Что я называю «схемами»? В раннем детстве тело учится понимать, в каких условиях мы получаем любовь, внимание, понимание и привязанность, а в каких отказы, наказания и одиночество. Собранные «данные» необходимы для выживания, ведь главная цель маленьких, беспомощных детей добиться максимальной любви от опекунов. Эта информация влияет на развитие: мы быстро начинаем понимать, что дает нам любовь и внимание, и считать «дурным» то, что влечет отказ, критику или обесценивание.
Тут и кроется ловушка: в нас нет ничего по-настоящему дурного. Слова «Отправьте мою сестренку назад в больницу! Я ее ненавижу!» это крик боли, продиктованный страхом быть брошенным и ощущением угрозы со стороны семьи. Взятое без спросу печенье говорит о том, что ребенок чувствует себя полностью управляемым и покорным. А невыполненное домашнее задание это трудности и неуверенность. За «плохим поведением» всегда стоит хороший ребенок. Когда родители постоянно и резко подавляют поведение, не понимая этого, ребенок убеждается: он плохой. А все плохое нужно подавлять всеми силами, и ребенок развивает разные способы (в том числе и негативный внутренний диалог) убийства в себе «дурного ребенка» и поиска «хорошего»: тех сторон характера, которые сулят одобрение и связь.
Чему же ребенок учится на «дурном» поведении? Что усвоит его организм осуждение, наказание и одиночество или границы, сочувствие и близость? Или, проще говоря, теперь, когда мы знаем, что «плохое поведение» это признак внутренней борьбы, научится ли он относиться к трудностям критически или сочувственно? Со стыдом или любопытством?
Реакция опекунов преобразуется в нашу собственную реакцию на себя отсюда и наши реакции на своих детей. Вот почему легко создать межпоколенческую традицию «внутреннего негатива»: родители реагировали на мои трудности резко и критически > я научился сомневаться в своих хороших качествах в трудные моменты > теперь я, став взрослым, воспринимаю собственные проблемы через упреки и самокритику > мой ребенок в сложных ситуациях активирует в моем организме ту же схему > я реагирую на его трудности резко и жестко > я закладываю ту же схему в организм моего ребенка, и он начинает сомневаться в себе > и так далее и тому подобное.
Давайте остановимся. Положите руку на сердце и скажите себе важные слова: «Я здесь, потому что хочу измениться. Я хочу стать поворотной точкой в межпоколенческом семейном паттерне. Я хочу начать нечто иное: я хочу, чтобы мои дети чувствовали себя добрыми, хорошими, ценными, любимыми и достойным, даже в трудные моменты. И все начинается с переоценки собственных добрых качеств. Я всегда был и остаюсь добрым внутри». Вы не виноваты в своих межпоколенческих паттернах. Наоборот если читаете эту книгу, значит, уже решили вырваться из порочного круга и сказали, что пагубные паттерны ОСТАНОВЯТСЯ на вас. Вы хотите сбросить груз прежних поколений и изменить направление поколений будущих. Вау! Вы вовсе не неудачник вы смелый и отважный человек и любите своих детей больше всего на свете. Вам предстоит эпическая битва. Вы герой, раз решились на это.
Самая добросердечная интерпретация (СДИ)
Осознание внутреннего позитива часто начинается с простого вопроса: «Как я могу самым добросердечным образом истолковать произошедшее?» Я не раз задавала себе этот вопрос в отношениях и с детьми, и с друзьями, и с супругом, и с самой собой. Когда я произношу эти слова, пусть даже мысленно, тело сразу расслабляется, а общение с окружающими оказывается приятнее.
Приведу пример. Вы собираетесь пойти со старшим сыном в ресторан отметить его день рождения и решаете за несколько дней до события подготовить к этому младшего сына.
Знаешь, в субботу мы с папой решили повести Нико в ресторан ведь у него день рождения, говорите вы. Бабушка побудет с тобой пару часов, пока мы не вернемся.
Младший возмущается:
Вы с папой пойдете в ресторан с Нико без меня? Я тебя ненавижу! Ты худшая мама в мире!
Что произошло?! Как реагировать? Вариантов несколько: 1) «Худшая мама?! Я только что купила тебе новую игрушку! Неблагодарный!»; 2) «Когда ты так говоришь, маме грустно!»; 3) полное игнорирование и молчание; 4) «Ох, какие суровые слова Дай отдышаться Ты расстроился? Расскажи мне».
Я предпочитаю вариант 4, поскольку это самая добросердечная интерпретация поведения ребенка. В первом варианте мы считаем его избалованным и неблагодарным. Во втором заявляем, что его чувства слишком сильные и страшные, чтобы с ними справиться, они причиняют боль другим и угрожают безопасным и любовным отношениям с опекуном. (Подробнее об этом поговорим в главе 4, но пока пара слов: говоря о влиянии ребенка на нас, мы вызываем созависимость, а не спокойствие и сочувствие.) Третий вариант предполагает неразумность поведения ребенка и малозначительность его чувств. Четвертый звучит так: «Гммм Мой сын очень хочет пойти на это торжественное событие. Я понимаю. Ему грустно. Он ревнует. Эти чувства настолько велики для его маленького тела, что вырываются из него и принимают форму громких, обидных слов. Но за ними скрываются острые и болезненные чувства». Мои дальнейшие действия сочувственные слова, основанные на убеждении, что мой ребенок добрый внутри подтверждают простой факт: слова ребенка это сигнал сильнейшей боли, а вовсе не знак того, что он плохой мальчик.
Поиск самой добросердечной интерпретации учит родителей думать о происходящем в душе ребенка (сильные чувства, тревоги, стремления, ощущения), а не о происходящем извне (громкие слова или порой резкие поступки).
Когда СДИ становятся привычными, мы ориентируем их на внутренний опыт, то есть на мысли, чувства, ощущения, стремления, воспоминания и образы. Навык саморегуляции вырабатывается из способности осознавать внутренний опыт. Сосредоточиваясь на внутреннем, а не на внешнем, мы учим детей правильным и здоровым образом справляться с трудностями. Выбор самой добросердечной интерпретации поведения не означает вседозволенности. Просто вы ставите поступки ребенка в такие рамки, которые помогут ему научиться критически управлять собственными эмоциями в будущем. При этом вы сохраните связь и близкие отношения.
СДИ нравится мне еще по одной причине: в любые моменты, особенно в самые сложные, когда эмоции оказываются сильнее умения справляться с трудностями, дети смотрят на родителей, чтобы понять: «Кто я сейчас? Плохой ребенок, который поступает плохо? Или хороший ребенок, который переживает трудный момент?» Дети формируют самовосприятие на основании родительских ответов на эти вопросы. Если хотим, чтобы дети обрели уверенность в себе и хорошо относились к себе, нужно давать им понять: в глубине души они хорошие, даже если внешне им приходится бороться с трудностями.
Я часто напоминаю себе, что дети реагируют на тот свой образ, какой отражают родители, и ведут себя соответственно. Скажите ребенку, что он эгоист, и тот будет действовать в собственных интересах. Скажите сыну, что его сестра ведет себя гораздо лучше. Как он поступит? Станет еще более грубым. Однако верно и обратное. Когда мы говорим: «Ты хороший, просто у тебя сейчас трудный момент Я с тобой, я всегда тебе помогу», дети преисполняются сочувствия к самим себе, а это помогает собраться и принять более правильные решения. Помню, мой старший сын никак не мог решиться поделиться конфетой с сестренкой. Мне страшно хотелось сказать: «Твоя сестра обязательно поделилась бы с тобой! Ну же, сделай доброе дело!» Но в то же время я слышала внутренний голос: «Самая добросердечная интерпретация! Самая добросердечная!!!» И тогда сказала: «Я знаю, ты так же любишь делиться, как все члены нашей семьи. Я ухожу, а вы с сестренкой разберитесь сами». Я слышала, как он сказал сестре, что конфету не даст, но она может взять парочку его печений. Идеальный результат? Нет, но если стремиться к идеалу, можно упустить развитие а я большой фанат развития. Мой сын решил пожертвовать малым. Я это принимаю.