Зато черноокая наложница не будила его потом три раза за ночь просьбами повторить, подобно Хюррем.
Гюльбахар проходила у него в фаворитках долгих десять лет. И до Хюррем ему казалось, что она удовлетворяет все его нужды. Теперь ему открылась дверь к новым возможностям.
Когда-то он зарекся делить ложе с кем-либо, кроме Гюльбахар, более одного раза. Но теперь Сулеймана одолевало искушение нарушить зарок и призвать к себе Хюррем вторично.
Однако же султан медлил. Ведь ясно же, что не пристало женщине находить удовольствие в плотских утехах наравне с мужчиной. Душа Хюррем запятнана грехом Рахили. И если он потакает ей в этом пороке, разве не пятнает тем самым и себя самого? И как быть с Гюльбахар? Он же преступит клятву, данную не только себе, но и ей. Никогда прежде не испытывал он столь горьких угрызений совести перед какой-либо женщиной, кроме матери.
Тяжкая вина.
Есть ли у женщины душа, Ибрагим, а?
Разве это имеет значение? Ибрагим чутко уловил смену настроения господина и склонился поближе к нему. Ты что, за Гюльбахар тревожишься?
Нет, за другую.
Могу я спросить ее имя?
Ее зовут Хюррем, ответил Сулейман.
Ибрагим поднял бровь и, прицелившись в чашу кубка очередной оливковой косточкой, впервые промахнулся, отправив её в траву далеко в стороне от мишени.
Глава 11
Мейлисса возлежала в купели. Лицо ее будто плыло сквозь молочную пелену стелющегося из парилки тумана. Глаза же отслеживали каждый шаг Хюррем к воде. Та остановилась подле бассейна, дала Муоми снять с нее накидку и спустилась в воду.
Что-то ты плохо выглядишь, сказала ей Хюррем.
Тошнит теперь каждое утро. Кяхья хочет отправить меня в лазарет.
Не поддавайся.
Что я, тупая, по-твоему? Мейлисса придвинулась. Талия-то у меня с каждым днем всё толще. Не могу же я вечно притворятся, что это от сладких булок. Ты же мне обещала помочь!
Обещала сделаю.
Как? Попросишь для меня пощады у Властелина жизни, пока будешь с ним возлежать на перине?
Хюррем кивнула головой в сторону своей служанки:
Муоми позаботится.
А что она может сделать-то?
Она ведьма. Изготовит тебе зелье для выкидыша.
У Мейлиссы дрогнули губы.
Да ты не бойся, шепнула Хюррем.
Слишком поздно.
Хюррем крепко схватила её за руку:
Ничуть не поздно. Думаешь, мне легче, чем тебе? Если кызляр-агасы проведает, меня же тоже казнят.
Мейлисса прикусила губу.
И когда?
Пришлю к тебе Муоми завтра. Всё будет хорошо, вот увидишь.
Мейлисса кивнула и выбралась из купели. Хюррем внимательно посмотрела на очертания её фигуры. Талии практически не осталось. Значит, и времени у них в обрез.
Сулейман возлежал среди подушек и шелков с нагой Гюльбахар подле себя. Поднеся ладонь к ее груди, он провел пальцем по синей жилке от соска до ключицы. В нем всколыхнулось сомнение. Тело ее уже не то, что прежде. Что-то необратимо изменилось.
Она раздвинула ноги в полной готовности принять его, и он легко пристроился поверх нее, стал пристально выискивать на ее лице свидетельство подтверждения ее чувств. «Она жаждет ублажить меня, подумал он. И от меня ей никогда ничего не хотелось сверх того, чтобы дать ей утолить мой голод. Ну и зачем мне самому желать чего-то сверх этого?»
Войдя в нее, Сулейман сомкнул веки, и перед мысленным взором его предстала Хюррем с запрокинутой головой и открытым в немом крике ртом, с гривой волос цвета червонного золота, разметанной по подушке, телом, выгнувшимся под ним, будто ее пытают. И высший пик не заставил себя ждать.
Мужчина со стоном откинулся, лишившись сил. Гюльбахар притянула его руками к себе. Объятие рук ее было по-прежнему теплым. На лице ее сияла все та же улыбка.
Хорошо тебе было, мой господин? прошептала она.
Да. Да, хорошо было.
Но хорошо ему не было, он хотел бо́льшего, он хотел ее Хюррем.
Хюррем сидела на террасе, любуясь на рассвет над городом. Серебряный полумесяц на глазах тускнел и растворялся в густеющей синеве утреннего небосвода под звенящие в хрустальной тишине призывы муэдзина. Вот и еще одна ночь прошла без него, еще одна ночь, проведенная султаном с Гюльбахар вместо нее.
Прошла неделя с тех пор, как он попросил себе ее. Не может же она довольствоваться тем, что всего лишь попала в число избранниц? Если она не забеременела, а Сулейман продолжит ею пренебрегать и дальше, придется ей вернуться в швейную комнату и жить без проблеска надежды на большее впереди.
Ну нет уж, она этому случиться не позволит.
Глава 12
Капы-ага пережил тысячу мучительных смертей за неделю после той встречи с Хюррем. Он весь трепетал от адского ужаса и всякий раз, заслышав шаги в коридоре, готовился предстать перед посланными за ним султаном истязателями. Спал он теперь урывками и в полудреме грезил о побеге. Но где ему было искать убежища от султана? Ведь империя его простиралась по трем континентам чуть ли не до краев земли.
И вот одним душисто-теплым вечером он отважился-таки на повторную вылазку вниз, в сад. Соловьи заливались в кронах платанов. Какая милая преисподняя! Каждый камень этого проклятого места таит опасность, подумал он, сколько бы пташек ни порхало среди деревьев.
Отомкнув мало-помалу старинным ключом замо́к, Капы-ага так же тихо, дюйм за дюймом, приотворил дверь во внутренний двор.
На лужайке у фонтана коленопреклоненная Хюррем корпела над лежащим перед нею на деревянном стульчике открытым Кораном, отблескивающим зелено-золотистым светом. Сама она была в сорочке из изумрудного цвета дамасской парчи и белых шелковых шароварах.
Я сделал, как ты просила, сказал он.
Хюррем мельком подняла на него взгляд и тут же вернулась к Корану.
Говорю, сделал, как ты просила.
Хорошо.
Ну и?
Что «ну и»?
Теперь ты изволь выполнить свою часть уговора.
Она перелистнула страницу Корана. Капы-ага едва сдерживал ярость. Какое наслаждение, думал он, было бы отсечь ей сейчас башку! Покончить с этой выскочкой на месте! Увидеть, как фонтан крови ее жизни брызнет поверх слова пророка Мухаммеда на серую каменную стену. Если бы только одним этим решалась проблема
Когда возвращается султан? спросила она.
Завтра он выезжает на север, в Эдирне, на охоту. Вернется не раньше листопада.
Есть еще одно условие.
Я сделал, как ты просила. Так что не смей мне больше выдвигать никаких требований.
Пока я ради тебя храню твою тайну, я могу делать, что мне угодно.
А ведь она права, подумал он. Снова меня держат за яйца. Жестоко поплатится она за это у меня рано или поздно.
Ты сказала, что поможешь мне.
Хюррем закрыла книгу, поднялась и подошла к нему. К полному его изумлению, она провела пальцем по руке капы-аги сверху донизу и схватила его за ладонь.
Я тебе помогу. Нынешней ночью твоя проблема исчезнет. И жить в страхе тебе больше не придется.
Мейлисса была занята вышиванием кафтана цвета золота для юного шехзаде Мустафы. Она поднесла рукоделие к окну, чтобы рассмотреть, хорошо ли всё у нее выходит, в тускнеющем предвечернем свете, и тут услышала, как кто-то за ее спиной вошел в мастерскую.
Что, испугалась? спросила Муоми.
Ничуть, мотая головой, солгала Мейлисса.
То, что тебе нужно, при мне. Муоми поставила на рабочую скамью перед нею сине-белый пузырек.
Мейлисса вынула пробковую затычку с округлой головкой и принюхалась к содержимому.
Дрянь какая-то.
Конечно, дрянь. Это же яд в своем роде. Ты его заглоти весь залпом и тебе от него сделается только дурно, а ребенка он убьет.
Мейлисса дрожащими пальцами закрыла пробку.
Спасибо тебе.
Ко мне это не имеет никакого отношения, ответила Муоми, прежде чем уйти.
Глава 13
Кызляр-агасы проснулся от пронзительных женских криков. Решил поначалу, что кому-то из новеньких снится кошмар, такое случалось. Но, проснувшись окончательно, понял, что дело там посерьезнее кошмара соплячки. Доводилось ему слышать подобные крики из пыточной камеры. Он скинул ноги с топчана и нашарил деревянные сабо.