Да принесите ей плед кто-нибудь! раздраженно крикнул один из слуг, и плед у меня на плечах наконец появился. Я закуталась в него по самую макушку, потому что среди камня и мрамора уже зуб на зуб не попадал от холода.
Или от осознания того, что я сейчас отличная мишень. Хотя по другому я бы не поступила, даже если бы можно было вернуть время назад и хорошенько подумать.
Голоса вокруг были возбужденными, суетливыми, напуганными. Особенно белой была гувернантка. Та вообще с лица стала даже не бледной, а какой-то зеленой, и шагала, мелко-мелко семеня и кусая губы.
бестиари Катерине уже доложили
Девочку согреть бы
Верховный бестиар Велимирский потребовал их сначала к себе
В знакомой уже галерее нас увели направо, и в кабинете Верховного бестиара мы оказались через секретаря. Толстый лысый человек, такой важный, словно он сам был Верховным, кинул на всех снисходительный взгляд и приказал:
Ждите.
Княжен же увел за собой.
С этого момента, кажется, дышать перестали все. Когда секретарь вернулся, даже не взглянув в нашу сторону, все присутствующие вытянулись по стойке смирно. Словно нерадивые студиозусы перед строгим преподавателем. Кроме меня. Напряжение, видимо, дало о себе знать, потому что я подошла к диванчику строгой темно-коричневой обивки с песочными узором и опустилась на него. Секретарь неодобрительно на меня взглянул, но ничего не сказал, а в следующий миг все подпрыгнули.
Потому что из кабинета донесся хлопок, будто кто-то со всей силы ударил ладонью по столу, а следом всхлип. Достаточно громкий, чтобы у присутствующих зашевелились на голове волосы. Не успели все прийти в себя, как к нам влетела высокая темноволосая женщина. Она была затянута в роскошное темно-синее платье с тугим высоким воротником, темные глаза метали молнии.
Бестиари Екатерина начал было секретарь, поднимаясь, но она бросила в его сторону всего лишь один взгляд, и он застыл полусогнутый.
Супруга Михаила пролетела мимо нас, распахнула дверь
Я, кажется, тебя не приглашал, Катерина, раздался раздраженный голос Верховного.
Это и мои дочери тоже!
В первую очередь это мои дочери. Которые сейчас учатся от тебя полному пренебрежению всеми правилами этикета.
Катерина вспыхнула. Она не успела закрыть дверь, и с моего места это было отлично видно: кажется, жар побежал даже по аккуратно уложенным в прическу волосам, впитываясь в корни и распространяясь по всей длине. Бестиари открыла было рот, но тут же его закрыла. Ноздри хищно раздулись, она резко развернулась. На какое-то мгновение мне показалось, что она сейчас хлопнет дверью изо всех сил, но она вышла с расправленными плечами, аккуратно закрыв ее за собой и так же, не удостоив никого взглядом, прошествовала в коридор.
Больше ничего не происходило. Точнее, какое-то время больше ничего не происходило к добру. Потому что гувернантка готова была вот-вот упасть в обморок, ее обмахивали и успокаивали едва слышным шепотом, перекрываемым скрежетом пера: секретарь что-то писал. Все остальные собравшиеся слуги, что нашли нас в парке, горничная, которая бегала за пледами, сейчас просто молча переглядывались между собой, явно гадая, ждать ли грозы или пронесет.
Мне полагалось волноваться больше других, но внутри было какое-то странное спокойствие. В пледе я немного согрелась, а в остальном в остальном понимала, что все сделала правильно.
До той минуты, как дверь в кабинет распахнулась снова, и Михаил пристально на меня посмотрел. Секретарь тут же вскочил, проследив его взгляд, подлетел ко мне.
Да что ж ты за девка такая деревенская-то. Встань и поклонись немедленно!
Я поднялась. Поклонилась.
А секретарь уже тащил меня за собой в кабинет.
Услышав, как за моей спиной щелкнула собачка замка, я вздрогнула. Подавила желание прижаться к двери спиной и расправила плечи, насколько позволял тяжестью лежавший на них начавший промокать плед. Девочки навытяжку стояли перед столом отца, сцепив руки за спиной. Младшая, Маша, явно мерзла, потому что нос у нее был красный, и она им постоянно хлюпала.
Да что же он за отец-то такой?!
Повтори, что произошло в парке, потребовал Верховный, наградив старшую дочь колючим взглядом.
Та опустила глаза.
Мы играли. Маша решила залезть на перила моста над озером. А она, девочка посмотрела на меня и мгновенно отвела глаза, слишком быстро бежала и толкнула ее. Маша упала в воду и чуть не утонула.
Что?
Мария? жесткий голос Михаила перебил хлюпанье второй дочери.
Да, подтвердила она, кутаясь в плед. Она бежала и толкнула меня. И я чуть не умерла.
Мне кажется, что мир только что вращался с бешеной скоростью, а сейчас остановился. Так резко, что становится нечем дышать, и, хотя эти девочки мне никто, в голове рождается какая-то совсем детская мысль. Почему они так со мной? За что?
Все было не так, говорю я, но это бессмысленно. Хотя бы потому, что взгляд Михаила хлещет словно наотмашь.
Ты называешь моих дочерей лгуньями? Кажется, таким голосом запросто можно убить, не прибегая к использованию магии бестиара или рун.
Это только ваше дело, как вы их назовете. Я не толкала Машу княжну Марию. Я просто вытащила ее из воды, потому что она тонула.
Верховный смотрит на меня, прищурившись, и в его глазах клубится нечто очень опасное. Хищное. Смертельное.
Неслыханная дерзость, произносит он и добавляет: Или неслыханная глупость. Я пока не могу понять, чего в тебе больше.
Ни того, ни другого, хочется сказать мне. Я просто оказалась не в то время не в том месте, и теперь моя жизнь ваша собственность.
Отец, можно идти? тоненьким голосом интересуется старшая. Маша может простыть
Идите, коротко командует он, и девочки чуть ли не бегом вылетают из кабинета.
Я снова остаюсь наедине с ним, а Верховный закладывает руки за спину и смотрит на меня в упор. Он вообще любит давить взглядом не знаю, это мне так повезло, или в принципе всем, но свое запасное оружие, взгляд бестиара, использует постоянно. Я чувствую опасную силу Бездны, смешанную с его, наполненную его яростью.
Доигралась, Алина? Добегалась? резко интересуется Михаил, приближается ко мне. В какой момент, скажи, девочка, ты решила, что сможешь меня обыграть?
Что?! выдыхаю я и вдруг понимаю. Девочки оболгали меня, потому что он им приказал. Потому что они его боятся. Потому что я не знаю, что им тут наобещал, чем запугивал, как он относится к своим родным дочерям им велено было представить такое вот объяснение. На миг во мне смешиваются чувства, совершенно мне не свойственные гнев, злость, желание дать этому мужчине пощечину. Я никогда никого не била, мне даже не приходило в голову, что я так могу. Могу просто об этом подумать, но сейчас, видимо, в моих глазах что-то такое отражается слишком ясно, потому что Михаил усмехается:
Так-так-так, значит, поняла все. Значит, все-таки дерзкая. Но и глупая в том числе. Решила, что можешь прикрыться Богданом, что спрячешься за ним, да? Вот только ты забыла, Алина. Ты по-прежнему принадлежишь мне. Я уже говорил, ты моя собственность. Бездны в его глазах становилось все больше и больше, но я по какой-то причине не падала в обморок, как сегодня утром. А свою собственность я могу взять, когда захочу. Или уничтожить. Раздавить по щелчку пальцев. Как букашку.
На миг перед глазами проносится совершенно невероятная картина, в которой я все-таки бросаюсь на него. Наверное, это было бы последнее, что я сделала в своей жизни, не говоря уже о том, что потом стало бы с моими родными. Именно мысль о них и остановила. Я только посмотрела ему в глаза и произнесла:
Так раздавите.
Верховный опешил. Или мне показалось? Потому что на миг в его глазах под давящей глубиной Бездны и магии промелькнуло что-то другое. Что, я понять не успела, он шагнул ко мне и прошипел: