Александр Золотько
К утру дождь перестал грохотать по крыше и ломиться в ставни. Видно, решил отдохнуть после двух недель беспрерывных попыток затопить несчастное Великое Королевство Армона от Северной Переправы до Южной. Или понял, что остановить Следователя Имперского Коллегиума Леора и Фавера из Темной Долины, рыцаря Имперского Ордена Справедливости, у него все равно не получится.
Дождь прекратился, а на мелкую холодную водяную пыль, висевшую в воздухе, можно было и не обращать внимания. Особенно если сидишь за столом в жарко натопленном зале корчмы «Стоптанный башмак», перед тобой стоит блюдо с седлом барашка и кувшин вина, очень неплохого вина для придорожной забегаловки.
После первой за неделю ночевки в теплом и сухом помещении ребра Леора, поврежденные еще в юности, почти перестали ныть, а рана, недавно полученная Фавером, хоть и не перестала болеть, но кровоточила уже значительно меньше.
По этому поводу Леор, выпив кружку вина, принялся объяснять рыцарю свои взгляды на способы расследования убийств, совершенных с применением магии. Фавер искренне полагал, что единственным правильным наказанием для любой зловредной магии будет костер, позиции своей менять не собирался, посему рассуждения и доводы следователя превратились за время совместного путешествия в своеобразный ритуал — регулярный, немного нудный, но неизбежный. И, возможно, все-таки небесполезный.
Вода камень точит, рассуждал Леор, в очередной раз пытаясь указать своему попутчику на вопиющую нелогичность отношения рыцаря к магическим преступлениям.
— Ну как тебе объяснить?.. — сказал Леор, когда рыцарь в очередной раз заявил, что колдовство — это колдовство, а убийство — это убийство, посему убийца может быть казнен мечом или веревкой, водой или деревом, а колдун или колдунья — только огнем, и никак иначе.
— Как хочешь объясняй, — Фавер налил себе вина в кружку и залпом осушил половину, — только я останусь при своем. К тому же в Указаниях Имперского Коллегиума ясно сказано, что в случае колдовства следствие надлежит вести по специальному уложению, с соблюдением правил…
— Глупости! — заявил советник. — Указаниям уже три сотни лет. Когда их (и твое уложение, кстати, тоже) составляли, человека могли сжечь и за сглаз. По подозрению в сглазе. Сейчас попробуй кому-то такое обвинение предъявить — не обрадуешься. А ведь в уложении ясно сказано, что и сглаз…
— И сглаз, — кивнул рыцарь и допил вино. — И наговор…
— И приворот, и лечение, и лозоходство… — подхватил за ним советник. — За них-то тоже жечь? Колдовство ведь, как ни крути… Гадание, обереги — за все брать и жечь?
Фавер задумался на мгновение, потом вздохнул.
— Не мое это дело. Рыцари Ордена Справедливости не должны ломать голову над хитросплетениями следствия. Мы меч в руке Коллегиума, а следователи — рука.
— Вот именно, — поднял палец Леор. — Ты — меч, я — рука, а…
— А Коллегиум — голова, рукой повелевающая, — заметил рыцарь и улыбнулся по-мальчишечьи. — И не дело руки обсуждать и сомневаться в решениях головы.
Советник поднял глаза к закопченному потолку харчевни, пошевелил энергично губами. Совершенно беззвучно, но рыцарь по губам прочитал, что именно произнес Леор, и засмеялся довольно. Ему нравилось вот так по мелочам злить советника. Это скрашивало долгие дни путешествия, а сейчас еще и позволяло отвлечься от саднящей боли в правом предплечье.
Неделю назад беглый душегубец попытался проткнуть Леора ножом, советник по обыкновению нападение прозевал, а у Фавера времени доставать свое оружие не было, посему рыцарь принял удар клинка на руку. Хорошо еще, что никакой заразы в рану не попало. Так, с ладонь длиной получился шрам, на шесть стежков шелковой нити. Пора бы ране уже и затянуться, но все кровоточит и кровоточит, проклятая. Из-за погоды, наверное.
В зале харчевни было малолюдно, кроме следователя и рыцаря в нем завтракали еще трое купцов из Баронств, но вели они себя тихо, говорили вполголоса, лишь изредка бросая опасливые и настороженные взгляды в сторону Фавера. Вчерашний урок смирения и послушания явно пошел им на пользу.
— Послушай, дорогой Фавер, — сладким голосом произнес после паузы советник. — Что есть преступление? Преступление есть сочетание умысла, причины, факта, преступника и жертвы. Согласен?
— Согласен, — кивнул Фавер, осторожно погладив раненое предплечье под столом. — И еще — орудие преступления.
— И орудие. Как же без него. Хотя, если кто-то совершил преступление голыми руками… Ну да ладно, и орудие тоже. Значит, некто замыслил убить человека…
— Замыслил, — подтвердил Фавер.
— Скажем, для того, чтобы завладеть землей.
— Землей, — подтвердил Фавер. — Недвижимостью.
— Взял некто оружие и лишил человека жизни… Так?
— Так. И что?
— Он убийца? — спросил вкрадчивым голосом Леор.
— Убийца, — уверенно сказал рыцарь. — Всякому понятно…
— И какое наказание ты бы убийце назначил?
Рыцарь задумался.
— Ну, не стесняйся…
— Петля. Ну, или меч. Если убивал очень уж жестоко, то колесование или разорвать лошадьми… — Фавер пожал плечами. — Не мне это решать, да и тебе не всегда, господин следователь Имперского Коллегиума, а судье, если таковой имеется, или сходу поселян, или владетелю той земли…
— А почему ты, благородный рыцарь, — ласково улыбнулся советник, — не спросил меня, каким орудием было совершено убийство? А если, скажем, убийца напустил порчу через вынутый след? Или спалил в доме огненным камнем?
Фавер хмыкнул неопределенно. Не любил он таких вот подковырок. Не злился, когда советник в очередной раз загонял его в ловушку своими рассуждениями, но испытывал почти детское чувство обиды.
— Если колдовством убил, значит — сожжение, — сказал Фавер. — Ибо колдовство… Чего ты на меня уставился, господин советник? Чего прилепился? Я что, вмешался в тех Выселках, когда ты потребовал, чтобы бабу, которая мужа колдовством со свету сжила, не жгли, а повесили? Я тебе мешал? Нет, не мешал. Хотя ты нарушил… много чего нарушил, и в Коллегиуме за свои нарушения ответил бы…
Советник вскинул голову, словно собирался предложить рыцарю по возвращении в Коллегиум рассказать о проступке Леора… Но ничего говорить не стал. Обвинять Фавера в доносительстве было глупо и несправедливо. Но и спорить с ним было бессмысленно. Придет время — сам поймет. Или не поймет.
Леор оглянулся на хозяина корчмы, поймал его взгляд и указал рукой на опустевший кувшин. Нужно будет еще и на дорогу вина с собой прихватить, подумал советник.
Фавер подождал, пока хозяин лично принесет им на стол новый кувшин, потом наполнил кружки:
— За что выпьем, советник?
— За спокойную тихую старость, — сказал советник, поднимая свою кружку. — Чтобы мне разрешили уйти со службы, поселиться где-нибудь на юге и доживать свои последние годы без убийц, воров, колдунов и прочих забавных представителей рода людского… Хочу дожить свой век скучно и без неожиданностей… Кстати, тебе я того же желаю, доблестный рыцарь!
Фавер задумался. Рана у него, конечно, ныла, но в свои двадцать лет он еще не собирался на покой. Собственно, покоем для него была ночевка в теплой постели, горячая еда… в течение дня-двух — не более. Потом Фаверу становилось скучно, хотелось снова вскочить в седло и отправиться навстречу хоть каким-нибудь приключениям. И в этом смысле его желания совпадали с желаниями Имперского Коллегиума и родного Ордена.
А Леор хотел покоя, потому что был старым. Сорок с лишним лет — это старость, понятное дело, и Фавер, если честно, не собирался доживать до такого преклонного возраста. Рыцари Ордена Справедливости так долго не живут. Во всяком случае, Фавер не встречал ни одного рыцаря своего Ордена старше тридцати пяти. Зато орденское кладбище за Цитаделью было обширным.
— За тебя, Леор! — провозгласил, наконец, рыцарь и опорожнил кружку.
— Ну, за меня так за меня, — печально усмехнулся советник.