Глянем, кивнул я, ладно. Пойду за подшипником, я улыбнулся, а то Степаныч, видать, заждался уже.
Игорь, остановил меня вдруг завгар.
Ммм? я обернулся.
Весь день наблюдаю, как вы с Серым цапаетесь. Знаю, что ты сейчас и дядьку его, Степаныча, теребить начнешь. Выспрашивать. Просьба у меня такая есть к тебе.
Это какая же? Я вопросительно изогнул бровь.
Ну не расспрашивай пока его ни о чем. Не надо свое личное в гараж. То, что промеж вашими семьями, пусть за воротами будет. Бо придется мне собрать товарищеский суд. Если уж сами, по-человечески порешать не сможете, порешает за вас коллектив.
Признаться, я и правда думал спросить Степаныча, что же происходит. Но вот эти слова завгара: То, что промеж вашими семьями, пусть за воротами будет. Вселили в мою душу беспокойство. Что же промеж нашими семьями? Не уж то там что-то непростое? Приду домой выспрошу. А сейчас послушаю завгара, раз уж ему это так важно.
Хорошо, дядь Миш, согласился я, я правда хотел его расспросить. Но разу уж ты просишь, не буду.
Спасибо, Игорь, заглянул завгар мне в глаза, у нас на носу уборка. Тут не о том думать надо. Тебе, например, о том, чтобы в поликлинику сходить. Боевой мне рассказал и про солнечный удар, и про потерю памяти. Много забыл?
Так, отмахнулся я, чуть-чуть. Не проблема это.
Ну, коль считаешь, что не проблема, то хорошо, завгар сжал губы, добро-добро, вздохнул он.
Не ответив, я кивнул, и мы разошлись.
Склад запчастей представлял из себя небольшой продолговатый сарай с серой от времени шиферной крышей. Расположился он за диспетчерской. Когда я приблизился, увидел, что одна его высокая деревянная воротина, выкрашенная синей краской, откинута. Внутри горел тусклый свет.
Когда я вошел, в нос ударил приятный запах свежего моторного масла и консервационной смазки. Всюду, у стен, стояли тяжелые железные стеллажи. На полках лежали новые и не очень детали. Я обратил внимание, что большинство полок пустовали.
Степаныч, пыхтя, взобрался на деревянный стул без спинки и шарил руками на верхней полке стеллажа.
На, вот, сказал он, когда слез со стула и подошел, бери подшипник. Но, так и знай. Была б моя воля, не ведать тебя его было бы за колхозный счет.
Я пообещал Федотычу, сказал я, заглядывая в хмурые глаза механика, что все, что промеж наших семей произошло, будет только за воротами гаража. Там дуйся на меня сколько влезет. Хоть не разговаривай. Молчи как рыба. А тут, ты механик, я шофер. Работаем мы. Колхозу мы и руки, и ноги. Так что тут, между нами, ничего личного быть не должно.
Старый механик засопел. Потом мелко закивал.
Хорошо. Но вне колхозной жизни дружбы между нами не будет.
Глянем, бросил я через плечо, выходя из сарая.
Не скрою, что коробка эта попила у меня крови по самое горлышко. Собирать ее, запрессовать вал обратно, было сплошным мученьем. И все же, к вечеру я справился с этой железякой. Когда принялся затягивать последние болты на крышке, подходило пять вечера.
Самосвалы, молоковозки, автобусы по одному, по два, стягивались в гараж. То и дело слышал я рык двигателя и хруст асфальта под колесами очередной возвращающейся машины. Вернулась пара новеньких КАМАЗов, которые колхоз приобрел совсем недавно. Многострадальная Колхида притянула свой прицеп, зеленый после силоса.
К вечеру гараж наполнился людьми. Шоферы, уставшие, но радующиеся окончанию рабочего дня, выпрыгивали из кабин. Столпились у конторы, спеша черкануть в книге за машину и отправиться домой.
Игорь! Ну че ты там? Крикнул мне кто-то снаружи.
В этот момент я как раз копошился под машиной, стараясь затянуть туда коробку так, чтобы не слизать ее железный корпус об асфальт.
Бросай давай эту железку! Поехали домой!
Моложавый голос звонко разнесся по округе, перекричал низкий гул двигателей тяжелых машин. Я высунулся из-под днища.
Это был Саня Плюхин. Сосед мой. Невысокий, но кряжистый светловолосый парень сидел на краснобокой новой Яве. Мотоцикл блестел хромированными трубами в лучах вечернего солнца. Ее двухтактный двигатель звонко трещал вхолостую.
Поедешь домой? Или пешком? Перекричал Саня свой мотор.
Саню я знал давно. Старше меня на три года, он был сыном простых колхозников, и потому как пришел из армии, тут же подался шофером. Саня был толковым, быстро попал в комсомол. К двадцати трем годам ездил на одном из самых новых самосвалов в гараже. И даже купил себе новенький мотоцикл.
Да не, я выбрался из-под машины, мне б доделать.
Да брось ты ее, рассмеялся Плюхин, брось коробку. Или до ночи решил с ней воловодиться?
Да не, повторил я, я быстро.
А потом запрыгнул в кабину.
Саня удивленно уставился на меня. Заглушил двигатель мотоцикла и поставил его на подножку.
Ты че это удумал? залез он на ступеньку.
Поставить ее хочу, сказал я, утирая кепкой лоб, чтобы не бросать дело на полпути.
Я понял, он вздохнул, хочешь ты и сам тут до ночи сидеть, и меня с собой увлечь. А в буфете нынче пиво! Отрадненское! Машка обещала, что привезут три бочки.
Да не держу я тебя, Саш, взялся я за рычаг, езжай домой. А я сам хочу.
Как это, сам? Расширил глаза Саша, ты, чай, не пьяный?
И действительно, я хотел сам. Сам ее поставить. Весь сегодняшний день я наслаждался каждым движением своего молодого тела. Разница со старостью была так велика, и в то же время неуловима, что ощутить ее можно было только сделать вот такой быстрый скачок из одного возраста в другой.
Я просто не мог остановиться. Радость оттого, что в движениях больше нет напряги, что ничего не болит, а одышка ушла в прошлое, захлестывала так, что хотелось испытать себя перед все новыми и новыми преградами.
Кроме того, я умел ставить КПП газона сам. В одиночку. Выучил это, не побоюсь слова, искусство еще в прошлой жизни. Когда общался с тем самым Федором Ильичом, тренером по тяжелой атлетике, которого занесло в шоферы.
У нас он пока не работал. Придет только году в восемьдесят втором. Но мужик был мировой. Высокий, почти как Никита Олегович и такой же крепкий. Ох и удивился же я, когда он один, в две руки, установил КПП на место. Да еще и с первого раза. Ну и сразу напросился научить.
Ох, долгое это дело, вспоминал я слова Федора Ильича, тут нужен острый глаз, сила, сноровка, а главное, выносливость!
Вот и хотел я проверить свою силу и выносливость. Казалось, не верил до конца, что очутился в молодом теле и все хотел сам себя убедить тяжелой работой. А Федор Ильич меня, все же, научил. Хоть и не один год на то ушел.
Не, Саня, не пьяный, посмотрел я в светло-голубые глаза Плюхина, и да. Хочу сам.
Да не глупи-то! Спину попортишь!
А че у вас там такое творится? Послышались и другие голоса снаружи кабины.
Домой не торопитесь?
Санек, че ли заночевать решил в ГАЗу?
Как Боевой? Тогда ему в Колхиду! Там сидушка удобней!
Ага! И вентиляция что надо! Дует даже оттуда, где щелей нету!
Не душно будет спать!
Грянул дружный мужской смех.
Да не! Боевой сегодня ночует в конторе. Его завгар туда пустил!
Да ну вас, обиделся Саша, я тут Игорька пытаюсь из кабины выковырнуть. А он ни в какую. Коробку на ночь глядя ставить собрался! Да еще один!
Саня выбрался из кабины и спрыгнул. Сел на Яву, скрестив руки. Тогда и я выглянул наружу, чтобы посмотреть, кто там собрался.
Несколько молодых мужчин с интересом наблюдали за происходящим. Кажется, их привлекли слова Саши о том, что я решил ставить КПП один. Так бы никто и не обратил внимания на шофера, суетящегося вокруг машины. Привычное это было зрелище. Ни то, что коробку в две руки устанавливать.
Ну че вы Саньку обижаете? Ухмыльнулся я, да, собираюсь. Не хочу дело бросать на полпути.
Так мож тебе помочь? Обеспокоенно посмотрел на меня высокий, но худой Шофер с чумазым от масла лицом, как же ты один-то?
Тут бывает вдвоем, втроем, подхватил другой, толстый, но молодой мужичок с реденькими усами, а ты один?