Элла. М-да, вам есть, что обсудить. Нина тоже вдова.
Лиля. Да что ты?! Бедная, бедная Нина. Давно?
Нина. (Отмахивается.) А! Еще вначале девяностых.
Лиля. Давно.
Нина. Убили его.
Лиля. Господи, за что?
Элла. А за что тогда убивали?
Лиля. Ну, да, да И что, много денег было?
Нина. Наверное. Если убили. Да я денег и не видела, я с сынулей тогда у мамы жила. Муж мой, царствие ему, на брошенном заводе производство черепицы организовал, а ему предъявили, что он организовал экономическую войну.
Лиля. Кому?
Нина. Какому-то Волчаре. Ой, да не хочу вспоминать даже.
Лиля. Сын, наверное, уже взрослый, помогает? Нина?
Нина. Сыну то? 28 ему. Ой, ты что не пьешь что ли? Стол накрыла, а где выпить то?
Лиля. Так все и выпила. Ничего, сейчас еще принесут.
Элла. Ты что, пьешь!?
Лиля. Естественно. Как десять лет назад мужа похоронила, так что-то и остановиться не могу. Может полечиться надо? А? Мюллер, ты где зависла? Слышь, может закодироваться?
Нина. А? Что?
Лиля. Ты где работаешь, спрашиваю?
Нина. В банке. Я всю жизнь в банке.
Стоп кадр. Все замирают на сцене.
Монолог Нины.
Нина. Вот именно в банке. Как корм. Как корм для пауков. Я сижу, терпеливо так, и жду, когда меня сожрут. Вернее, дожрут то, что осталось. Они всегда едят, вечно что-то жуют, а крошки летят на напольное покрытие. А оно бордового цвета, и на нем все видно. Сразу. Нет, чтобы серенькое постелить
Может рассказать им про сына? Чего прятаться то? Может, пожалеют? Ага, пожалеют, как же? Размечталась
Да не надо мне на хрен ваше сострадание! Вы людьми будьте. И не надо, слышите, не надо жрать жирную пиццу на рабочем месте! Вот не надо втаптывать мерзкие жирные крошки в напольное покрытие. Потому что я, бывший главный бухгалтер этого банка, а ныне уборщица, Гюнтер Нина Генриховна, не могу потом оттереть вашу грязь. И меня могут за это уволить. За вашу грязь. Вы гадите и жалуетесь, гадите и жалуетесь, что я плохо убираю. А мне нельзя без работы, у меня сын инвалид, мне ему лекарства надо покупать. Бедный, бедный мой мальчик, как он будет без меня, он такой беззащитный
Неожиданно замолкает, шевелит губами. Все вновь оживают.
Элла. Нинок, Ни-ин, ты, какой романс петь будешь?
Нина. (Достает пригласительную открытку. Читает на расстоянии, с прищуром.) Вот, черным по белому написано пожелание усопшей: спеть песню «Шарабан мой, американка». Вам не кажется, что это странное пожелание.
Элла. Придешь ко мне в поликлинику.
Нина. Зачем?
Элла. Я врач, чтоб знали. Офтальмолог. Глазки твои посмотрим.
Нина. Да, что-то совсем зрение падает.
Элла. Вот и посмотрим. (Достает приглашение.) А мне-то, мне! Заказала спеть «Девушку из Нагасаки», ва-аще
Нина. Надо же, как у Изабеллы Яновны поменялись вкусы перед кончиной. Может она это, того? А?
Элла. Да весь мир «того». Я уже ничему не удивляюсь.
Нина. Ну, не до такой же степени, хотя (Махнула рукой, оглядывает стены.) Лиля, у тебя дети есть?
Лиля. Дочь. Ева.
Нина. Странно, нигде нет ни одной фотографии
Лиля. В нашей семье не принято выставлять достижения напоказ.
Нина. Наверное красивая девочка? Ты, Лиля, красивая была, ой, нет, ты и сейчас
Элла. А у меня тоже дочь. Верочка.
Нина. Ну, про это мы все помним. Тебе сколько, шестнадцать или семнадцать было, ну, когда ты это
Стоп кадр. Все замерли.
Монолог Эллы.
Я тоже это не забыла. И то, как вы все от меня отвернулись, как от прокаженной. Что учителя, если даже родители мои меня стыдились. Для всех вас тогда жизнь только начиналась, а для меня закончилась. Одна только Изабелла Яновна меня и поддерживала. Я же чуть не умерла, когда меня исключали из комсомола Да фиг с ним, с комсомолом, дело то не в нем. А то, что все, кого я считала подругами, друзьями проголосовали за то, что нет мне места среди них. Таких с виду правильных, праведных, а внутри? Ведь каждый за собой знал, всю дрянь знал. Похуже, чем моя история. И вот так, одним махом из школы, из жизни исключили.
А она, Изабель наша, продолжала давать мне уроки. И я пела, когда все расходились. Она говорила: Пой Элла, пой! Беременность не болезнь, родишь, будет радость тебе. Она даже не интересовалась, кто отец. А Сашка? Эх, Сашка, Саня, сосед мой. С детства влюблен в меня был. Так вот он взял на себя отцовство. Когда мать ему написала в армию, что я забеременела, неизвестно от кого, он взял и отписался ей, мол он отец ребенка, мол перед армией со мной крутил, пообещал, что вернется женится. Только не вернулся Сашка, погиб в Афгане. Гребаная война Мою честь спас, а сам А мать его, самая счастливая оказалась. Говорила, сыночка не вернуть, а внучка, вон, уж ножками ходит. Так и нянчилась с ней до самой смерти. Вот ведь, близкие, родные отвернулись, а чужие помогли. И институт закончить, и профессию получить А дочка выросла