Он включил Леночке телевизор: как всегда утром в субботу показывали мультики. Дочка сразу же уставилась в экран. Можно было смело идти отдыхать. Только Виталий Александрович опустил голову на подушку, как раздался визг. Это буянила соседка. Она раз в неделю выгоняла мужа из квартиры, грозясь никогда больше не пустить обратно. Тот покорно ночевал на коврике перед дверью, на лестничной площадке. Соседи были алкоголики со стажем, далеко не в первом поколении.
«Поспать не удастся», подумал Ежиков, вышел в прихожую и приник к глазку.
Убивают! голосила соседка. Она в стрингах и в майке выскочила из квартиры с каким-то свертком в руках и изо всех сил швырнула в мужа, который еле успел увернуться. Раздался грохот. По полу полетели осколки керамической плитки, я щас милицию вызову, пусть тебя посадят, заплетающимся языком сказала соседка и стала набирать номер.
«Когда же это кончится?» подумал Ежиков. Впрочем, все уже кончилось. Соседка, не успев набрать номер, как-то сникла, смачно плюнула в сторону удаляющегося мужа и запела:
Танцуй, Россия, и плачь, Европа, а у меня самая, самая, самая красивая опа, при этом она покачивала соответствующей, почти голой, частью тела.
«Да, уж, опа, так опа, не дай бог», подумал Виталий Александрович. «Опа» была огромная и целлюлитная.
Ежиков вернулся в комнату. Все же ему удалось немного поспать. Проснулся Ежиков за час до выхода из дома, быстренько оделся. Он был готов к поездке.
Инна! Я поехал! Вернусь через дня три, может, через неделю, как пойдет, Виталий Александрович поцеловал жену и дочь. Инка заплакала.
Виталик, я буду скучать, жена всхлипывала и шмыгала носом. Еще бы, теперь все заботы о дочке лягут целиком на нее. А ведь у Инны времени катастрофически не хватало надо и сериалы все пересмотреть, и в социальных сетях полазить, поиграть на компьютере, опять же надо. Особенно беспокоила новая игра виртуальный аквариум. Рыбок нужно кормить, чистить воду, следить, короче, сплошные заботы.
Когда по недосмотру какая-то рыбка погибала, день у жены Ежикова был испорчен напрочь, она час, а то и два безутешно рыдала, потом надевала, в знак траура, черную блузку и мрачно шла на кухню, приготовить что-нибудь поесть. Готовила Инка вкусно и с удовольствием. Особенно хорошо получалось отварить сосиски или пельмени. Яичницу Инна тоже очень уважала.
Ну, ну, не плачь, дорогая, все будет хорошо! Ежиков даже зажмурился от предчувствия свободы, я скоро вернусь, а если получу заказ, все втроем уедем в Сочи. Виталий Александрович махнул рукой и растворился.
Пока мужа нет, Инка решила немного поработать. Человек она была творческий: любила рисовать, писала стихи, вышивала крестиком. Жена Ежикова всегда говорила:
Вся эта работа не для меня! Я хочу прославиться! Я гениальна, как все депрессивные личности!
Насчет гениальности, это был, конечно, вопрос интересный, но ничем не подтвержденный. А вот депрессии это факт. Инка всегда была чем-то недовольна. То соль несоленая, то сахар несладкий.
Сейчас у Инны была цель она писала книгу. Всем родственникам жена Ежикова твердила, что «кропает нетленку». Очень Инне хотелось, несмотря на свое, чисто техническое, образование (она была инженером-конструктором) стать классиком русской литературы.
«Нетленка» кропаться никак не хотела. Буквы не складывались в слова, а слова в предложения. Инна написала полстраницы и стала раскладывать на компьютере пасьянс. Пасьянс тоже не складывался.
«Что за черт»! подумала жена Ежикова, «Так хотела поработать в спокойной обстановке, ан нет» Под ногами вертелся кот, просил еды. У Инны сразу же родилось стихотворение:
Котик наш, как крокодил
Тонну жрачки проглотил.
«А что, вполне», удовлетворенно подумала Ежикова, «Если не прозу, так уж книгу стихов напишу обязательно. Детских», она потянулась и решила: «Все, хватит работать, устала».
Леночка! Пойдем, на дачу прогуляемся, позвала она дочку.
Дача была буквально в двух шагах от дома то есть минут двадцать пешком или пара остановок автобусом. На автобус у Инны, конечно же, не было денег, а если и были, то тратить их не хотелось.
«Лучше пивка выпью по дороге», решила Ежикова. Солнце припекало, весна была в самом разгаре. Инна тащила за руку Леночку и смачно прихлебывала пиво из банки. Жизнь казалась просто прекрасной. Даже то, что рядом нет мужа, не расстраивало, а скорее, наоборот, вдохновляло. На даче, неожиданно, оказались в сборе все родственники, включая брата Арсения с семьей.
«Вот, черт! Хотелось отдохнуть, а тут» жена Ежикова пригорюнилась. Видеть не хотелось никого, но не уходить же так вот, сразу.
О! Инночка, Леночка! Проходите! Варвара Петровна обрадовалась, скорее к столу! У меня блины поспели! Ты же сама-то готовить ленишься, а ребенку нужна здоровая пища.
Мама, опять ты, как всегда! Я нормально готовлю, а эти что здесь делают? Инна кивнула головой в сторону брата с семьей.
Дочка, ты что, не помнишь? У нас сегодня шашлыки, в честь нашей дружбы! из-за кустов появился отец, мы же договорились, я думал, ты специально пришла?.. Григорий Константинович выглядел разочарованным.
Нет, мы, пожалуй, пойдем! Выпейте за здоровье товарища Сталина, пап! Инка направилась к калитке и потащила за собой упирающуюся Леночку. Дочка уходить не хотела ни в какую.
Мама! Давай останемся! громко крикнула девочка, водочки попьем!
Все присутствующие онемели.
Вот, чем вы со своим Ежиковым занимаетесь водку хлещете, запричитала Варвара Петровна.
Мам, о чем ты, какая водка? удивилась Инна, так литра по два-три пивка перед ужином, не больше, что нам, здоровья не жалко?!
Инна! Оставайтесь, без разговоров! Как раз у меня водка, твоя любимая! отец потянул Ежикову за руку вглубь сада. Инна подумала, что водка на пиво ляжет отлично, как раз настроение улучшится, а то что-то тоскливо.
Все сидели на скамеечке и ждали, когда поспеет шашлык. Тем временем глава семьи, Григорий Константинович Мышидзе налил всем водки и произнес тост:
Как хорошо, что мы здесь собрались! Эта традиция должна продолжаться долгие годы! Давайте, выпьем за дружбу, за нашу семью! Ура!
Ура! прокричали остальные, хоть и изрядно скривившись, нет, не от водки, а от неприязни к ближнему. Но выпитое сделало свое дело родственники заулыбались друг другу, будто, и правда, были рады встрече.
А теперь святое! Мышидзе постучал ложкой о неизвестно откуда взявшуюся алюминиевую миску, все вы знаете, что если бы не Григорий Константинович сделал паузу. Все вздохнули, если бы не товарищ Сталин! Мышидзе поднял вверх указательный палец, впрочем, вы все и сами знаете! Какой выдающийся был человек! Сейчас таких нет! Ворье одно! За товарища Сталина! Ура!
За Сталина! прокричала, уже изрядно подвыпившая, Инна, если бы не он, у тебя не было бы нас!
Да! повторил Григорий Константинович, и вдруг запнулся, осмысливая сказанное, то есть как? Варя! Наши дети, что от товарища Сталина? недоуменно спросил он у жены.
Гриша, она шутит, пояснила Варвара Петровна, шу-тит, понимаешь?
Не смей шутить тем, что свято всей стране!!! Мышидзе разошелся, живешь на всем готовом, за мой счет! Без меня вся ваша семейка по миру пойдет! Кормлю вас, пою, одеваю! Вот, времена начались! А раньше-то все было и стоило копейки.
«Ну, завел шарманку», удрученно подумала Инка, «Пожалуй, пора идти, тем более, пить уже нечего», она быстро опустошила пару недопитых рюмок, зажевала салатом и встала.
Ладно, всем пока, пойду, попрощаюсь со Сталиным, и мы пойдем.
Инна направилась в туалет. Полуразвалившийся, без света, с торчащими из досок во все стороны гвоздями, он был примечателен тем, что внутри висел огромный, во всю стену, портрет вождя. Казалось, товарищ Сталин следит, чтобы процесс опорожнения мочевого пузыря и кишечника происходил правильно, к тому же, надо ведь кому-то присматривать, чтоб туалетную бумагу расходовали экономно.