Влюбить и обезвредить некроманта - Маргарита Блинова

Маргарита Блинова

Влюбить и обезвредить некроманта

ВЛЮБИТЬ И ОБЕЗВРЕДИТЬ НЕКРОМАНТА

ГЛАВА 1. Одинокий некромант не желает знакомиться

Данте Праймус устало брел по темному коридору башни. Следом беззвучно крались тишина, тоска и очередные неприятности.

Господин Праймус только что вернулся с кладбища, где сперва читал лекцию первокурсникам, а часом позже душеспасительную проповедь прохожим. Прохожими во втором часу ночи на кладбище оказались невоспитанные гробокопатели, которые отчего-то решили, что им сойдет с рук несанкционированная эксгумация почившего с миром судьи с целью улучшить собственное благосостояние.

Гробокопатели плакали, раскаивались, звали мамочку и обещали больше так не делать. Первокурсники умоляли еще немного попугать трусишек полуразложившимся скелетом. Но Данте оказался непреклонен.

Короче, ничего существенного. Обычная для главы отделения некромантии текучка.

Данте Праймус предусмотрительно запер, а после забаррикадировал двери и окна в своих покоях, но не успел рухнуть лицом в подушку, как получил вызов от ректора.

 Где документы о зачислении на первый курс?  требовал тот, ссылаясь на категоричное «Срочно!» и ультимативное «Ты должен был сдать это еще в прошлом месяце»  Что значит, мы тебе не говорили?! Через пятнадцать минут документы должны лежать на моем столе.

В результате Данте был вынужден восстать из постели, бросить тоскливый взгляд на примятую подушку и пойти в свой кабинет. Настроение было паршивым, состояние приблизилось к отметке «упал от усталости», но стоило в запертом на ключ кабинете главы отделения некромантии чему-то громко разбиться, вскрикнуть и ругнуться матом, как в усталом некроманте открылось седьмое по счету второе дыхание.

Хромающей походкой он пересек коридор, ворвался в кабинет и замер, пытаясь осмыслить увиденное.

 Кхр трагически хрипела распростертая на полу гиена, а сверху в одном банном халате сидел Кельвин Праймус и с одухотворенным видом душил саркастичного мерзавца.

При внезапном появлении хозяина кабинета оба повернули головы на шум.

 Привет, братец,  лучезарно улыбнулся Кельвин и поднажал на горло, видимо, все еще не теряя веры в свою способность заткнуть лежащий под ним фонтан красноречия на веки вечные.

 Данте!  неразборчиво сипел этот самый фонтан, отказываясь так легко сдаваться на милость победителя.  Шпашай!

Но некромант не кинулся на помощь, а лишь устало прислонился плечом к косяку и меланхолично уточнил:

 И что он натворил?

 Этот «»,  далее Кельвин сказал отнюдь не «скотина» и даже не «бессовестный гад»,  просочился в наши с Миррой личные покои при дворе в тот момент, когда мы с наслаждением отдавались друг другу на супружеском ложе

 Ложь!  возмущенно дрыгнула конечностями гиена и вывернула голову так, чтобы видеть Данте.  Это наглая ложь, не слушай его! Никакого «с наслаждением отдавались друг другу на супружеском ложе» там и в помине не было. Эти двое щелкали семечки и обсуждали свежие сплетни.

 Да что ты понимаешь в идеальной супружеской жизни!  вознегодовал Кельвин, дернул плечом и убрал руки от шеи гиены.

 Все,  категорично заявил он, поднимаясь на ноги и отряхивая руки.  Ты как хочешь, но я его у себя больше не оставлю. Забирай!

 Ты же сам вызвался последить за Азрой,  укоризненно напомнил Данте.  Еще и заверил Кейт, что с тобой Азра станет как шелковый Или прогуляется в застенки.

 Я был не прав!  сердито дернул полы разошедшегося халата некромант и с таким зверским выражением на лице затянул узел пояса, словно это была удавка на шее гиены.  Мы трижды делали педагогическую прогулку в казематы, педагогическую порку, педагогическое внушение, но этому далее, как вы догадались, было не слово «лапочка»,  все хоть бы хны! Отряхнулся и дальше пошел.

 А ты не завидуй моему оптимизму,  включился в диалог Азра, переворачиваясь и вскакивая на лапы.  И вообще попей витаминок! А то нервный какой-то, слово ему не скажи, в спальню не загляни.

 Это я-то нервный?  возмутился Кельвин и вновь двинулся на гиену.  А кто перепугался до полусмерти, что его отравят, и стащил универсальный антидот, который я вообще-то хотел подарить Тессе?

Азра торопливо перескочил через опрокинутый журнальный столик, крутанулся и вскочил на письменный стол главы отделения некромантии. Переступил с лапы на лапу, эдак ненавязчиво скинул со стола тяжелое пресс-папье в виде черепа и опустил зад на стопку с документами.

 Нет, ну я с вас категорически удивляюсь! Я редкий, практически вымирающий вид.  Азра скрестил на волосатой груди тонкие лапы.  И в отличие от некоторых, не могу так бездарно погибнуть! Я, можно сказать, только жить начал. Только-только от Тессы избавился, Кейт пристроил в загребущие руки даркина, а тебе антидота жалко

 Ты же и так дохлый,  перебил этот поток красноречия Кельвин.

 Если я мертвый, это не значит, что не нуждаюсь в подстраховке!  возмутилась гиена.

Данте устало оттолкнулся от дверного косяка, пересек кабинет и выдернул из-под зада Азры папку с личными делами. Развернулся и направился к выходу.

 Просто признай,  напирал Кельвин.  Антидот тебе нужен исключительно как косметическое средство.

 А я никогда и не скрывал, что от него моя шкура блестит, а улыбка становится белоснежной. Так что не делай такую кислую мину на

Дверь со щелчком затворилась, скрыв от глаз Данте Праймуса двух спорщиков, и те моментально, словно по команде, умолкли.

 Отлично сыграно,  улыбнулся некромант.

 То ли еще будет,  гордо выпятил грудь Азра и пристально глянул на заговорщика.  Смотри не спались.

Кельвин Праймус расплылся в нехорошей улыбочке, от которой в глубоких казематах дворца начинали трепетать и колоться даже самые отчаянные и несгибаемые личности. Поднял руку и изобразил поворот воображаемым ключиком, смыкающим уста.

Погруженный в свои мысли и тревоги глава отделения некромантии заторопился к ректору. И даже не заподозрил, что самопровозглашенный амур уже предвкушающе потер лапы друг о друга.

ГЛАВА 2. Делать новости

Делать новости это настоящий ад на земле. Но делать новости в канун самого зимнего и волшебного праздника, знаменующего окончание года,  ад адский.

Это знали все сотрудники редакции «Староградская правда». Поэтому при всяком удобном случае молились богам удачи в надежде, что ну хоть в этом-то году пусть все будет иначе. И всякий раз эта самая надежда с глумливым хохотом исчезала из редакции аккурат за пару недель до часа Х.

Можно сказать, традиция.

Традиция, которая не подкачала и сейчас.

 Всем доброе утро,  мрачно сообщил вошедший в редакцию шеф, встретился с нашим коллективным скепсисом на лицах и грозно рявкнул:

 И не смотрите на меня ТАК, я в курсе, что добрым это утро назовет лишь мазохист. Однако солнышко встало. Встал и наш новогодний выпуск, поэтому давайте дружно проклянем этот день и уже возьмемся за работу!

Сотрудники редакции зароптали, заерзали в креслах и мысленно начали писать коллективные увольнительные.

Шеф, мечтавший о чем-то похожем и чашке кофе (а лучше целом кофейнике, который с превеликим удовольствием вылил бы на головы критиков, зарубивших выпуск), шумно выдохнул. Решительно стянул зимнее пальто, на плечах припорошенное хлопьями снега, и попытался спрятаться в бастионе надежды, то бишь за закрытой дверью кабинета с грозной табличкой «ШЕФ».

Но бастион так и остался недосягаемой крепостью, потому что на его пути выросла маленькая, но очень бойкая я.

 Шеф, позвольте я уточню глубину нашей задницы. Сколько статей зарезала беспощадная цензура?

Редакция притихла, мысленно моля всех богов удачи, чтобы зарубили не его статью, иначе придется собирать материал заново и все переписывать, а время не то чтобы поджимало. От него и вовсе осталась парочка белоснежных крупинок в песочных часах, установленных на главной площади Старограда в честь праздника.