Поэтому даже не сомневаюсь, что купцы отвалили столько, сколько запросил ушлый трактирщик, ибо убытки от пропущенного сезона явно будут намного больше. Нигде кроме окрестностей Стылой Топи нельзя найти и купить некоторые редкие ингредиенты для алхимических зелий. Да и артефакты в лесу и в горах порой отыскиваются такие, за которые маги готовы платить золотом по весу.
Так и быть, семьдесят пять, Хуан недовольно пожевал губами и выжидательно посмотрел на меня сверху вниз.
Ты не понял, компанеро, я ласково улыбнулся, но трактирщик почему-то не захотел ответить мне тем же, я не торгуюсь. Ты или соглашаешься на мою цену, или я допиваю это более чем приличное пиво и иду дальше по своим делам. Кстати, если ты вдруг не в курсе, у тебя тут поблизости ползает чимпис, и, судя по цвету, он здорово проголодался. Пластины панциря совсем светлые, почти белые.
Проклятье! Хуан с досадой стукнул ладонью по столу. Слушай, Коста, давай договоримся
С тобой? я скептически выгнул бровь. Ты сегодня не производишь впечатления человека, готового к переговорам.
Давай забудем наши недавние разногласия, трактирщик почесал в затылке, ты получишь свои сто реалов, даже сто двадцать, и избавишь меня от чимписа. Это выгодное дельце, Ловчий! Ты ведь ещё сможешь продать Гильдии железу, так что получится солидная сумма. Где одна тварь, там и две, верно? Для такого мастера, как ты, это вообще плёвое дело.
Не надо считать мои деньги, Хуан, я уже знал, что соглашусь, и спорил исключительно из вредности характера, давай лучше
Договорить я не успел, потому что дверь открылась, и на пороге появились двое. Высокий хмурый парень лет двадцати, по виду типичный крестьянин, и щуплый седенький мужичонка, держащийся вплотную к своему молодому спутнику. Они остановились в тамбуре, оглядывая зал, словно искали кого-то. Я медленно нашарил рукоять меча, хотя вроде бы никакой опасности эти двое не представляли. Но чутьё, не раз спасавшее мне жизнь, просто вопило о том, что беда близко.
Между тем парень, оглядывавший зал, добрался взглядом до моего столика и словно споткнулся. В его мутноватых глазах вспыхнула такая ненависть, что я даже головой тряхнул: давненько на меня так не смотрели.
Светлого вечера, синоры, Хуан кивнул вошедшим, проходите, располагайтесь
Стоять! рявкнул я, вскакивая и отшвыривая стол вместе со стоявшей на нём посудой.
Ты что творишь? хотел было возмутиться Хуан, но я перебил его.
Я обязательно возмещу тебе ущерб, если синоры смогут объяснить, почему у них одна тень на двоих, я вытащил клинок, который тут же вспыхнул золотыми искрами.
Хуан растерянно взглянул на пол и побелел, как мел: тень была только у парня. Его спутник, ухмыляясь, сделал шаг вперёд и оказался в зале.
Ловчий прошипел он, не обращая ни малейшего внимания на других посетителей, которые замерли и старались даже не дышать, лишь бы не привлечь к себе внимания перерождённого.
Парень, который, видимо, нужен был ему исключительно в качестве щита, прикрываясь которым можно преодолеть защиту на входе, побледнел и осел на пол. Очень жаль, но его тоже придётся убить: тот, кого подчинил перерождённый, неизбежно станет таким же. Жаль, но не я придумал этот мир таким поганым.
Ты ко мне персонально или так просто? светски поинтересовался я, осторожно перемещаясь и стараясь не отдаляться от стены.
Откажись от заказа, неожиданно прошипел седой, и я даже не убью тебя.
С чего бы такое щедрое предложение? я действительно удивился, так как на моей памяти перерождённый впервые вступал в диалог. Обычно эти твари нападали без всяких разговоров и прелюдий. Эта эспира дорога вам как память? Она чья-то домашняя зверушка?
При чём здесь эспира? он оскалился, продемонстрировав внушительный набор клыков, желтоватых от выступившего на кончиках яда. Я говорю про тот заказ, ради которого ты пришёл в Стылую Топь.
Проклятье, если бы я ещё сам понимал, о чём он говорит! Наши два сознания Косты и моё только начали сливаться, и из-за этого какие-то вещи просто исчезли из памяти. Ну вот не помнил я, с какой целью меня принесло в этот затерянный в вечных туманах городишко. Помню только, что мелькала мысль о том, что сейчас мне нельзя собой рисковать, потому что А вот что «потому что» не помню, хоть убей.
Твой интерес в чём? этот странный разговор нужно было заканчивать. Понятно, что, несмотря ни на что, уйдёт отсюда только один из нас, и мне, естественно, хотелось бы, чтобы это был я.
Моего хозяина, не мой, прошипел перерождённый, ты ему нужен, у него для тебя заказ.
Заказ?! не иначе мир сошёл с ума, если хозяин перерождённого хочет дать заказ Ловчему.
Ты глухой? он снова оскалился, и Хуан молча сполз по стене, не выдержав этого зрелища.
Ловчие не выполняют заказов переродившихся, озвучил я прописную истину, устав удивляться, это невозможно просто по умолчанию.
Хозяин, в шипящем голосе седого проскользнуло благоговение, не переродившийся, он такой же, как ты. Больше я ничего не скажу. Я должен был передать, я это сделал. Откажись от заказа, Ловчий
Я буду разговаривать только с твоим хозяином, помолчав, решительно произнёс я, так и передай, если уцелеешь
С этими словами я прыгнул вперёд, рассчитывая достать переродившегося клинком, но он увернулся и скользящим движением переместился к двери. Я рванулся за ним, меч полыхнул золотом так, что стало больно глазам, но седой не принял вызова и просто одним гигантским, невозможным для человека прыжком преодолел расстояние до выхода и исчез в тумане.
Я медленно выдохнул, посмотрел на постепенно приходящих в себя посетителей и поднимающегося на ноги и ошалело моргающего Хуана.
Оставь мне номер, тот, который всегда, распорядился я, и трактирщик быстро и мелко закивал, и освежи заклинания на входе, а то ходят всякие, как к себе домой И парня добей, если не хочешь, чтобы к ночи у тебя стало на одного голодного и любящего кровь постояльца больше.
С этими словами я вышел из «Гнутого медяка» и, глубоко вдохнув безвкусный холодный воздух, шагнул в клубящийся туман.
4
Глава 4
Я лежал, не открывая глаз и чутко прислушиваясь к тому, что происходило вокруг. Вот щёлкнули замки рюкзака, прошуршала «молния» закрываемого кармана, звякнул котелок или какая-то иная металлическая посуда Звуки были привычными, знакомыми, совершенно нормальными и замечательно обыденными. Осторожно приоткрыв глаза, я увидел освещённую солнцем полянку, которая при дневном свете выглядела действительно чрезвычайно симпатичной. Бросил быстрый взгляд на руки и убедился, что всё осталось прежним: привычный шрам есть, но никаких мозолей от меча нет. Значит, это действительно был всего лишь сон. А ведь какой реалистичный! Правду говорят, что область сновидений самая неизученная.
Я потянулся, улыбаясь солнышку, которое ещё не появилось над верхушками деревьев, а ласково светило сквозь ветки, не обжигая. Поднялся на ноги, нагнулся, чтобы свернуть пенку и запихнуть в рюкзак свою импровизированную подушку, да так и замер. Стоило мне наклониться, как из-под футболки выскользнул медальон в виде ромба, и я уставился на него, как на бомбу замедленного действия.
Это что же получается? Мой странный сон был, как бы это выразиться, не совсем сном, что ли?
Осторожно, словно змею, которая в любую секунду может ужалить, взял в руки показавшийся странно холодным медальон и вдруг заметил, что вместо цифры двенадцать на нём чётко видно другое число одиннадцать. И откуда-то из глубины сознания, оттуда, где теперь обитал Коста, пришло окутанное грустью и болью понимание того, что в том мире стало на одного Ловчего меньше. Где-то в жутких дебрях Изнанки погиб ещё один Мастер, и нас да, уже «нас» стало ещё меньше.