Она оставляет фразу незаконченной. Если это что-то значит Если она права
Тогда эта мысль слишком ужасна, чтобы ее вынести.
Раньше
Колени у него прижаты к груди, спина изогнута, голова упирается в колени. Он уже довольно давно пребывает в такой позе, хотя время здесь не имеет никакого значения. Вокруг кромешная тьма.
Его тоненькая футболка и шорты не спасают от холода. Ветер сквозняками проникает сквозь щель в двери, сквозь половицы и стенки. Он весь дрожит. Моча вокруг него пахнет отчаянием, ненавистью и поражением. Поначалу благословенное облегчение, быстро сменившееся тоскливым унынием.
Тупая ноющая боль, зародившаяся в пояснице, начинает понемногу распространяться дальше. Он меняет позу, пытаясь унять ее пульсацию, но при этом мышцы пронзает вспышка острой боли. Тело словно завязалось в тугие узлы, которые невозможно ослабить и которые заставляют его стискивать зубы. Он слишком долго пробыл в такой позе. Мышцы начинает сводить судорогой, и он массирует икры пальцами. Это не помогает. Только возможность потянуться, вырваться отсюда принесет какое-то облегчение.
Но он знает, что сопротивляться нельзя. Равно как протестовать или жаловаться. Тишина его единственный друг. Тишина и слезы, стекающие по щекам. Он неловко меняет позу и вытирает их. Поплакать можно позже. Когда станет еще хуже. Потому что дело явно идет к худшему.
Он слышит стук. Два быстрых мягких удара во входную дверь, рядом с его шкафом. Затем шаги в тяжелых ботинках.
Дверь открывается; новый порыв холодного воздуха проникает внутрь, холодя кожу. Слышны голоса. Вначале отца, а потом другой, женский.
У него перехватывает дыхание. Он узнает этот голос это его учительница из школы. Приятная дама с мягким голосом, от одежды которой пахнет летними лугами и радостью. Она здесь, в его доме. Но почему? Он с усилием подается к запертой дверце, стараясь не обращать внимания на новый прилив боли, пронзающий сведенные мышцы. Они разговаривают. И говорят о нем. Он не может расслышать все до последнего слова, но улавливает у нее в голосе беспокойство он не был в школе, всё ли в порядке? Затем голос отца такого тона он еще не слышал. Почти доброго. Заботливого. Отец смеется, в ответ слышится хихиканье. Надежда сменяется отчаянием. Входная дверь закрывается. Это был не тот, кто мог бы его спасти. Это подтверждение: они одни. В аду.
Опять шаги, по полу снаружи. На сей раз они останавливаются. Шарканье. Он представляет, как его отец стоит за тоненькой деревянной дверцей и размышляет. Смотрит на часы.
Он слышит скрежет мебели по полу, сигнализирующий о том, что скоро его освободят. Но никакой свободы ему не светит. Настоящий ужас еще впереди.
Глава 14
Наконец оказавшись дома, Ромилли рада, что Фила здесь нет. Новое решение окончательно оформилось в голове: последовать совету доктора Джонс. Покопаться в том старом деле. Встретить свою паранойю лицом к лицу.
Сегодня у нее выходной, в больницу не надо. Заняться все равно больше нечем. Она открывает потолочный люк, опускает из него лесенку и достает с чердака пластиковый контейнер со старыми папками. Пыль и паутина оседают у нее на волосах. Спустившись вниз, ставит его на кухонный стол. Ящик Пандоры Только открой его, и кто знает, какие воспоминания вырвутся наружу. Но доктор Джонс права. Теперь она другой человек. Теперь она сильнее.
Два часа. Она отведет на это ровно два часа. Не больше. Ромилли собирается с духом, включает чайник, но тут замечает ключ, торчащий в замке задней двери. Дергает за ручку дверь открыта и ощущает дрожь беспокойства, тихо проклиная себя за то, что, уходя, не проверила дверь. Запирает ее, после чего, приготовив себе чашку чая, несет ее в свой кабинет. Потом идет за коробкой. Ставит ее на стул рядом с письменным столом.
Ее кабинет самая маленькая комната, в самой глубине дома. Не больше кладовки места хватает лишь для книжного стеллажа и письменного стола, но Ром это всегда нравилось. Полки забиты медицинскими журналами и учебниками, папки и листки с заметками кучами свалены на полу.
Она открывает крышку контейнера. Стопка разномастных бумаг смотрит на нее оттуда в ответ. Все, что в свое время было собрано и убрано с глаз долой. И, перебирая листок за листком, Ромилли приступает к делу.
* * *
И только когда слышит, как хлопает входная дверь, а Фил окликает ее, она понимает, что прошло уже несколько часов. Так и не тронутый чай давно остыл. Обед пропущен и забыт.
Ты тут? опять кричит Фил, и она отрывается от коробки.
Ромилли оглядывается по сторонам. Бумаги теперь устилают не только поверхность письменного стола, но и пол. Фотографии. Пожелтевшие, хрупкие газетные вырезки. Ее дневник тех расплывчатых, запутанных дней, последовавших за преступлениями того человека. Никуда она так и не продвинулась.
Я здесь! неохотно кричит Ромилли, после чего слышит приближающиеся шаги. Ее бойфренд просовывает голову в дверь кабинета.
Одет он в серо-черный спортивный костюм, в который переоделся еще в больнице. Фил останавливается в дверях, слегка приоткрыв рот.
Как прошел день? спрашивает она у него, стараясь, чтобы это прозвучало как обычно.
Все по-старому, медленно отвечает он, после чего проходит в комнату, наклоняется и целует ее. От него пахнет шампунем; волосы у него слегка влажные после душа, который он принял после занятий в спортзале. Ромилли видит, как Фил смотрит на заметки, спешно нацарапанные в лежащем перед ней блокноте и больше похожие на каляки-маляки психбольного, и быстро захлопывает блокнот.
Как все прошло? спрашивает он.
Адам в своем репертуаре Он выставил меня вон.
Так ты начинает он. А это еще что?
Я встречалась с доктором Джонс. Она посоветовала мне довериться своей интуиции.
Посоветовала тебе Но тут Фил умолкает. Все дальнейшие вопросы оставляет при себе. Не хочет знать или ему все равно? Непонятно. Как ты насчет карри на ужин? спрашивает он взамен.
Ром кивает, и Фил уходит на кухню. Она смотрит ему вслед, любуясь его энергичной походкой, упругостью шага. У Фила тело как у тренера по фитнесу, а энергия достойна мужчины вдвое моложе его. «Это была бы не лучшая реклама моей работы, любит говаривать он. Что это за инструктор по лечебной физкультуре, который даже за самим собой присмотреть не может?»
Фил не только регулярно посещает спортзал, но еще и бегает. Купается в море в канун Нового года. Занимается серфингом даже на жалких английских волнах. Часами катается на велосипеде. При одной только мысли об этом Ромилли уже заранее чувствует себя измученной.
Она слышит, как на кухне включается радио. Продолжать уже нет желания в голове такой же кавардак, что и раньше. Собрав бумаги, Ромилли следует за Филом. Тот уже успел разложить на кухонном столе овощи, которые понадобятся для приготовления ужина; она достает деревянную доску и нож и начинает их нарезать. Это давно устоявшийся порядок: он здесь шеф-повар, а она лишь на подхвате, и ей это нравится. Пока они вместе занимаются готовкой, Фил рассказывает ей, как у него прошел день. В том числе о своей новой пациентке помешанной на тренажерах симпатичной молодой мамаше, которая потянула плечо в «качалке».
Я понял это еще в тот самый момент, когда прикоснулся к ней, говорит он. Перетренированность и плохая техника. Посоветовал ей отдохнуть как минимум неделю.
Но это был не тот совет, за которым она пришла? спрашивает Ром, передавая ему нарезанный лук.
Нет. Она пытается сбросить вес, хотя одному богу известно зачем. Я сказал ей, чтоб она перестала заменять углеводы бутылкой красного, и она ушла.
Раз в неделю бутылочка красного это не так уж и плохо.