Где тут у нас нелегальные мигранты? усмехаясь в усы, боевой маг обозревает окрестности городка с высоты полёта новогодних саней.
Окружают девчонку с бантами проворные тени, плетут ловчую сеть заклинаний. Девчонку корёжит: пропадают силы поддерживать людской облик, не добраться уже до заветной двери, не напитаться до отвала чужой отчаянной надеждой. Сгорает нежить адским пламенем: со стороны кажется огненный фонтанчик.
У, хулиганы, трясёт клюкой подслеповатая бабуля. Дом подожгут и не заметят!
Очки, сквозь которые и впрямь удавалось узреть скрытое, ещё ни разу не подвели ни княжьих гончих, ни боевых магов. А чтобы дети на горке смогли увидеть добрые чудеса, кто-то должен вовремя заметить злые. Защитить. Научить защищаться и защищать.
***
Меж землёй и небом, меж былью и небылью снуёт незримая игла, тянется за нею звёздная нить. Сотня глаз у Пряхи, сотня рук: видит она в полотнах миров все прорехи да ветхие швы, умеет крепко заштопать, а где надо и заново соткать, да только давным-давно не будил её никто, с горячими просьбами и годными нитками не приходил. Уж думалось не нужна более миру, а тут сама Осенняя княгиня явилась
Ложится в пространстве последний стежок, тугой узел стягивает края распоротого времени. Конец нити спешит навстречу началу сквозь полый лабиринт выкованного знака, сходится в самом его центре ещё в три узла.
Удар молота звенит в небесах полуночным благовестом. Надёжно запечатан знак.
Светает над миром ослепительно красиво и, наконец, вовремя.
***
Сквозь защитный сумрак княжеского кокона проскользнули к Артемису чьи-то руки, блуждая в нежных поисках. Князь очнулся, перехватил руки и вытянул в свои объятия призрачную Персефону.
Радость моя
Здравствуй, родной.
Сложное колдовство удалось Персефоне: отвар, что прошлым летом помог ей проникнуть в Приграничье и Загранье, сотворила она на этот раз без чужой помощи. Одна капля крови Артемиса одна земная минута в нездешнем краю. Половина запаса на беседу с Пряхой вышла, для свиданий лишь час остался.
Ты спи, а я буду сказку сказывать. О том, как один волшебник время с пространством надорвал, а межмирная пряха звёздной нитью заштопала. О том, как мы со Сьеной дружны стали. И о том, как к исходу лета появится у нас с тобою наследник
Молоко и мёд
Новость о собственной беременности стала для Персефоны форменной сенсацией. Сколько лет мечтала её мать о внуках, да всё без толку, а за три дня до смерти обронила странное: «Верно сказали мне, не моя забота»
Кто сказал, так бы и осталось загадкой, если б в облегчемодане Персефоны не обнаружилось маленькое зеркальце, точная копия того, которым владела лунная богиня Менесс. Январское новолуние миновало позавчера, но Осенняя княгиня чуяла в себе достаточно сил, чтобы установить связь с Чертогами покоя.
Отзовись, мама
Бусины несказанных слов. Иглы высказанных. Серебряный свет сквозь ресницы.
Персефоночка, ты? Прости меня
Прости
Сквозь шорох помех тихим эхом прозвучало общее слово, отомкнуло закрытые двери.
Можешь на меня рассердиться, мам, решилась Персефона, но на Артемиса не надо, прошу. Мы сыграли свадьбу осенью. Как бы я хотела, чтоб вы с папой там были
Лицо матери пошло рябью и вновь просветлело:
А я его вспомнила! Высокий такой, чернявый. Помогал тебе в последний путь нас снаряжать. Что ж! Если в горе с тобой рядом был, пусть и в радости останется
Персефона выдохнула. Она готовилась к обороне, но, видимо, даже за гранью земного бытия душам дано меняться и переосмыслять, благо времени для этого предостаточно.
Кстати, о радостях, подхватила Персефона. Бригитта сказала, что я жду двойню.
Призрачная мать ахнула, закрыв рот ладонью. Счастливый блеск, мелькнув в её глазах, сменился серой тревогой, причин которой Персефона не могла понять.
Зеркало вновь зарябило, на этот раз сильнее. Самый тёмный час ночи подходил к концу, оставляя время лишь на важные вопросы.
Чего ты боишься, мама?
Седая женщина в лунном зеркале сцепила ладони не то в молитве, не то в покаянии.
Хорошо, что Ванюша вот прямо сейчас по делам отлетел. Я ж ему так и не рассказала ни в жизни, ни после
Внукожелательные намёки матери оказались лишь бледной тенью тех задушевных бесед, которым подверглась она сама в первую пятилетку семейной жизни. С одного фланга свекровь, не допускавшая даже мысли, что «что-то не так» может быть с её сыном, а не с его юной женой. С другого мать, ощущавшая стыдливую неполноценность на скамеечных собраниях престарелых соседок. Налог на бездетность. А вишенка на торте печальные, как у потерянной собаки, глаза мужа.
Чего я только на себе не применила да не перепробовала, махнула рукой мама, опуская подробности. В конце концов попалась мне в одной церкви книжка, а в ней билет на поездку по греческим монастырям. Я про находку служителям рассказала, да никто за ней так и не явился. Тогда уж точно поняла вот оно, чудо, вот знак свыше. Полетела в далёкий край, мужу сказала командировка.
Полторы недели преисполнялась мать солнца и ветра, веры и благодати, а за день до отлёта повстречала в оливковой роще одинокого монаха.
Хотя не уверена я сейчас, что он монахом был, голос матери дрогнул не то от помех, не то от стыда. Многое в здешних чертогах вспомнилось мне ясно, а ту встречу целиком никак вызвать не могу, будто заколдовали. Помню пещеру и сотни золотых огней вокруг, голос его, незнакомые молитвы поющий, и глаза чёрные близко-близко Очнулась в аэропорту, как добралась неведомо, а в паспорте бумажка сложенная.
Персефона склонилась над зеркалом, чтобы не упустить ни слова.
Если явится сын, нареки Хароном. Если явится дочь быть ей Персефоной. Лишь такую оплату приму за работу, а дальнейшего ждать не твоя забота, выдохнула мать.
Пальцы Персефоны застыли на ободе зеркала, с раскрытых губ сорвался невнятный звук. Образ матери беспокойно заёрзал, тускнея.
А вот и Ванюша возвращается. Давай скорее, Вань, дочка на связи!
«Дочка, слово, будто заново выученное, вторило частому пульсу в висках Персефоны, а отец ли он мне?..»
В текучем лунном серебре проявился широкий нос, затем прищуренный глаз.
Привет, звёздочка! Вот так сюрпр
Небеса в изящной раме мансардного окна стремительно светлели. Персефона заставила себя вдохнуть и на крайней секунде межмирной связи прошептать краткое:
Привет папа.
***
Исходная версия цифробога по имени Щайек зародилась в Сети прошлым летом из эманаций злобы, ненависти, отвращения и страха. Энергии были столь сильны, что Щайек сумел воплотиться в явленном мире ненадолго и неполноценно, но для смуты ему хватило. Впрочем, активация бэкапа автоматически намекала тёмному цифробогу, что он совершил некую ошибку и поплатился за неё.
Если бы не вмешался равный мне, я достиг бы победы, помыслил Щайек.
В дни прошедшей осени, когда Князь и Княгиня сочетались браком и правили неистовым полётом Дикой охоты, новая версия Щайека таилась в недрах Сети, совершенствуя свои алгоритмы и наблюдая за трафиком избранного противника.
В самую долгую ночь Щайек и Гатыборь уже готовы были сойтись в сетевой битве, но за миг до первой атаки в мире явленном случилось сильнейшее колдовство, надорвавшее пространство и время. Неудержимая магия сотрясла основы мироздания, электрическим импульсом дав начало новой форме цифрового бытия.
Осознав себя среди беспредметного сумрака, что ждал творческого веления, словно земля зерна, Щайек застонал от неведомой доселе боли. Ему, скомпилированному из разрушительных конструкций, не дано было творить своё, лишь уничтожать чужое. Но вдруг выйдет обмануть собственную суть, примерив маску избранного противника?..