Трясина. Роман - Алёшкин Пётр

Пётр Алёшкин

Трясина. Роман

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Екклезиаст. Гл. I, ст. 9

Часть первая

1

Медведь сидел в быстрой мелкой реке в двух шагах от берега. Сгорбатился, застыл неподвижно, опустив узкую вытянутую морду с блестящими глазами. Он видел на дне редкие в этом месте шевелящиеся водоросли, песок, камни, ждал, когда появится темная спинка хариуса, подплывет ближе. С передних лап его падали прозрачные капли, тонко звенели, рождали еле приметные в быстрой воде круги. Медведь слышал, как журчит, переливаясь через камни, вода, слышал, как бьется рыба на песке позади него, как ветер шелестит осокой на противоположном берегу, слышал, как возник посторонний металлический звук и стал нарастать, приближаться. Медведь поднял нос вверх, прислушался и с неудовольствием, досадой попятился назад, вылез из реки, встряхнулся и сел под кустом, поднял морду. Над ним, оглушая тайгу трескотней, пролетела огромная стрекоза. Медведь много раз видел ее. Она не опасна была, но все же он всегда покидал открытое пространство, заслышав железный стрекот. Тень вертолета мелькнула по кустам, по медведю, по рыбе, вяло шевелящей хвостом на песке, и помчалась дальше по деревьям, рекам, озерам.

Вертолет летел над осенней тайгой. Изредка он вздрагивал и мелко трясся, словно лошадь, которая подергивает кожей, отгоняя занудливых мух. Андрей Анохин сжимал пальцами край сиденья так, будто опасался, что оно может выскользнуть из-под него. Он прислушивался к неровному гулу мотора и дребезжанью какой-то железки в углу за наваленными в кучу мешками, рюкзаками, лопатами, топорами и другим инструментом, и ему казалось, что вертолет не выдержит тряски и развалится. Резко пахло бензином. Это еще более увеличивало тревогу. Андрей Анохин, чтобы отвлечься, посматривал в иллюминатор на плывущие внизу темно-зеленые верхушки сосен с ярко-желтыми вкраплениями осенних берез. То тут, то там по тайге синели окна озер и большими ржавыми пятнами тянулись болота. Тень вертолета перепрыгивала через реки, скользила по деревьям и озерам. Где-то там вдали на берегу озера должен вскоре появиться поселок, существующий пока только на бумаге. И первыми жителями и строителями поселка будут они, десантники!

Андрей Анохин окинул взглядом семерых своих спутников: на противоположном сиденье спокойно играли в дорожные шахматы бригадир Борис Иванович Ломакин и Иван Звягин. Михаил Чиркунов сидел слева от игроков и, как обычно, равнодушно смотрел на шахматные фигурки. Справа от него дремал Федор Гончаров, а в уголке возле кабины притихла Анюта, единственная среди десантников девушка. Сашка Ломакин, сын бригадира, был рядом с Андреем. Он неотрывно смотрел в иллюминатор, словно хотел запомнить дорогу назад. Владик Матцев прислонился плечом к стене с закрытыми глазами, вспоминал недавнее прощание с Наташей, видел перед собой нежно-розовую шапочку, неестественно надвинутую на лоб, на заплаканные глаза.

Вертолет тряхнуло. Владик Матцев не удержался, качнулся, случайно толкнул локтем Андрея Анохина, открыл глаза и улыбнулся, извиняясь. Владик встретился взглядом с Анютой. Девушка показалась ему удивительно похожей на птицу, нечаянно залетевшую в форточку, испуганную, не сумевшую найти выход на волю и забившуюся в угол комнаты. «Ишь, синичка!»  подумал он, поднялся и шагнул к Анюте, вспоминая: «На кого она так похожа? Где я мог ее видеть раньше?» Эта мысль приходила ему не раз, когда он видел девушку в поселке.

 Первый раз в вертолете?  спросил Владик Матцев участливо, опускаясь рядом с Анютой на свободное сиденье.

 А разве заметно?

 Глаза выдают!  засмеялся Владик.  Вон, посмотри на Андрея. Видишь, как к сиденью прилип?..

 В самолете лучше,  сказала Анюта.  Не так трясет А тут того и гляди рассыплется на части

 Это смотря на каком самолете лететь! Ты на «кукурузнике» летала?

 Нет.

Из-за шума мотора приходилось говорить громко, и Владик придвинулся к девушке. Анюта заметила, как Михаил Чиркунов взглянул в их сторону насмешливо, и хотела отодвинуться, но сидела она вплотную к кабине.

 Я один раз на «кукурузнике» полчаса летел, потом три дня есть не мог. В рот ничего не лезло! Здесь еще терпимо В общем-то, кому как Кореш мой, Венька, ты его, должно, видела в поселке, в столовую к вам вместе бегали Длинный такой, носатый.

 Помню, помню

 Так вот он совсем вертолеты не выносит Если тебе плохо, ты делай так: мы вверх, ты вдыхай, вниз выдыхай. Попробуй, легче станет!

 Сейчас попробую

Они замолчали.

 Анюта, тебе не кажется Мы встречались где-то

 В столовой! Да в общежитии каждый день, когда к Наташке прибегал,  засмеялась девушка.

 Нет, до Сибири

 В Тамбове в одной очереди за колбасой стояли, вспомни!

 Я серьезно говорю

Андрей Анохин наблюдал за Владиком и Анютой и чувствовал некоторое беспокойство. Почему же он не сообразил сесть рядом с Анютой? Ведь заметил же, что и она в первый раз летит в вертолете. Но вспомнил, что в последние дни избегал встреч с девушкой, вспомнил, как неделю назад, танцуя с Анютой, предложил проводить ее домой, а она ответила, что рядом с клубом живет, не заблудится. Неприятное воспоминание усилило беспокойство.

Андрей стал думать о Владике. Вспомнил, как полчаса назад завидовал ему, когда Наташа, не стесняясь провожавших, целовала Матцева. Анюта тоже видела. Да и раньше она лучше других знала об отношениях Владика и Наташи. Девушки жили в одной комнате.

2

Из десантников Андрей Анохин был дружен только с Владиком. Вернее, общался с ним в таежном поселке, куда он приехал месяц назад, больше, чем с другими, хотя Михаила Чиркунова знал всю жизнь. Оба они родом из тамбовской деревни Масловки, но Михаил старше Анохина на семь лет. Андрей приехал сюда, в тайгу, из-за Чиркунова. Он словно надеялся разрешить здесь какие-то смутные, непонятные ему мучительно-тягостные вопросы, томившие его с ранней юности. Он сам не мог понять, объяснить себе, что ему нужно было от Чиркунова, что он хотел узнать, что прояснить, когда летел в Сургут, стремясь увидеть человека, в которого был влюблен в детстве, который, можно сказать, был его идолом. И с этим идолом было связано сильнейшее потрясение, поразившее Андрея, когда он был подростком, так, что он все лето провел в больнице.

После службы в армии Андрей Анохин удивительно легко поступил в строительный институт в Москве на заочное отделение и хотел отправиться на БАМ, набираться опыта, авторитета, как мечталось ему в армии, но неожиданно узнал, будучи в деревне, что Михаил Чиркунов строит железную дорогу от Сургута к Уренгою, зарабатывает большие деньги, с трудом выяснил у Светланы Николаевны, сестры Михаила, в каком поселке тот работает, точный адрес брата она все-таки почему-то не дала, и взял комсомольскую путевку на строительство железной дороги именно в то место, где жил Чиркунов. Андрей не хотел, чтоб Михаил знал, что одной из причин, почему он появился в поселке, был он.

Подъезжая к станции назначения дождливым и ветреным августовским днем, он ожидал увидеть развороченные тяжелыми машинами дороги среди болот, временные бараки, но поезд притулился к небольшому и веселому на вид зданию вокзала, вздохнул и выпустил Андрея из вагона на мокрый асфальт перрона. В армии Анохин представлял в мечтах, что будет он работать в глухой тайге, жить во временном бараке среди болот, комаров, а зимой среди непролазных сугробов, заснеженной тайги, и морозных вьюг, мечтал о романтической любви с девчонкой, у которой тоже будет адрес не дом и не улица, а просто Советский Союз. Ветер на перроне брызнул в лицо дождем и рванул кепку с головы. Анохин подхватил ее, потуже натянул на голову и торопливо пошел к дверям вокзала, куда спешили его попутчики. За зданием вокзала виднелись жилые четырехэтажные дома. Между ними блестел мокрый асфальт. Была заасфальтирована и площадь перед вокзалом. На ней притихли, прижались друг к другу от непогоды три грузовика, возле которых ярко зеленел вымытый дождем новенький «жигуленок». На вокзале, прежде чем выйти на площадь, Андрей спросил у высокого парня в штормовке, как пройти к конторе строительно-монтажного поезда.