Настроение было хуже некуда. Если в Карнару я ехал с почетным эскортом, как гость Его Величества, то назад возвращался лишь в компании «свиты» даже орденские сочли за благо нас не сопровождать.
Трактир, где мы остановились на ночлег в тот вечер, был маленьким и темным, домишка почти врос в землю и так покосился набок, что, казалось, тесовая крыша вот-вот съедет с него на землю. В отличие от редких постоялых дворов на Чернолесском тракте, он не был обнесен частоколом: здесь не привыкли опасаться нежити.
Хозяин, неопрятный трясущийся старик, встретил нас неприязненно, и в первое мгновение мне даже показалось, что в приюте он нам откажет. Делать этого он, однако, не стал, а нехотя посторонился, пропуская нас в плохо натопленную темную комнатушку с парой кривых покосившихся столов и скрипучими лавками.
Нам бы пивца, отец, сказал Олег, усевшись возле самой стены и сладко потянувшись, хрустнув суставами.
Нетуть пива, произнес хозяин словно сквозь зубы и шмыгнул носом. Яблоневка только, старая, да на поесть каша. Не закупал ничего. Не ездит уж никто об эту пору. Вас-то на кой змей принесло, простите Мученики под зиму да на север ехать.
Мне отчего-то стало его жалко. Видимо, готовился тут зимовать один, в глуши, не видя проезжающих неделями. Приятного мало а уж мы со своими метками, вооруженные и болтающие между собой на непонятном языке должны были казаться ему чем-то вроде Всадников Апокалипсиса. К егерям в этих местах не привыкли.
Ну, давай свою яблоневку, добродушно махнул рукой Олег. Тим в это время задумчиво ковырял кинжалом столешницу, параллельно изучая что-то в своей менюшке. Хозяин косился на него со смесью страха и отвращения похоже, боялся, как бы странный гость его не сглазил. Вика молчала, закутавшись в вынутый из тюка плед, привалившись к стенке и, кажется, уже задремав.
И что теперь будем делать? спросил Тим, протяжно зевнув и прикрыв менюшку жестом.
За последние дни я успел возненавидеть этот вопрос, который теперь приходилось слышать постоянно от разных людей. Что делать? А я-то откуда знаю!
Зимовать будем, ответил я. Авось, доберемся до Кернадала, пока дорогу окончательно не заметет. Будем бить нежить, если снова подойдет к крепости. Нужно набрать экспы к весне.
Говорят, нежити там меньше теперь, задумчиво произнес Тим, отложив кинжал на край стола. На севере вся.
Если так, то и нам надо подаваться на север, ответил я. Оставим в Кернадале только совсем новичков, выйдем еще зимой, по снегу. Разобьемся на группы
Я достал из кожаного футляра карту и стал водить по ней гусиным пером, показывая, с какой стороны будет подбираться к Кирхайму каждая группа, где остановится, что будет разведывать, какие пути ее отхода к месту сбора деревеньке Вальдорф на Чернолесском тракте.
Откровенно говоря, операцию эту я придумывал буквально на ходу только чтобы продемонстрировать ребятам, что план у меня вообще есть.
На то, чтобы придумать что-то получше, у меня была масса времени ряды долгих холодных ночей и тусклых зимних дней в Кернадале.
Все это, конечно, отлично рейды, разведка но на кой хрен это все нужно? спросил Тим, подняв на меня глаза от истыканной кинжалом столешницы. Армии у нас нет и не будет. Одни мы Ника не победим.
Лучше держать глаза открытыми, пояснил я. Армии сегодня нет, завтра будет. Не забыл, что к нам должны приплыть тарсинцы? Но чем мы им поможем, если не знаем, где враг и сколько его?
Да это все так вилами на воде писано, протянул Тим. Ксай, рассказавшей про грядущий поход северного герцога, он не доверял и побаивался ее. Как и почти все в Кернадале. Нет, прав был Сергей, царствие ему небесное. Уходить надо. И не только из Кернадала а за море, в Графту или еще дальше.
Никуда мы не уйдем, отрезал я. Некуда нам. От себя не уйдешь. Ник хочет уничтожить всех здесь, и сам он не остановится. Только с нашей помощью.
Нда, ситуация проговорил Тим, положив кинжал на ребро ладони и глядя на то, как он легонько покачивается, балансируя. Мало было проблем, так еще и это.
Прорвемся, ответил я. Их самих-то не так много. Значит, если вывести из строя хотя бы двоих-троих, уже часть армии останется без контроля станет легче. А там, глядишь, и до главного доберемся.
А, кстати, сколько их? спросила, словно очнувшись ото сна, Вика. Ты ведь о них никогда толком не рассказывал.
Я видел десяток всего, сказал я, припоминая свою жизнь в Урде. Может быть, всего их больше. Но вряд ли намного. И не факт, что все могут нежитью управлять. Даже скорее нет.
Олег, который до этой минуты безучастно прихлебывал из кружки дешевое пойло с запахом подгнивших яблок, вдруг подобрался, и в его глазах блеснул интерес.
Слушай, я давно еще хотел тебя спросить. Скажи, ты когда был там, в Урде, начал он шепотом, наклонившись ко мне. Ты не видел там кого-то, кто мог быть похож?
Я изо всех сил старался глядеть Олегу прямо в глаза и не отводить взгляд. Между нами стояла разбитая плошка, в которой чадил сальный огарок. Из-за этого лицо Олега казалось красным, а глаза подернутыми дымкой.
Конечно, я все понял еще когда мы встретились с Олегом осенью. А должен был понять и раньше, еще в Урде. Он ведь и в самом деле похож на Олега Андрей, парень, попавший в Чернолесье одним из первых. Тот, кого первым встретил Ник. Тот, кому было в ту пору всего двенадцать.
Я не слышал больше ни об одном егере, который бы попал в Чернолесье в таком возрасте. Еще бы Грановскому было затруднительно привлекать к тестированию детей. Но вот если ребенок пришел вместе с отцом
Нет, сказал я. Мне кажется, что нет. Они все появились здесь позже тебя кроме Ника, конечно.
Мои пальцы сами собой сжали столешницу, и я сделал усилие, чтобы не скривить лицо. Мне не хотелось, чтобы Олег знал. Ни к чему это. Никому от этого не будет лучше, и ему в первую очередь. Как он будет драться с ними, если узнает, что на их стороне его сын?
Я начал лихорадочно соображать, на какую бы тему аккуратно перевести разговор, но меня избавили от этой необходимости. Сперва в моей голове послышался громкий, ритмичный стук метронома тот самый, что я некогда слышал в Чернолесье в свою первую ночь здесь. Я тут же вскочил с лавки, Олег и ребята повскакивали тоже они услышали звук не хуже меня, и отлично знали, что он не предвещает ничего хорошего.
Следовало готовиться к нападению, но времени на это у нас не было, так как уже в следующую секунду скрипучая дверь трактира слетела с петель, глухо ударившись о земляной пол. То, что появилось на пороге, я сперва принял в темноте за воина в тяжелых доспехах. До тех пор, пока оно не запрокинуло назад голову почти лишенный плоти череп и не издало свистящий вой, настолько громкий, что мне стало страшно за свои барабанные перепонки. Энциклопедия нежити, в которую я недавно вложил уже четвертый перк, сконфуженно молчала существо это не было простым порождением Чернолесья.
На секунду я был парализован, однако затем оцепенение спало, и я схватился за крикет, выпалив твари прямо в грудь. Коморку заволокло дымом, но крик не прекратился, а лишь сменил тональность на еще более высокую и отвратительную, а сверху, из-под крыши раздался противный писк, хлопанье крыльев и щелканье челюстей. Одновременно с этим из-за спины орущей твари в трактир с ревом ворвались два или три существа, отдаленно похожих на собак с оскаленными костяными мордами. Вот эти в энциклопедии были баргесты, гончие смерти. Крайне опасны в стае. Проворны и имеют хорошо развитый коллективный интеллект. Чрезвычайно активны на холоде, но уязвимы к огню.
Старик, глухо вскрикнув, бросился в подпол. Вика закрыла уши ладонями, разинув рот в безмолвном крике. Тим размахнулся, метнув кинжал навскидку м выхватил из-за пояса два других.