Сталь наручников захлопнулась на моих руках, лишая возможности действовать. Тело стонало, прося передышки били со знанием дела, пытаясь выколотить все желание сопротивляться.
Что происходит? Мы будем жаловаться! вопила какая-то бабулька с балкона, выронившая поливальник. Прямо посреди улицы, разве так можно, на глазах у детей?
Побитый мной полицай погрозил ей кулаком, как будто обещая старой перечнице, что она вполне может стать следующей.
Меня, словно мешок, зашвырнули в фургон. Сидевшие внутри полицаи уже держали наготове веревку для моих ног. Фургон резко рванул с места, я почти слышал, как завыл от боли бес внутри ох и несладко же ему пришлось. Тащить и на себе такую-то махину
Словно побоев было мало, едва меня усадили на лавку, дали затрещину. Здоровяк, орудовавший больше остальных, вдруг хищно ухмыльнулся, а я понял, что уже видел его.
Как и сидевшего передо мной человека.
Он не изменил самому себе выглаженный костюмчик, хорошая укладка волос, добродушная, располагающая к себе улыбка.
Проблемы, о которых мне говорил Кондратьич, только что подъехали. Я лишь ухмыльнулся, отрицательно покачав головой знал же, что наша встреча рано или поздно состоится. Но не ждал, что при таких обстоятельствах.
Пытавшиеся выкупить у нас с Кондратьичем кортик бандиты сейчас были передо мной во всей красе.
Крепкие, знающие руки шмонали мои карманы, вытаскивая их скудное содержимое.
Это что такое? Здоровяк с бараньими рогами нащупал у меня кобуру, вытаскивая из нее пистолет. Ствол, шеф, ага. Представляете? Может, вальнем его из него же скажут, самоубийство
Ума, как погляжу, у ваших дуболомов не прибавилось, отозвался я. Велес, обиженный моими словами, подтянулся, замахнувшись для очередного удара, но ему дали знак опустить руки.
Он прав, Коленька. У тебя не только бараньи рога содержимое головы точно такое же.
Здоровяк засопел, садясь на место, обиженно насупился. Хитрюга решил пояснить, повертев мой пистолет в руках:
Если убить его здесь, какое же это самоубийство? Все прекрасно видели, что его забирали Белые Свистки, а потом р-р-раз и застрелился? Вопросы пойдут. Ты хочешь, чтобы были вопросы?
Нет, шеф, угрюмо и виновато буркнул великан и замолк.
Здравствуйте, князь. Посланец Старого Хвоста, наконец, повернулся ко мне, положил волыну на миниатюрный столик. Фургон, еще мгновение назад взявший цель догнать адских гончих, теперь скучающе переваливался по дороге. Я не видел сквозь зашторенные окна, куда меня везут. Но терзали жуткие сомнения, что пункт назначения приведет меня в неописуемый восторг.
Я не поздоровался при встрече, а это, как-никак, не вежливо. Вы так не думаете?
Иди к черту, с усмешкой ответил ему. На меня смотрело четыре угрожающих рожи, разодетых в костюмы Белых Свистков. Уж не знаю, где они сумели все это достать, но мой мастер-слуга точно был прав: административные возможности у них и в самом деле богатые.
Жаль, что методы как были разбойничьими, так ими и остались.
Хитрюга передо мной сидел, закинув ногу на ногу, в барской, повелительной позе. Так сидят хозяева не только своей, но и твоей судьбы. Он склонил голову набок, насмешливо погрозил мне пальцем.
Вы перешли своими выходками и словами дорогу тем, кому не следовало. Рысев, может быть, этой маленькой демонстрации вам достаточно?
Вам нужен кортик? спросил, на что мне мягко покачали головой.
Старый Хвост не отбирает у стариков купленные игрушки. Теперь ему уже не нужна железка, он хочет вашу голову. Или, точнее сказать, вашей боли.
Ты не ссысь, паря. Мы тебя всего лишь немного поломаем в разных местах. Делов-то. Поболит-поболит да перестанет. Агась?
Я ученик офицерского корпуса, решил пойти издалека и сослаться на то, что должно было служить защитой по словам Кондратьича-же.
Если оно и служило защитой, то точно не от этих ребят. Мне ответили дружным гоготом. Мерзавчик-хитрец позволил себе ухмылку, закинул ногу на ногу.
Что же вы, князь, так резко перешли к угрозам? Когда были в чуть иных обстоятельствах, вы готовы были рвать и метать, низвергнуть на наши головы кары небесные. А теперь желаете спрятать свой нежный, юношеский пушок за воротами учебного заведения. Не ай-яй-яй ли?
Легко говорить с тем, у кого связаны руки. Я вернул ему усмешку. Тот ей подтерся и пропустил мимо ушей.
Всякий из вас, благородных, чтит себя пупом мироздания. Там, на улице, под защитой закона, вам кажется, что вы безнаказны
Не знаю, что у тебя за дела с благородными, но это ты пытался выкупить у меня клинок, и выслал наперед двух дуболомов, дабы они меня припугнули. Будь у тебя возможность не платить, ты бы с радостью прикарманил деньги себе. Старый Хвост-то, поди, куда больше велел заплатить, чем ты мне предлагал?
Он тяжело задышал кажется, мне удалось задеть его самолюбие и честь, но ответить ему было нечем. Сквозь пелену благочестия в нем пробуждалось бешенство.
Ничего, юный князь, выдохнул он, вдруг расслабив плечи и поудобней устроившись на сидении. В конце концов, это я связан, а он везет меня на расправу. Что-то подсказывало, что сейчас я в самом деле оказался в невыгодном положении. Будь сейчас ночь, все было бы гораздо лучше. Я бы расшвырял этих паршивцев, как кегли.
Может быть, стоит позвать Биску?
Я покачал головой, прогоняя вполне разумную мысль. Глупость, царствовавшая на троне здравого смысла, подсказывала, что если бы меня хотели убить, сделали бы уже. Много ли надо, чтобы придушить человека в закрытом фургоне? Да и застрелить меня из моего же ствола не такая уж и глупая затея. Как-нибудь бы отбрехались сумели же они как-то раздобыть и автомобиль Белых Свистков, и их форму.
Если оно все так, то скверно. Я пожевал губы, проворачивая в голове мрачные думы о том, что делать дальше. Одно знал точно: прощения просить не буду.
Ничего, юный князь, повторил посланник Старого Хвоста, выдохнул. У нас с вами еще будет возможность поговорить. С глазу на глаз и без, как вы выразились, дуболомов. Желаете?
Я просмотрел его ясночтением. Уровнем он всяко был повыше меня, характеристиками тоже. Возраст, правда, нещадно откусывал добрую десятину, обещая с каждым годом наращивать аппетит. Но даже так выходило немало.
Под рубахой он прятал сталь мышц и толщину бицепса: силой его природа не обделила, как и интеллектом. Я горько усмехнулся в голову полезла пошлая мысль, что если у него тут все так распрекрасно, то пиписька, должно быть, маленькая.
Ребячество.
Куда же вы меня везете?
На твои похороны, дружок, гаркнул в ответ велес, едва не уткнувшись в мой лоб рогами. Ему казалось, что я испуганно попытаюсь закрыться. Качнул головой. Когда запугать меня не получилось подивился. То ли моей бестолковости, то ли отваге.
А может быть, и тому, и другому разом.
Хорошая городская дорога сменилась ухабами слишком быстро вряд ли меня вывезли за пределы города, но мы наверняка катим по нищим кварталам города. Бедность, к который я привык с самого детства в голодных девяностых, спешила за мной по пятам. И как только в посмертии мне удалось вырваться из жадных объятий, она спешила снова загнать меня на свою территорию.
Машина качнулась, сбавляя ход, заскрипели старые, давно не ведавшие смазки тормоза. Пузатый фургон неохотно парковался. Мерзавчик достал из своего запаса свежую, ранее невиданную, заготовленную для одного лишь меня ухмылку. На миг стало не по себе показалось, что вместо разухожистого гангстера на меня хищно лыбится мерзкая, лысехвостая крыса.
Приехали, юный князь! Он возвестил это как лучшую весть за последние несколько дней. Здоровяк-велес с бараньими ногами схватил меня за шкирку и, едва только хлопнули открывшиеся дверцы, вышвырнул, будто кусок мяса.