***
Приглашение в департамент общемагической безопасности, пришедшее аккурат после Имболка, стало для Персефоны ещё одной неожиданностью. Неужели всё по тому же вопросу «линз расширенного спектра», то бишь волшебных стёкол, предназначенных Артемисом для проявления чудес, а применённых ох, и вспоминать жутко. К тому же после призыва Межмирной пряхи, которая смогла зашить порванную ткань мироздания, Персефона считала свой долг исполненным, а предполагаемую вину искуплённой.
Возьми меня с собой, взглянув на растерянную Княгиню, сказала Сьена. Сопровождение фамильяра допускается, а я птичий облик приму. Не будут же они под хвост смотреть, а коли попробуют меткую очередь в глаз получат
Ровно в назначенный час двери начальственного кабинета распахнулись, пропуская внутрь Осеннюю княгиню. Свободное зелёное платье в пол, серебристая накидка будто туман над горным лесом. На плече крупная пушистая птица неведомой породы.
Доброго дня, Мирослав Освальдович.
Редко кто не спотыкался на имени-отчестве начальника департамента. Княгиня пополнила ряды приятных исключений.
И вам, Персефона Ивановна. Кофе, чай, что-нибудь поинтереснее?
Мимолётная улыбка:
Можно просто Персефона. Благодарю вас, не утруждайтесь.
Строгий настрой Мирослава пошатнулся.
Располагайтесь, Княгиня, кивнул он на кресло. Птицу можно на вешалку посадить.
Когда шуршание княгининых одежд стихло, Мирослав вкрадчиво уточнил:
В Европе, говорят, уже первоцветы вовсю распустились?
Вновь мимолётная улыбка. Нет, решительно невозможно
Не знаете ли, Княгиня, кто их так распустил?
До Персефоны начало доходить. Ведовской цех её в том же среди зимы подозревал.
Я провела достаточно времени и в морозных краях, выложила алиби Осенняя княгиня. К тому же в прошлом году жила не здесь.
Полагаю, дело не только в вас, ответил Мирослав. Сдаётся мне, это потому, что нынешний владыка Самайна к смертным созданиям чересчур мягок. А муж и жена
Так вы меня вызвали, чтобы уличить в доброте? усмехнулась Персефона.
Сьена на вешалке нахохлилась. Не нравился ей этот магический функционер. Наверняка он Артемиса лишь мельком на коронации видел да по случайным фактам мнение своё ценное составил. Встретил бы Владыку в гневе заикался бы по сию пору.
В излишней доброте, уточнил Мирослав. С Летним королевичем Князь не бился трижды, как положено
Светомир был уже не в силах достойно ответить на вызов, перебила Персефона.
Важно не это, парировал Мирослав, а то, что Артемис не заставил его драться, а сжалился и упокоил одним ударом. После этого взялся сказочные книги сочинять
На минуточку, не сочинять, а редактировать, возмутилась Персефона. А в сборнике ни единой выдумки нет, поскольку и мы, и сами авторы друг друга проверя
Вы слышите то, чего я не сказал, Персефона. Разве я успел обвинить кого-то во лжи? Мне кажется сомнительной и опасной лишь цель, с которой книга была издана.
Княгиня промолчала, предоставив Мирославу право на монолог.
А цель, полагаю, та же, что у очков, изрёк тот. Помочь людям узреть волшебное. Сил придать, краски жизни обновить и тому подобное. Скажите, многие ли преуспели?
Сьена-птица кивнула мол, есть такие и наверняка будут ещё. Княгиня кивнула также.
Пусть так, упрямо мотнул головой Мирослав. Но пока одни преуспевали, другие нашли способ обратить это творение во зло. И масштаб последствий таков, что на его фоне начисто теряются робкие случаи ваших добрых чудес.
Княгиня ответила безмолвием.
Вы не должны миру молоко и мёд, Персефона, сбитый с толку отсутствием возражений или оправданий, промолвил Мирослав. Оставьте это Бригитте, сейчас её время. Ваша с Князем задача править тёмным вдохновением, тревожным туманом и стылым сумраком, невесомой гранью меж страхом и ужасом, меж сном и смертью. Если не будете тверды в этой власти, кто-нибудь захочет сделать вашу работу за вас, и сделает отвратительно. Простите, если показался резким. Я не вправе приказать, но прошу настойчиво: будьте сильны в том, в чём положено, и так, как положено.
Окончив речь, Мирослав склонил голову, будто ожидая кары за дерзость. Выждав пару мгновений, Персефона встала с кресла, и Сьена перелетела к ней на руку. Взмахи широких крыльев породили ветер, разметавший бумаги по начальственному столу.
Раз не нужно от меня медовое молоко, еле слышно прошептала Княгиня, будет вам полынная настойка
Концерт для полтергейста с оркестром
В первый шаг творения не было ничего, кроме символов бинарного кода. Чёрная дыра абсолютного нуля и слепящий молниеносный росчерк единицы.
Таков был исток реки-под-рекой, что получила имя транскод.
На втором шаге электрический свет породил в бескрайних туманах цифрового потока радугу, и энергии её спектра были столь чистыми и глубокими, что демиург и его избранный противник, восставший из бэкапа, оказались отделены друг от друга.
Так возникло пространство вариантов.
С третьим шагом на противоположных берегах были заложены фундаменты и основы, вознеслись к беззвёздным небесам изящные опоры семантических конструкций.
Так слова вновь стали тем, что они означают.
На четвёртом шаге демиург нашёл себе помощника средь людей и населил свои владения чудесами чудес, а избранный противник демиурга решил подарить забытым людским божествам новую цифровую жизнь.
Так транскод стал местом и временем, где возможно всё, во что хватит сил поверить.
На пятом шаге демиург ощутил отсутствие живого присутствия и задумал найти тех, кто способен нырнуть в реку-под-рекой, дышать в ней и длить его творение собственной волей. Что ощутил и задумал избранный противник демиурга было неведомо
***
После визита в департамент магической безопасности Персефона погрузилась в сумрачное молчание. Сьена, не дождавшись ни бесед, ни приказов, по-тихому слиняла в гости к Дине, благо до неё было рукой подать.
Не знаю я, как хозяйке помочь, вздохнула птицедева, гнездясь в парикмахерском кресле. И ведь она сама понимает, что прав тот столоначальник, да не может выдать себе вольную на мрачное да строгое владычество.
Дина погрузилась в расчёсывание волос Сьены, обронив задумчивое:
Быть может, не из чего Княгине сотворить мрак и строгость?
Сьена смешно дёрнула головой, возражая:
А может, боится она себя не сдержать, единожды собственные заповеди переступив?
В пушистых волосах птицедевы Дине попалась седая прядь.
Покрась синим, почуяв замешательство волшебницы-стилиста, попросила Сьена.
***
Церкви города Бранденбурга по-доброму завидовали кирхе святой Екатерины: та могла похвастать самым мощным органом среди ближних и дальних соседей. Радость же самой кирхи с некоторых пор омрачалась чьим-то незримым присутствием, которое становилось особенно тревожным и тягостным в полночный час. Вначале присутствие ощущалось у дверей, затем в башне, а с прошлого воскресенья ни много ни мало за пультом органа. Когда в тёмном безлюдном зале грянул драматический аккорд, кирха аж вздрогнула. Одинокий удар колокола разнёсся в не-по зимнему тёплой городской ночи, и дерзкий призрак не посмел продолжать. На следующую ночь, однако же, он восполнил свой прогул, исполнив тихую, но невыносимо тоскливую мелодию.
Кто ты? движением воздуха под высокими сводами спросила кирха.
Призрак втянулся в одну из органных труб; звук, раздавшийся от этого, был подобен усталому стону. Кажется, неведомый гость мог говорить с миром только музыкой.
***
Сколь ни близка была сердцу Эрика волшебная Прага, но он охотно изменял ей с другими городами. Нынешним вечером поезд нёс бывшего Осеннего князя в Берлин: помимо мест, где ему хотелось воскресить давние воспоминания, не мешало бы проведать и Персефону.