- Ты знаешь, Клод, - сказал он. - Я был неправ... С той пощечиной.
Клод кивнул.
- Ты странный парень, Саша, - сказал он. - Вот ты лежишь рядом, пацан пацаном, я вижу твои худосочные мышцы, странная какая-то худоба для нашего века... А порой мне кажется, что ты раза в три-четыре старше меня.
- Почему? - спросил Калинов и сел.
Как будто насквозь видят, думал он. Какие они, в сущности, еще дети... Но иногда становится страшно находиться рядом с ними. Не то что солгать - душой покривить нельзя!
- Не знаю, - сказал Клод. - Просто такое ощущение.
- Пошел я домой, - сказал Калинов.
- Ага, - отозвался Клод. - Приходи завтра.
Калинов встал и принялся натягивать штаны.
- Только запомни, - продолжал Клод, - обидишь как-нибудь Джинку, я не погляжу на то, что ты такой худосочный.
- Запомню, - сказал Калинов.
И окунулся в серый туман.
Дома он долго отмокал в ванне, поглаживая отмеченную кровоподтеками ногу, и кружился под колющими струйками душа. Потом он сел ужинать, а когда дело подошло к вечернему чаю, пожаловал Паркер.
- Добрый вечер, коллега, - поприветствовал его Калинов. - Вы как нельзя кстати. Я только что собрался пить чай.
- Благодарю, коллега, благодарю, - прогудел Паркер. - От чая никогда не отказывался.
Расставили сервиз, заварили чай. Калинов заказал варенье из ежевики. Доставая заказ из приемника Линии доставки, он спросил:
- Ну-с, коллега, какие новости в этом мире?
Паркер хохотнул.
- А что, разве есть еще какой-нибудь мир?
- По крайней мере, Джордано Бруно это утверждал еще во времена оны, - сказал Калинов.
Паркер насупился.
- Да ну вас, Алекс! Не тяните кота за хвост... что это вас на философию потянуло?
- Все очень просто: я влюбился.
Паркер снова хохотнул, на этот раз недоверчиво.
- Извините, коллега, но влюбленные редко философствуют. Обычно их мысли крутятся вокруг предмета обожания.
- Угощайтесь вареньем! - сказал Калинов, разливая чай. - Это дар Севера. А что касается философии, то не мешало бы поинтересоваться предметом любви.
- Считайте, коллега, что поинтересовался, - сказал Паркер и отправил в рот первую ложку варенья.
- Дин! Я влюбился в жизнь! - Голос Калинова звучал торжественно и серьезно.
Паркер воздел руки к небу.
- Алекс, вы меня убили!.. Хотел бы я знать, в кого еще можно влюбиться в нашем с вами возрасте! Ни на что другое мы уже не способны! - Он отправил в рот еще ложку варенья. - Хотя вам, дружище, с вашим внешним видом, в самый раз было бы влюбиться в какую-нибудь пигалицу. Отличная получилась бы пара!.. Кстати, что это вы весь в царапинах? Не подрались ли с кем?
- Не без того, Дин, - гордо сказал Калинов. - Не без того. Сегодня я отвесил оплеух больше, чем за предыдущие восемь десятков лет. Не скажу, правда, что все они были по делу, но должен признаться, что занимался я этим с большим удовольствием!
В глазах Паркера загорелся хищный огонь.
- Коллега, вам удалось что-то узнать!
- Удалось кое-что, Дин, удалось... Но сначала вы.
Паркер скорчил кислую мину.
- У нас здесь, Алекс, все пока по-прежнему, - проговорил он. - Но чувствую: приближается гроза! Крылова развила кипучую деятельность, дошла уже до Мирового Совета. Жаловалась на вас: вы, мол, пообещали ей помощь, а сами исчезли... Кое-кто на ее мольбы откликнулся. Нильсон, например, и Олехно. Требуют специального заседания Совета. Меня сегодня задергали - что да как? Нильсон каким-то образом разузнал, что вы без разрешения воспользовались дисивером. Так что, судя по всему, предстоит бой.
Калинов помрачнел.
- И когда предполагается собрать заседание?
- Если события пойдут теми же темпами, то нас с вами призовут к ответу не далее как послезавтра.
Успею, подумал Калинов, но завтра надо уходить пораньше, чтобы не перехватили.
- Ну а у вас-то, Алекс, какие новости? - нетерпеливо сказал Паркер.
- Новости, новости, - пробормотал Калинов. - В общем, это нечто вроде молодежного клуба. Состав, судя по всему, переменный и обновляющийся. Существует клуб уже несколько лет. По крайней мере, шесть...
- Сколько, сколько? - удивился Паркер. - И мы до сих пор ничего не знаем?!
- Дело в том, Дин, что они далеко не всякого пускают к себе. А взрослым и вообще дорога закрыта... Кстати, сегодня я был свидетелем, как изгнали одного молодого человека, и вы знаете, я не удивлюсь, если окажется, что они заблокировали его память.
- Вот уж действительно сказки бабушки Арины, - сказал Паркер. - Да что они, волшебники, что ли?.. Где хоть их клуб-то находится?
Калинов налил себе еще чаю, собираясь с мыслями, повозил в чашке ложечкой, попробовал на вкус и, наконец, произнес:
- Увы, коллега, этого я не знаю. Во всяком случае, это не Земля. Более того, должен признаться, что мне совершенно непонятно материальное обеспечение всего того, что я там наблюдал. Ведь для таких трансформаций требуется бездна энергии. Перестановки декораций мгновений. Практически полное всемогущество!..
Он помолчал немного и продолжал:
- Знаете, Дин, какая мысль пришла мне в голову? Если даже мы закроем им возможность использования Транспортной Системы - я имею в виду фиктивный индекс - вряд ли эта мера поможет, Ведь в их мире нет джамп-кабин, и тем не менее...
Паркер покачал головой.
- Вы рассказываете удивительные вещи, Алекс!.. На чем же держится этот мир?
- А вы не наблюдали утечек энергии в Системе?
- Нет. Если бы такое случилось, мы бы уже давно зафиксировали этот индекс.
- Ну, тогда я просто не знаю, что и предполагать. Разве что все это существует за счет их нервной энергии. Или они таинственным образом выкачивают параллельную Вселенную.
Паркер нахмурился.
- Коллега, вы делаете сногсшибательные предположения. - Он встал из кресла и прошелся по комнате. - Если все так, то долг требует, чтобы мы подключили Совет по науке. Тут же нужна целая программа исследований...
- А вам хочется исполнять этот долг, Дин? - перебил его Калинов. - Только честно!
- Нет, Алекс! Если честно, то программа такая мне не по душе! Не люблю я, когда исследования проводят на людях, тем более на собственных детях. Слава богу, эти времена давно миновали.
- Ну так мы ничего никому и не скажем. - Калинов подмигнул Паркеру. - Правда?