В райотделе шумно. Стучат пишущие машинки. Кого-то приглашают, кого-то опрашивают Я и не думал, что в Берёзовской милиции работает столько сотрудников. До этого сталкивался только с Грибовым и Степановым, вот и думал, что они словно в плохом боевике расследуют все преступления района.
Нас с мамой сажают в отдельной комнате за широкий квадратный стол, составленный из двух обычных письменных столов, поставленных друг к другу задом. Из всех украшений, панели из скверного ДВП и портрет Брежнева. От нечего делать, начинаю считать у него медали.
Мама молчит, и только сильно стискивает мне ладонь. Пытается успокоить, но выходит обратный эффект.
Вот он, душегуб, заявляет Степанов, нарушая все мыслимые каноны процессуального Кодекса, или что там в СССР отвечает за правильность ведения расследования. Заходи уже.
Тоскливо склонив голову, в комнату заходит «старшак» Серёга из лагеря археологов.
Глава 3
Предупреждение: Некоторые события, изложенные в этой главе, могут показаться читателями плодом неуёмной авторской фантазии. Однако, автор решился вставить их, поскольку лично был свидетелем истории, которая отличалась от случившейся разве что мелкими деталями.
Сергей?! вырывается у меня.
Вот не ожидал его здесь увидеть. Ждал Валерку Копчёного, размышлял, как буду выкручивается. А тут изумился просто.
Археолог поднимает голову и также безучастно вновь упирается глазами в стол. У него на лице красуется свежий фингал. Судя по размерам, друг-Коля постарался. Зачем здешней милиции ОМОН, зачем спецназ, если у них младший лейтенант Степанов есть? Кого хочешь задержит.
Становятся понятны и все его ухмылки и подмигивания. Он сам был свидетелем той самой драки, после которой Серёга мог испытывать ко мне «личную неприязнь». Вот тебе и мотив! Но непонятным остаётся ещё многое.
Ты его знаешь?! мама смотрит на Серёгу, как на врага народа.
Знаю, конечно, говорю, я у археологов фотографировал, а он там практику проходит. Знакомы даже. Не он это на меня ночью нападал.
Серёга смотрит на меня с надеждой. Что, думал, я тебя топить буду из той самой «личной неприязни»? Куражиться? Не такая я мразь. По себе людей не судят. И если Серёже такие мысли в голову приходят, значит, есть в этой голове определённая гнильца.
Но с его моральным обликом пускай родители, педагоги и комсомольская организация разбирается. А в этой ситуации и без того много непонятного.
Ты, Ветров, дурака не валяй! сердится Грибов. Он проходит в кабинет сразу после Серёги и, напустив на себя строгости, усаживается напротив мамы. То «ничего не видел», то «точно не он».
Сами же сказали, фигура очертания Да он выше меня на две головы! А там, наверное, с меня ростом человек был. Как тут перепутать?!
Ты говорил, выше тебя, Грибов листает бумажки в папке.
Мог я такое сказать? Не помню дословно своих показаний в больнице. Хреново мне было, да и не запоминал особо. Копчёный ниже меня. Мог ли я сказать, что нападавший выше, чтобы подозрения от него отвести? Не мог, потому что не знал тогда, как разговор с ним обернётся. Может, памяти понадобилось бы «срочно вернуться», а делу дать ход. Так что не стал бы я сам себе противоречить.
Не говорил, мотаю головой, путаете вы что-то. Мог сказать, что не помню. А тут представил этого, показываю на Серёгу, на месте нападавшего, и вижу, что не стыкуется картинка.
Ты внимательнее посмотри, Алик, расстраивается оставшийся в дверях Коля, Всё же одно к одному складывается. Из лагеря он ушёл, до утра его не видел никто. И нож при нём нашли, и на том следы крови обнаружились.
Каким бы хорошим человеком не был милиционер, а дело для него важней всего. Особенно когда это «дело» можно прямо сейчас закрыть и в архив сдать, а себе «палку» поставить.
Вот и Грибов Николая даже не пытается остановить, чтобы тот мои мысли в верном направлении подтолкнул.
Моей крови? спрашиваю, уже экспертизу сделали?
Понятно, что не сделали. Для этого надо материалы в область отправлять, вряд ли здесь что-то подобное делают. Даже если так, сверят, скорее всего, группу крови, не будет никто из за такой мелочи с ДНК заморачиваться. Но и с этим возиться никому неохота, ведь существует чистосердечное признание «царица всех доказательств», как повторял товарищ Вышинский.
Чьей же ещё? озвучивает Коля.
Да не трогал я его! взрывается Серёга, не видел даже! На хрен он сдался мне, фотограф ваш!
А где был? терпеливо спрашивает Грибов.
Не скажу, бурчит «старшак».
Детский сад, штаны на лямках. Однако если у товарища окровавленный нож присутствует, то может и не зря он не желает своими ночными похождениями делиться?
Почему не скажешь?
Да не помню я! взрывается Серёга, пьяный был, по лесу ходил, потом вернулся и спать лёг.
Как же вы мне надоели, вздыхает Грибов, один «не видел», другой «не помнит». Ладно, Ветров, езжай домой.
А с ним что? киваю на «старшака».
Это уже не твоя печаль, немного мстительно заявляет Грибов, будем экспертизу ждать. Может неделю, а может и больше. У нас тут КПЗ уютная, на кровати хоть выспится, а не в палатке.
Домой нас отвозит тот же старлей, по-прежнему не сказавший за всю дорогу ни слова. Уже у машины, застав Николая наедине, прошу его зайти с утра перед работой.
Дури в Серёге предостаточно, но в милиции он по моей вине оказался. Не вздумай я играть в благородство и выгораживать Копчёного, никаких вопросов к «старшаку» не появилось бы.
Алик, спрашивает мама, когда мы возвращаемся домой ты уверен, что это не тот человек?
Уверен, говорю.
А почему ты с ним дрался? не отстаёт она.
Из за девушки, отвечаю, приревновал он некстати, вот и полез. Но всё не всерьёз было, и разняли нас быстро.
Жаль, удивляет меня мама.
Почему, жаль?
Потому что теперь опять непонятно, кто на тебя напал, она берёт меня за руку, и я вижу в глазах слёзы, я очень-очень испугалась, когда всё это произошло. А вдруг, это случится снова?
Не случится, мама, обещаю я, сам в подобном совсем не уверенный.
Говорят, ложь во спасение святая ложь.
* * *
Коль, да не мог это быть студент! в который раз объясняю я.
С тобой дрался, Николай загибает пальцы, отомстить обещал, нож нашли и ещё кровь на одежде! Между прочим, это я Игнатичу подсказал, в каком направлении искать, хвастается он.
Тот, кто напал, у дома меня ждал, привожу я единственный аргумент, до которого вчера додумался. Знал этот Серёга, где мой дом? Не знал!
Может, сказал кто, чешет репу Степанов.
Ему очень не хочется отказываться от версии, которую сам же и выдвинул.
Кто? говорю, девчонки не знали, даже Надя не знала. Их главный археолог тоже. Не пошёл же он ночью по домам спрашивать: «Тут фотограф живёт из районной газеты? Я его рэзать буду!» голосом изображаю лихого джигита.
Заранее узнал, не сдаётся он.
Тогда это уже не спонтанное нападение, а с предварительной подготовкой и прямым умыслом, говорю, а ты рассказывал, что он внезапно, посреди пьянки в лес ушёл.
Так и было, отвечает Николай.
Ну-ка расскажи мне поподробнее.
Не положено, хмурится он.
Не положено невинного человека в КПЗ «прессовать», говорю ему. Ну, же. Друзья мы, или нет? Я, в конце концов, лицо заинтересованное. Это меня резали, а не кого-то там постороннего.
Ладно, сдаётся Коля, слушай.
Идею, о том, что виновным может быть Серёга, начальству подкинул Николай. Он сам был свидетелем ситуации на пикнике, и предположил, что тот может задумать месть.
А дальше, одно к одному. Ночью «старшака» в лагере не было, это подтвердили свидетели, а в его палатке, которую обыскали без всяких санкций «по горячим следам», обнаружили рубаху в бурых пятнах и перочинный нож с аналогичными следами. Так, Серёга и превратился в главного подозреваемого.
Коля, прошу его, ты транспорт раздобыть можешь? Надо к археологам съездить. На мопеде я, боюсь, не удержусь пока.