***
До Щепки рукой подать. Только вот это большой лес. Обычно горожане отдыхают на его окраине, в хвойной части, и только отважные пробираются вглубь. Чаще это велосипедисты и местные. Ничего трудного, чтобы пройти сквозь лес, нет там широкие прочерченные дороги. Потеряться почти невозможно. Он рукотворный, как мы уже узнали, не дикий. Но вот найти определенное дерево Остап посмотрел карты в интернете, чтобы определить, где могло быть то хозяйство, где располагалось старое имение. Об этом информации не было. А почему? Потому что наши края не Италия, и никому не интересны. Хотя, если знать чего тут только нет, в Ростове и области. И природного, и рукотворного. Но публика жаждет видеть удивительное только в культурной Европе и духовной Индии, так?
Жаркое лето. Отработав свои две смены на погрузках, Остап, отоспавшись, собрал рюкзак немного еды, вода, термос. Жил Остап на Северном, на самой окраине, до леса можно было дойти пешком минут за сорок, если идти неспешно. Так он и решил сделать, срезав через поля, вдоль гигантского и гостеприимного Северного кладбища. Кладбища, как говорят, самого огромного во всей Европе. Растет оно не только вширь, но и вертикально захоронят там кого, подзабудут навещать, и ничто уже не мешает через время туда же подхоронить кого-то еще, такая есть славная традиция. Пойдете искать могилу родственника и можете просто не найти ее другой памятник, другая табличка. Такое удивительное место. А вокруг него поля. В зарослях бегают фазаны, а также более привычные голуби и грачи. Да, настоящие фазаны.
Солнце давало о себе знать. Остап приподнял кепку и утер пот мятым платком. Всё ближе полоса Щепки, ее хвойный пояс с высокими соснами. Запах, когда бродишь там одно удовольствие. Но сосны опасно потрескивают, ходить нужно бдительно сушняк может упасть прямо на голову. Остап цедил воду из фляги, покуривал самодельную трубку, заправленную дешевым табаком, и просто брел вперед. Чем дальше в лес тем меньше отдыхающих с шашлыками, детьми и собаками.
Сверялся с невнятной картой, ходил до заката. Сколько перевидал деревьев, сколько раз выходил из чащи на небольшие поселки ничего похожего на то, что описывал Лиц. Ночью в таком месте случайный городской путник вдруг понимает, что в темноте и безлюдии нет ничего страшного. Остап это точно ощутил. Если и есть здесь опасность, то только в лице другого человека, замыслившего недоброе. Но парню никто не встретился. Привыкая к темноте, Остап даже погасил фонарик. Решил заночевать на одной из окраин. Бросил каремат, глотнул теплого и порядочно заварившегося за часы блуждания чая, проглотил бутерброд и залег. Небо звездное. От города не так далеко, но уже здесь оно куда чище и яснее. Звезды потихоньку начали кружиться, заворачиваться в спирали и Остап, не приметив того, уснул. Крепко, как и положено после долгой прогулки на свежем воздухе. И снилось ему дерево. Всё как-то в тумане да в помехах, мелькает и дергается, увеличивается и уменьшается. Крона с корявыми, большими ветками. Темный ствол, листьев не разобрать. Беспокойный сон, жутковатый. И непонятно, что так пугает твое существо и твой разум. Казалось, что сон этот, состоящий из различных образов дерева, длился бесконечно.
Проснулся Остап как выплыл из омута. Было тяжело на сердце. Дерево сразу улетучилось из памяти, а тревожное ощущение держалось. Безотчетная, предательская тревога. Но и она стала отступать. Он сел на своей лежанке, открутил крышку термоса, сделал пару глотков теперь чай стал поистине варевом, но сработал как нужно. Над Щепкинским лесом было утро.
Разочарование? Наверное. Остап не знал, куда идти, но верил, что знаки и ноги выведут его на нужное место. Стенка, за которой сказка она звала, она была где-то здесь. Но теперь пора была направляться домой, ведь даже у отшельника бывают будничные дела. Бродить еще день по лесу, хотя это и приятно, пожалуй, не имело смысла. Он должен был сделать паузу.
На тропинке, ведущей из леса, Остапу встретился мужчина. Он был без рюкзака и вообще без каких-либо вещей, выдающих городского. Значит местный. Средних лет, с облысевшей головой, довольно плотный мужчина, одетый в синюю олимпийку, джинсы и заношенные кроссовки. Широкое лицо было спокойным и жестковатым, глаза серыми и суровыми. Он посмотрел на Остапа, и на секунду даже приостановился, как будто бы что-то разглядев. Чуть заметно улыбнулся и пошел дальше. Мало ли Может быть просто думал о своем.
***
Второй свободный день. Сходить за продуктами, зайти к отцу. Да, отец до сих пор был жив, только был очень плох. Он обитал в их старенькой квартире. Сын давно уже сбежал из этого болота, хотя собственное жилище неумолимо напоминало ему прежнее, родное. Тяжелый, собиравшийся годами запах табака, старый паркет, тысячи и тысячи раз испытывавший стопы жителей, пыльные и пожухлые обои. Всё как и у Остапа. Только в его логове не пахло спиртом и перегаром. Отец не всегда узнавал сына, не всегда понимал, чего от него хотят. От него почти ничего не осталось. Он валялся на раскладушке или тонул в ободранном кресле. Изредка, почти ползком (потому что ноги толком уже не работали), он перемещался в туалет или на кухню. Остап принес ему куриных голеней, пару бутылок пива и буханку хлеба. Поставил сковородку на огонь, обнаружил, что постное масло закончилось, чертыхнулся. Погасил печку, пошел в магазин, снова.
В магаз? проскрипел тихий голос отца.
Да.
Сигарет возьми. И И пива там какого. И себе возьми, голос плотоядно потеплел.
Принято.
На лестничной клетке встретил одного из собутыльников отца. Остап толкнул его и гаркнул, чтобы тот свалил и больше не приходил. Пьяный ничего не ответил и поплелся на этаж выше. Снова придет. Не сегодня, так завтра. Необратимо.
Вернулся с маслом и тремя пачками курева. Пива не докупил, отцу придется перебиться тем, что уже принес. Пожарил курицу, съел над сковородой одну голень.
На кухне курица, хлеб. В холодильнике найдешь еще что-то. Сигареты на столе.
Отец невзрачно посмотрел в его сторону и слабо закивал. В телевизоре мельтешили новости, но вряд ли он на самом деле понимал, о чем там речь. Это просто шумела жизнь, бывшая теперь не картиной с деталями, а лужей блеклых цветов и звуков. Поглядев пару секунд на отца и ощутив привычную горечь, Остап ушел, заперев дверь за собой.
После таких визитов каждый раз приходилось собирать себя заново. Помогало просто идти куда-то и молчать, покуривая трубку. Час или около того, и всё придет в норму. Мимо проходит девушка и бросает на Остапа испытывающий взгляд. Он чувствует это, но никак не реагирует. Идет дальше. Дальше и дальше от девушки, которая, в свою очередь, возможно оскорбившись, что такой увалень не размяк от ее внимания, тоже идет дальше и дальше от него. Вечером Остап продолжил читать в сети про Щепкинский лес, но не нашел ничего нового и интересного. А ночью ему снова снилось дерево.
***
Два рабочих дня как будто бы и не жил. Хватай, грузи, слушай отвратительные шуточки других грузчиков, узнавай об их надеждах и амбициях. Один собирался накопить на машину, другой хоть как-то прокормить семью, еще один просто зарабатывал на выпивку. Каждый получал по заслугам мало. Иногда и всё чаще с задержками. Иногда даже меньше, чем раньше. Цены же никогда и никуда не падают в наше время, поэтому, получил меньше съел меньше. Остапа вся эта ситуация, которая некоторых доводила, возможно, до истерик в глубокой ночи, когда никому не нужно демонстрировать свою мужественность, не трогала. Как говорилось раньше, его интересовала только Встреча с Ними. А до тех пор нужно было просто быть живым, для этого хватало и того, что давали на разгрузках. Окружение тоже можно вытерпеть. Вряд ли стоит говорить о том, что Остапа воспринимали здесь как чудика. Он им и был. Он об этом знал.