Одна сигаретка в день. На порок не тянет, но Джо единственная, кому об этом известно. Я могла бы купить и припрятать целую пачку, однако это уже больше походило бы на реальную зависимость, особенно если поглядеть на жуткие фото, которыми тут снабжают каждую упаковку: черные от гангрены пальцы ног, гниющие десны Я даже не докуриваю до конца раздавливаю «бычок» и прячу в дупле дерева в роще, в моем тайнике. Пустяковая привычка.
И все-таки не хотелось бы, чтобы о ней узнали дети. Или Хью. Он немедленно примется читать мне нотации: «Как родители, мы обязаны серьезно относиться к своему здоровью». Ну хоть материнством вершиной женского самоотречения не тычет, и то ладно. Мы с ним несем ответственность в равной мере. Он хороший родитель, а значит, и я обязана быть такой же. Сама понимаю, что обязана. Просто еще не созрела. Спасибо, одними губами выговариваю я, потом произношу вслух: Так я заберу печенье?
Джо направляется к стеклянной двери, ведущей в лавку. Я встаю из-за столика и следую за ней.
Дети наверняка обрадуются не меньше Хью, замечаю я. Непросто будет урезать им паек.
Не ограничивай их слишком сильно, выпаливает вдруг Джо, как будто хотела промолчать, но потом решила высказаться. На этой неделе не надо. Пускай едят вволю.
До меня доходит, о чем она, и я болезненно сглатываю, заталкивая обратно готовую сорваться с губ фразу: «Ты же во все это не веришь». Ляпнуть такое в присутствии миссис Уикетт было бы грубостью. Элси Уикетт далеко за восемьдесят, она уроженка Люта. В сравнении со всеми остальными я здесь, в сущности, гостья. Меньше всего мне хочется проявить неуважение к ее взглядам. И все-таки нужно придумать способ слегка надавить на Джо. Я не понимаю ее настроя, и от этого меня мутит. Я словно бы на плоту, совсем одна, и меня все дальше уносит в открытое море, прочь от оставшихся на берегу.
Стеклянная дверь со змеиным шипением закрывается, и мы остаемся в лавке одни. Пока я собираюсь с духом, чтобы заговорить, Джо достает из-под прилавка пачку диетического печенья и вполголоса спрашивает:
Что ты рассказывала детям о Дне «Д»?
Детям? удивленно переспрашиваю я. Ничего. Не стоило бы оправдываться, но я почему-то ищу отговорку. Мне кажется, это история Хью.
Вытаскиваю из кармана продуктовую книжку, кладу на прилавок. Не сводя с меня глаз, Джо раскрывает ее и делает в ней отметку.
Значит, он рассказывал?
Он ну, он не любит эту тему. Вполне понятно. Такое ощущение, будто я защищаю нас обоих перед сыщиком. Мы просто сказали, что для жителей острова это особенный день, поэтому мы уедем праздновать наш собственный праздник.
Джо коротко хмыкает, раздув ноздри.
Но вы не уехали.
Отвожу взгляд, чтобы убрать продуктовую книжку в карман. Она отправляется в компанию к сигарете, но я делаю вид, что укладываю ее поудобнее, повод не поднимать глаз.
Я сказала, что мы отметим праздник здесь.
Если Хью ничего не объяснит детям, тогда придется тебе.
Что мы должны объяснить? истерично выкрикиваю я. Эмме всего три года. Она даже не понимает, что значит «мертвый». Джо отступает на полшага.
Может, ты и права.
Прости. До меня доходит, что я только что сказала, и кожу начинает покалывать. Я порой забываю, что Джо вдова. Ее муж умер от удара задолго до моего приезда на остров, но это не означает, что умерло ее горе. Зря я
Нет, ты в самом деле права. С Чарли можно побеседовать и после Дня у него наверняка появятся вопросы, а разговор с Эммой подождет до тех пор, пока она не станет старше. Все равно она узнает от других детей.
У меня вырывается горький смешок.
Не хочу показаться пуританкой, но, должна заметить, праздновать такое вместе с детьми не слишком-то прилично!
Джо роняет челюсть и отворачивается. Прикусывает губу.
Нина, ты, конечно, извини сама знаешь, я тебя люблю, но, пожалуйста, прекрати называть это словом «праздновать».
Она резко умолкает, шумно дышит, и я вижу, как она втягивает вырвавшиеся эмоции, точно сматывает леску спиннинга с рыбой на крючке. Джо в ярости, по-настоящему в ярости, и причиной тому я. Не знаю, что сказать, чтобы не взбесить ее еще сильнее. За все годы я впервые так близка к ссоре; боже, как колотится сердце. Прости, повторяю я. Пауза. Набираю воздуха. Жестко ты меня одернула.
Потому что ты не веришь. Джо отворачивается и начинает переставлять банки с консервированными фруктами и фасолью. И с чего бы тебе верить? Я постоянно напоминаю себе, что тоже не верила, когда только переехала сюда. А когда поняла, что все это правда, страшно разозлилась на Питера. Подумать только, он женился на мне, привез сюда, заставил полюбить это место, а потом Джо горестно качает головой. Скоро ты прозреешь и, когда станешь одной из нас, научишься ценить все это так же, как мы. Это честная сделка.
Когда я стану одной из них
Честная сделка отваживаюсь тихо повторить я, потому что лицо Джо, к счастью, просветлело.
Погляди вокруг! Она сияет улыбкой. Как и я, Джо рада хоть частично сменить тему. Взять хотя бы погоду. Роскошная, правда? Дожди перед рассветом, солнечных дней больше, чем в среднем по Британии.
Удачное географическое расположение, улыбаюсь в ответ я. Так утверждает Джон Эшфорд.
Он до сих пор в этом убежден? задумчиво произносит Джо, облокачиваясь на прилавок. Выражение ее лица меняется. Ты ведь знаешь про Кладбище.
Знаю. Это одно из моих любимых мест на острове. Кладбищем называется отрезок моря за северо-западной оконечностью острова, где волны бурлят, формируя длинную белую полосу. Когда я только приехала на Лют, то по ошибке приняла этот участок за естественную отмель, но Хью меня поправил: в действительности это большой риф, образованный обломками кораблей, на которых чужаки, от викингов до нацистов, в течение многих тысячелетий пытались завоевать Лют. Наш паб, «Голова датчанина», получил свое название в память об одном невезучем викинге: во время очередного набега на остров он преодолел риф и вплавь добрался до берега, где ему быстренько отрубили голову, насадили ее на пику и сделали мишенью, в которую ребятня кидалась гнилыми овощами. Пику воткнули в землю приблизительно на том месте, где сейчас стоит паб.
Никому не удавалось захватить нас, даже норманнам. Они прислали на Лют первого лорда Тредуэя, тот моментально влюбился в остров, взял в жены местную девушку, отказался платить налоги короне, и это каким-то образом сошло ему с рук.
Фокусы истории и географии, вот и все. Узор из лоскутков, который ничего не доказывает. В богатой истории Люта много чего можно надергать. Течения вокруг здешних островов коварны. И все-таки, надо признать, мы всегда благополучно добирались и до большой земли, и до Суннана с Элдингом, и даже до скалы Иосифа, если нам хотелось устроить однодневное путешествие. Единственный раз за все время, когда наши планы сорвались, был вчера.
Джо внимательно смотрит на меня.
У нас нет проблем с деньгами, верно? Мировые кризисы нас практически не касаются.
Об этом мне известно не понаслышке, так как благосостояние Люта тесно связано с богатством семьи, в которую я вошла. На стеллажах в кабинете Хью стоят книги, посвященные истории рода Тредуэев, старинные тома в кожаном переплете, привлекшие мой интерес, когда я была беременна Чарли и из-за постоянной усталости ничем не занималась, а лишь бродила по дому. Издание показалось мне нелепым образцом тщеславия, однако, начав читать, я уже не могла остановиться. История невероятно меня увлекла; поражало, что я нигде не читала об этом прежде.
Легенда о заговоренных островитянах прославила Лют в веках по всей Британии и, что занятно, принесла острову прибыль. С того времени, как корабли стали бороздить Атлантику или отправляться к северу на рыбный или китобойный промысел, удачливые моряки с Люта были желанными членами любой судовой команды. В бристольских портах верили, что корабль, на котором плывет уроженец Люта, непотопляем, поэтому жалованье островитянам платили гораздо щедрее, чем остальным, не обижали их и при дележке добычи; правда или выдумка, не знаю, но говорят, что «счастливые» корабли с жителями Люта на борту всегда возвращались с хорошей поживой. Заправляли всем Тредуэи, основав на острове что-то вроде собственной Ост-Индской компании в миниатюре. Получая от населения долю выручки, они делали удивительно толковые вложения и за последние два века ни разу сколь-нибудь заметно не страдали от экономических рецессий и депрессий. Вот почему наряду со всей юридической работой, связанной с владением четырьмя островами: учетом договоров с арендаторами, контролем за соблюдением природоохранных законов, надзором за ремонтом ветхих построек, выдачей разрешений на выпас овец на Суннане и заходами в гавань чужих рыболовных судов, по будням Хью в основном занят тем, что перемещает деньги туда-сюда и наблюдает, как растет доход. Реинвестирование, пожертвования, все такое. Каждое утро он посвящает этому порядка двух часов, после чего приступает к реальным делам: обходит соседей, справляется об их нуждах, жалобах или пожеланиях, которые он передаст чиновникам на большой земле. В общем и целом от него требуется просто быть, относиться к людям по-человечески и следить, чтобы все были счастливы.