаешь с рук
Андрей, прошу тебя, не нужно об этом сейчас. Он всё равно скоро вернётся, она вздохнула настолько глубоко, насколько позволял хрустнувший корсет. Ты был в городе в девяносто девятом году, я видела тебя в театре. Почему не зашёл?
С тобой был Эмер, а я не хотел встречаться с Арманом.
Исчерпывающее объяснение, хмыкнула Елена.
Йен всё ещё здесь? спросил он, стараясь казаться равнодушным, хотя сердце его оглушающе колотилось.
Есть всё же что-то непостижимое, колдовское в том, как этой женщины не касается время. Как же он тосковал без неё! Какой восторг снова чувствовать столько запахов, различать яркие и насыщенные цвета, снова жить! И как хочется прикоснуться, ощутить вкус её губ и кожи!
Стало трудно дышать, его душила настоящая жажда обладания. Колычев поднялся и, подойдя к окну, с треском открыл раму. Порыв сырого ветра принёс глоток обжигающего свежего воздуха, чуть охладившего и отрезвившего. Сквозняк, взметнув огонь в камине, потушил половину свечей. Елена, с досадой ахнув, поймала несколько исписанных цифрами листков.
Конечно же, здесь! Скоро должен прийти. Играет где-то в клубе, не знаю. Я запретила ему обирать клиентов, так что развлекается он на стороне. Когда-нибудь нарвётся, опять прирежут в притоне где-нибудь.
Оглядела беспорядок на столе, вздохнула, и с раздражением щёлкнула пальцами, погасшие свечи вспыхнули новым пламенем. Затем подошла и захлопнула окно, остановилась, подняв к Андрею лицо. Только любимая понимала и принимала безусловно и без исключений. Она была так близко, что он услышал её тонкий медовый запах нагретого солнцем цветущего луга. Но только успел протянуть руку, чтобы прикоснуться к ней, как в этот момент в комнату быстро вошёл высокий молодой мужчина в чёрном креповом костюме.
На ботинках уже не осталось следа от мокрого снега, но казалось, облако тумана вплыло в кабинет вместе с ним, и растаяло в горячем воздухе. Он резко остановился, с неудовольствием разглядев нежданного гостя. Елена, вздохнув, вернулась к столу. Господа сдержанно кивнули друг другу.
ОЛири.
Койл.
Больше восьми веков прошло с момента, как могучий русский, занявший своё место в круге Живущих Давно, пытался растолковать близнецам, как читается и пишется его имя. Но братья, да и остальные, до сих пор часто обходились коротким прозвищем, по их мнению, достаточно созвучным непонятной фамилии. К Елене Йен обратился с лёгким поклоном:
Госпожа!
Как развлёкся?
Мне везло сегодня! Я в выигрыше, обаятельная зубастая улыбка элементаля засияла на бледном лице.
Он с аппетитом хлопнул рюмку ликёра, облизнулся и стал наливать себе чай на подносе.
Как будто бы бывает иначе! она смотрела на него с нежностью.
А давеча на Казанской не сложилось? небрежно осведомился Колычев.
Чашка внезапно звонко ударилась о блюдце. Улыбка Йена растаяла. Он уставился на Живущего Давно, потом метнул беспокойный взгляд к Елене.
О чём ты сейчас, Андрей? встревожилась она, не понимая.
О том, что ОЛири опять перегнул палку в погоне за наживой. Я за обедом читал. Это попало в «Ведомости».
Что там было? нетерпеливо переспросила Елена.
В ответ Колычев молча поднял руку и сжал раскрытую ладонь, будто скомкав лист бумаги. Женщина, ахнув, повернулась к замершему Йену:
Как ты мог!?
Я всё объясню! Я Дело в том, что Я защищал свою жизнь! попытался он оправдаться.
Их гость в это время спокойно достал из кармана сложенную сероватую страницу из газеты с отчёркнутой короткой заметкой, и положил на стол перед Еленой. Та пробежала глазами текст: «посреди улицы обнаружены два искалеченных раздавленных тела, кости раздроблены, проломленные головы не сразу позволили опознать, внутренности разорваны, ранее привлекались за подлог и мошенничество, не имеется свидетелей происшествия». Её полные губы сжались в злую линию.
Скройся с глаз! прошипела она, пламя в камине полыхнуло и заревело.
Стиснув зубы и наградив Колычева ненавидящим испепеляющим взглядом, ОЛири быстро вышел из кабинета. Елена оперлась на подлокотник, прижав сжатый кулак к губам, на лбу обозначилась сердитая морщинка.
Ты даёшь ему слишком много силы выдержал паузу Андрей.
Обойдусь без твоих советов! фыркнула она.
Леночка, я не хотел расстраивать, но
Ах, оставь! отмахнулась Елена. Ты же нарочно
Нарочно, согласно кивнул Колычев. Хотел, чтобы ты услала его.
А с чего бы вот просто не договориться, как культурным людям?!
Мы не люди, негромко проговорил он.
Я не об этом! Почему непременно нужно клинья вбивать между нами! она побарабанила по злосчастной газетной странице. Катись-ка ты тоже куда подальше!
Что ж! он с театральным вздохом разочарования поднялся, и уже сделал шаг к двери, как спохватился. Погоди минутку! Я тут тебе он взял саквояж и щёлкнул замком. Посмотри, привёз прелюбопытную публикацию, вдруг ты пропустила! Взял на себя смелость и уже разрезал нужный рассказ, там отметил, есть удачное место, тебе понравится. Пожалуйста
Разноцветные яркие глаза смотрели нежно и кротко, он умел казаться таким уязвимым и беззащитным перед нею. Елена взяла журнал с недоверием и недовольством, но всё же согласно пролистала сложенные листы, пока не дошла до обведённого серебряным карандашом абзаца, от которого у неё перехватило дыхание: « А какая цель у вечной жизни? Как и всякой жизни наслаждение. Истинное наслаждение в познании, а вечная жизнь представит бесчисленные и неисчерпаемые источники для познания».
Боже! Как это прекрасно! Андрей! перечитав, она ахнула. Это изумительно! Спасибо! она подняла на него благодарный взгляд, и он почувствовал, как его качнуло в этот бездонный чёрно-карий колодец.
Позволь мне остаться! прошептал он, тихо накрывая своей ладонью её руку, легонько погладив. Он всё верно рассчитал, и знал, что эта партия его.
Хорошо, всё же поколебавшись, вздохнула она. Давай позавтракаем и побеседуем, Елена лукаво улыбнулась. Но, учти, я всё ещё немного сержусь!
Мадам, извините за беспокойство! в кабинет заглянула экономка. Внизу небольшой скандал намечается. Вам бы спуститься на минутку!
Что там такое, Кристина? она вышла из-за стола, видя, с каким жадным любопытством разглядывает экономка её гостя.
Чем им на первом этаже ещё развлечься на досуге, кроме как домыслами, что связывает хозяйку с таким примечательным мужчиной.
А только вот, Елена Францевна, что один новый гость со своим начальником в кабинетах столкнулся, теперь вот ругаются. Девицы смеются, а эти только пуще бранятся.
Не один ли это из тех двух болванов, что привезли меня сюда? склонил на бок голову Колычев.
Правда ваша, сударь! Господин Йен хотел разнять их, да ему лицо разбили. Лола ему холодный компресс принесла с кухни.
Зачем холод тому, кто и сам лёд? свысока усмехнулся Андрей.
Перестань, прошу тебя. Подожди здесь. Идём, Кристина! подхватила она тёмно-зелёный шуршащий подол.
Семь комнат, где работали девушки, располагались на первом этаже и выходили в общий коридор, у арочного входа хохотали три румяные женщины, одна из них, в халате, в изнеможении опустилась в кресло. Две были в кофточках и пеньюарах. В зале у буфетной стойки крепкая девица в рубашке с кружевами прижимала кусок льда в салфетке к окровавленной личности ОЛири.