Конечно, с той поры немало воды утекло, но сейчас в нём пробудился тот неукротимый мазуткинский пацан. Стоит ли говорить, что первоначальное приятное впечатление, произведённое на него добрым молодцем, а-ля Микула Селянинович, резко улетучилось. Оставлять безнаказанной такую выходку Эрик не сабирался.
Ну-ну пробормотал он, не без усилия поднимаясь на ноги. Теперь моя очередь.
Едва ли его можно было назвать худосочным, но с этим парнем они явно находились в разных весовых категориях. Впрочем, Эрика с младых ногтей поднаторевшего в уличных сражениях, нередко неимоверно жестоких, солидные габариты потенциального противника нисколько не смутили. Бивали мы хлопцев и покрупнее! подзадорил он себя и, пошатываясь, сделал пару шагов вперёд.
Ну, что вытаращился, козлина? уже громко сказал Эрик, обращаясь к своему обидчику. Давай дальше развлекаться!
Чево? переспросил ничего не понявший громила.
Того, придурок, того, съехидничал Эрик, намеренно стараясь вывести его из себя.
Однако парень заводиться не желал. Пришлось добавить перца.
Сейчас я тебя, кретина тупоголового, с презрительной ухмылкой процедил сквозь зубы Эрик, на раз сделаю. Ты, главное, потом не обижайся. Ладушки?
Хотя, смысл сказанного до здоровяка явно не дошёл, оскорбительные интонации он всё же уловил. Этого было достаточно, чтобы Возгарь так ведь, кажется, его звали? насупив брови, угрожающе двинулся к наглецу. Как уже говорилось, выглядел он внушительно на полголовы выше и уж точно раза в полтора тяжелее Эрика. Только вот с золотым правилом уличной драки парень, похоже, знаком не был: внешность обманчива, и потому, никогда не следует полагаться на первое впечатление. Но так уж устроен человек, что при очевидном превосходстве в силе, росте и весе, всякий невольно поддаётся соблазну уверовать в лёгкую победу, за что потом и расплачивается.
Да я тя щас грозно рыкнул Возгарь, но договорить не успел.
Для начала Эрик неуловимым коротким движением снизу вверх засветил ему ребром ладони в основание носа. Обычно после такого удара любой «плывет»: он ослеплен, дезориентирован, беспомощен. Подленький, конечно, приемчик, но безотказный. Этот дуболом исключением из общего правила не стал его сразу «повело». Здоровущий бугаина в миг превратился из грозного бойца в боксёрский мешок, который Эрик, с присвистом выдыхая воздух при каждом ударе, принялся молотить кулаками. Тут уж не до джентльменства главное, результат. Он бил соперника, и без того уже находившегося в нокдауне, по голове, по корпусу, опять по голове, пока тот безуспешно пытался хоть как-то прикрыться руками.
Длилось это недолго от силы секунд пятнадцть-двадцать. Пока Эрик, что называется, на совесть обрабатывал более рослого и мощного противника, князь, лишившийся на время дара речи, ошарашено взирал на избиение своего дружинника. В его голове никак не укладывалось, как такой, в общем-то, не великий богатырь ухитрился столь легко и непринуждённо расправиться с самим Возгарём.
Уймись, заполошный! запоздало прикрикнул он на Эрика.
И тот, как ни странно, подчинился. Должно быть, подействовал властный металл в голосе князя. К тому времени Возгарь едва держался на ногах, и если бы не стенка, к которой он привалился сразу же после того, как Эрик оставил его в покое, то вероятнее всего совершенно обессиленный здоровяк рухнул бы на пол.
Охолонись! А то больно резвой! уже спокойнее прибавил князь, вставая с лавки.
Он подошёл к Возгарю и с любопытством на того воззрился. Бедняга еле на ногах стоял, покачиваясь и ошалело озираясь вокруг невидящим взглядом.
Эка ты ево, в голосе князя чувствовалось уважение, сменившееся беспокойством. Не покалечил?
Эрик тяжело дыша, стоял в стороне, резонно полагая, что едва ли такое сойдёт ему с рук. Однако, сделанного не воротишь. Уж помирать, так с музыкой.
А чего ему сделается. Я ж его легонько, только самую малость, почти дословно повторив недавние слова своего противника, дерзко ответил он.
К немалому его удилению князь, а за ним и все прочие, исключая понятное дело Возгаря, которому пока было ни до чего, разразились гомерическим хохотом. Эрик растерялся. Он ждал вспышки гнева, наказания, да чего угодно, но только не такого. Странные ребята! Молчишь сердятся, а стоило начистить одному из них ряшку, враз повеселели.
Насмеявшись, князь вернулся на место.
Коли по речи, так и впрямь нерусской. Да токмо, сдается мне, не похож ён на подсыла, обратился он к человеку в черном. Как мыслишь?
Тот с ответом не спешил. Князь настаивать не стал и, снова обернувшись к Эрику, благодушно полюбопытствовал:
Как кличут-та тя?
Эриком.
Из варягов, што ль, будешь?
Эрику не раз доводилось слышать, о якобы принадлежности варягов к пруссам, как впрочем, и к финнам, и к балтийским славянам, и, уж само собой, к скандинавам, но глубоко в суть вопроса он никогда не вникал. К тому же еще со школы помнил, что Балтийское море, где издревле обитали его предки, на Руси называлось Варяжским, и потому сейчас решил, что не сильно погрешит против истины, если выдаст себя за варяга.
Из них, коротко ответил он.
Усмехнувшись, князь удовлетворенно кивнул:
То и видать. Человече, стал быть, ратный, заключил он. Сказывай, што приключилося с тобою?
Не знаю Не помню, не кривя душой, сказал Эрик.
К нам по што?
Эрик замешкался, не зная, что сказать. Подыскать правдоподобное, с точки зрения князя и его окружения, объяснение своему появлению возле города у него просто не было времени, а тянуть с ответом никак нельзя. Понятно, что княжеская благосклонность недолговечна. Смена гнева на милость и наоборот лишь вопрос настроения. Можно не сомневаться, что этому царьку лишить жизни невесть как забредшего в его владения подозрительного человека раз плюнуть. И тут на память пришли недавние мысли насчёт необходимости начать новую жизнь, посетившие его после суда. Пожелал перемен? Будьте любезны, получить! Всё как заказывал. Он усмехнулся и, пожав плечами, совершенно искренне признался:
Хотел новую жизнь начать.
Трудно сказать, почему, но столь расплывчатое разъяснение князя волне удовлетворило. Видно, и в те времена шататься по белу свету в поисках лучшей доли считалось нормой.
Ну, Избор, каков тебе сей молодец? спросил он у человека в черном. В дружину сгодится?
Коли прикажешь, уклончиво отозвался тот.
Ну и порядочки! мысленно возроптал Эрик, наблюдая, как эти двое решают дальнейшую судьбу стоящего перед ними человека, даже не поинтересовавшись его мнением на сей счёт. Так и подмывало спросить: «Ребята, а ничего, что я здесь стою? Может, конечно, у вас тут так заведено, но всё-таки могли бы и полюбопытствовать для приличия, что я сам по этому поводу думаю. А то, выходит, без меня меня женили!» Впрочем, ни сил, ни желания вступать в пререкания людьми, от которых здесь зависело если не всё, то многое, у него не было. Да и выбирать-то по большому счёту не из чего, урезонил себя Эрик. Остается положиться на волю случая, а дальше видно будет. К тому же, незнание чужого монастырского устава, философски напомнил он себе, ни в коей мере не предполагает возможность, будучи в гостях, продолжать жить в соответствии со своими устоявшимися правилами
Князя ответ Избора не устроил. Он прищурился и покачал головой:
Ан нет. Воевода ты. Коль што не то станется, с тебя спрос.
Так и есть, не без гордости за собственную проницательность, отметил про себя Эрик: настоящего-то генерала за версту видать.
Избор с ответом не спешил, ощупывая Эрика оценивающим взглядом.
Ну што, гож в дружину? настойчиво гнул свое князь.
Варяги вои добрые, заговорил, наконец, воевода. Ныне не то, а допрежь, бывало, до трети дружины всё варяги. Сам ведаешь, княже, в ратных людях нужда великая. А сей нашелец, по всему хват. Возьму.