Память о нерушимой дружбе энтузиастов науки увековечена на высотах Монгольского Алтая, где нетронутой белизной сияет ледник Потанина29. Да, официально он назван в честь Г.Н. Потанина, но имя Григория Николаевича неразрывно связано с его верной спутницей Александрой Викторовной.
Эпистолярное и публицистическое наследие А.В. Потаниной
А.В. Потанина несколько раз упоминает (и это было отмечено в биографическом очерке), что она начала «писательствовать» чуть ли не с восьми или десяти лет. Её увлекало это занятие, и в то же время она в некотором роде стыдилась его. По крайней мере, создаётся такое ощущение. Часто в письмах и дневниках попадаются фразы Александры Викторовны о том, что пишет она не очень хорошо, сильно критикует себя и сомневается в своих способностях. И в одном из писем путешественница говорит: «<> пишу я в самом непозволительном для литературных произведений роде, в скучном <>»30. Вот бы у современных писателей было такое самокритичное отношение!
Но вот парадокс: за всю свою сознательную жизнь Александра Викторовна написала всего пятнадцать научных статей и очерков, которые все собраны в уже упомянутом посмертном сборнике путешественницы «Из путешествий по Восточной Сибири, Монголии, Тибету и Китаю». И в то же время сохранилось большое количество писем и дневниковых записей Александры Викторовны. Так много, что до сегодняшнего дня не все они разобраны, исследованы и введены в научный оборот. Поэтому публицистическое наследие А.В. Потаниной нельзя назвать слишком большим, но это компенсируется огромным эпистолярным наследием.
Значительная часть материалов, относящихся к Александре Викторовне Потаниной, в настоящее время хранится в Фонде Г.Н. Потанина31 архиве, который с 1920 г. хранится в я в Отделе рукописей и книжных памятников (ОРКП) Научной библиотеки Томского государственного университета (НБ ТГУ). В Потанинском фонде сохранились многочисленные рукописи Александры Викторовны, путевые дневники, рисунки, черновики статей и литературных опытов, выписки из изданий по истории и этнографии Сибири, Монголии и Китая. Там же находится часть переписки путешественницы с ее родственниками, а также несколько писем самого Григория Николаевича к жене32.
Материалы архива постепенно обрабатываются, что-то оцифровывается, предлагается студентам ФИПН ТГУ (Факультета исторических и политических наук) для выполнения различных практических работ, используется в научно-исследовательских целях. Не являются исключением и те пять писем Александры Викторовны, что легли в основу этой книги. Но основная часть материалов всё ещё не обработана и, что называется, ждёт своего исследователя.
Поэтому можно уверенно сказать, что эпистолярное и публицистическое наследие Александры Викторовны Потаниной будет открыто не только для историков, но и буквально для каждого.
Китайско-Тибетская (Ганьсуйская) экспедиция Г.Н. Потанина 18841886 гг.: сплав науки и геополитики
Все пять писем, лёгших в основу книги, написаны Александрой Викторовной из третьей экспедиции Г.Н. Потанина, которую традиционно называют Китайско-Тибетской (Ганьсуйской). И есть смысл сказать несколько слов об этой экспедиции, потому что она хотя и лежит в общей канве экспедиционной деятельности России во второй половине XIX в., но всё же выделятся на фоне других экспедиций.
Во второй половине XIX в. Императорское Русское географическое общество (ИРГО) снарядило целый ряд экспедиций в Центральную и Восточную Азию. Наиболее интенсивные исследования пришлись на 18701890-е гг., когда свои большие, многолетние экспедиции совершили Н.М. Пржевальский, М.В. Певцов, Г.Н. Потанин, Г.Е. Грум-Гржимайло33, В.А. Обручев34, П.К. Козлов3536. Но наибольший вклад в изучение Центральной Азии на начальном этапе экспедиционной деятельности ИРГО внесли Н.М. Пржевальский, его последователь М.В. Певцов и Г.Н. Потанин37.
Все экспедиции, в том числе и предпринятые Г.Н. Потаниным, преследовали как чисто научные, так и геополитические интересы. Такой двойственный характер исследований не всегда чётко артикулируется источниками указанного периода, однако подтверждается современными исследователями38. Поэтому анализ Китайско-Тибетской (Ганьсуйской) экспедиции Г.Н. Потанина 18841886 гг. невозможен без общей характеристики экспедиционной деятельности ИРГО в 18701890-х гг.
Начало научного исследования Средней и Центральной Азии в России положил Н.Я. Бичурин (о. Иакинф), который во время своего пребывания в Китае (18071821 гг.) накопил обширные сведения по географии, этнографии, политическом устройстве и т.д. Эти сведения были опубликованы в 18201850-х гг.39 Работы Н.Я. Бичурина привлекли внимание, они оказались к месту и ко времени. В середине XIX в. значительно возросло влияние России на Дальнем Востоке и Тихом океане, страна начала превращаться в мировую евразийскую державу. Но неожиданностью стало то, что Россия имеет лишь обрывочные сведения о сопредельных азиатских странах, а всестороннее их изучение возможно только посредством комплексной экспедиционной работы.
Такая работа была возложена в том числе и на созданное в 1845 г. Русское географическое общество. Одной из ключевых задач РГО стало изучение зарубежных стран, в первую очередь сопредельных с Россией Турции, Персии, Китая и других40. Первые организованные РГО экспедиции носили, в основном, географический характер (одна из наиболее значимых изучение Тянь-Шаня П.П. Семёновым-Тян-Шанским в 18561857 гг.). Но вскоре была поставлена задача по организации экспедиций для сбора этнографического, исторического и другого материала.
Однако одну из главных ролей во второй половине XIX в. играли именно географические сведения, полученные в ходе экспедиций. В данный период в Центральной Азии развернулась «Большая игра» соперничество России и Великобритании за Евразию, которая представляла собой огромный рынок сбыта и источник сырья. В обладании этими территориями были заинтересованы также Китай и Афганистан, однако серьёзной проблемой для этих стран было фактическое отсутствие четких границ между ними.
Так возникло понимание, что экспедиции в Центральную Азию должны носить не только научный характер, но и преследовать определённые геополитические и даже военно-политические интересы. Поэтому в организации большинства экспедиций РГО принимал участие и высший орган военного руководства России Генеральный Штаб41, а среди руководителей и участников экспедиций было много офицеров (в том числе Н.М. Пржевальский, М.В. Певцов и др.). Поэтому нет ничего удивительного в том, экспедиции РГО часто на военный манер характеризовались как «предварительные общегеографические рекогносцировки неведомых стран»42.
Крупнейшие экспедиции такого рода были проведены Н.М. Пржевальским в 18701880-х гг. В этот период учёный возглавил четыре экспедиции в Монголию, Китай и Тибет, прошёл свыше 30 тысяч километров и собрал колоссальный по объёму материал. Его дело в 18801890-х гг. продолжили М.В. Певцов, В.И. Роборовский43, П.К. Козлов, Г.Е. Грум-Гржимайло.
В то же время Генеральный штаб направлял в Центральную Азию собственные военно-страноведческие экспедиции и военно-дипломатические миссии, а по согласованию с Министерством иностранных дел и торговые экспедиции. Но и перед участниками экспедиций РГО ставились задачи по военно-политической и экономической разведке44, а полученные в результате путешествий сведения поступали как в РГО, так и в различные отделы Генерального штаба. Проще говоря, исследователи по совместительству выполняли роль шпионов, которые приносили немало ценнейшей информации.