Неужели? Интересно, почему? Егор все так же прожигает меня взглядом, сканирует, словно вычисляя что-то в уме.
Когда-то он гордился своей способностью просчитывать ситуации, и даже предвидеть действия других.
Поэтому я и стал хорошим вратарем, Витаминка, я всегда знаю откуда и куда летит мяч. И почти всегда могу поймать.
Он говорил почти, потому что иногда все-таки его футбольный Бог давал осечку. Но редко.
Пап, поедем уже пить шоколад!
Сейчас, Ярчик, сейчас пойдем. Я только хотел пригласить наших новых друзей пойти вместе с нами.
А они уже друзья, да, пап? малышка улыбается лукаво, и прижимается щекой к его щеке.
Да, милая, конечно. Егор улыбается нам, но я-то знаю, что стоит за его улыбкой! Они друзья и пойдут с нами в кафе. Да, чемпион? Пойдешь с нами?
Мне же нельзя шоколад? мой сын трогательно хлопает ресницами, и я понимаю, что ему хочется пойти в кафе, он наверняка уже продрог, и с удовольствием выпил бы чашку горячего молока взбитого капучинатором.
Но мы не должны идти в кафе с нашими новыми «друзьями». Мы должны бежать как можно дальше.
Мы что-нибудь придумаем, малыш.
Я не малыш, мне уже четыр-ре! И меня зовут Матвей!
Чувствую новую волну ярости, исходящую от мужчины.
Поехали.
Это не просьба, это приказ!
Глава 2.
Пожалуйста, не надо
Не надо, что?
Говорю тихо, так тихо, что сама еле слышу себя. Но он тоже слышит. И отвечает так же тихо.
Егор, отпусти нас
Мы поедем в кафе, выпьем по чашке кофе или имбирного чая, дети замерзли, на улице и правда ветрено. Моя дочь очень любит горячий шоколад со взбитыми сливками. А что будет пить ваш сын? Егор говорит специально громко, нарочито вежливо и как-то картонно, что ли. Люди так не разговаривают. Он словно читает книгу.
Я думаю, это оттого, что ему нужно скрыть от наших детей свои чувства. Ярость и гнев, которые точно клокочут сейчас внутри.
Я буду молочную пенку! Мне ее можно, и она вкусная, сладкая.
А ты любишь сладкое, Матвей?
Люблю. Особенно финики с орешками! И чернослив в йогурте.
Снова физически ощущаю ненависть, исходящую от мужчины. Он испепелил бы меня, если бы мог.
Растоптал. Уничтожил.
Зачем я вернулась в этот город? Я ведь чувствовала, что нельзя, не стоит! Что мне теперь делать?
Денег на адвокатов у меня нет. И взять неоткуда. Просить о помощи Дворжецкого? Вряд ли это удобно, он и так сделал для меня много.
Дворжецкий. Мужчина, по просьбе которого я оказалась здесь. Он был старинным другом моей мамы. Дал мне работу, помог с жильем, когда после ее смерти я осталась одна с Матвейкой на руках.
Сначала я работала хостес в одном из его ресторанов самом престижном и дорогом заведении моего родного города. Потом он повысил меня я получила должность управляющей, правда, в кафе попроще, но зато более молодежном. Мне удалось хорошо его раскрутить.
Основной бизнес Денис Александрович Дворжецкий вел в столице, в наш город приезжал редко, наездами. В один из таких визитов предложил мне переехать в Москву.
Виталина, это перспективы. Карьерный рост. Ты мать одиночка, сейчас зарабатываешь прилично для нашего городка, но твой сын растет, ему нужно будет ходить на секции, нанимать репетиторов, эти траты ты не потянешь.
А в Москве потяну? Там все дороже. И квартиры нет, и вообще
Дворжецкий не знал, что в столице живет отец моего Матвейки. Отец, который даже не подозревал о сыне. Раньше не подозревал. А теперь Мы подходим к огромному внедорожнику. На капоте и по бокам, на дверях, шикарная аэрография футбольное поле, ворота, и вратарь, который ловит мяч в немыслимом полете.
Этот эпизод помнят не только настоящие фанаты, истинные болельщики, не только те, кто смотрит футбол от случая к случаю, выбирая важные матчи и турниры, о нем знают даже совсем далекие от спорта вообще и от футбола в частности.
Это было на чемпионате мира. Наша команда прошла в одну восьмую только благодаря Стене, то есть Егору. Он действительно старался быть стеной, стоял насмерть. И вот в одной восьмой по итогу матча нулевая ничья.
Все ждали серию пенальти. Команды шли нога в ногу. У нас был один шанс. У Егора был один шанс. И он взял мяч. Взял фантастически, отбив ногой, в каком-то немыслимом полете. Его ногу назвали тогда «Нога Бога».
Правда, следующий матч наша сборная проиграла
Ого! У вас тут целая картина! Матвей, раскрыв рот смотрел на изображение футбольного поля.
Мой любитель машин, смотрел не на машину, а на картину на ней! И я понимала почему. Удивительная наука генетика!
Я, наверное, была плохой матерью. Запрещала ребенку игры с мячом. Всегда повторяла, что это слишком травмоопасно. На самом деле я боялась. Очень сильно боялась, что сын захочет стать футболистом.
Я не хотела этого. Тема футбола в нашем доме была запретной. Понятно почему.
Один футболист сыграл злую шутку с моей жизнью, взял мое сердечко как мячик, не задумываясь отдал пас, и выбил его за пределы поля. В аут.
Это мой папа, он футболист. тоненький голосок дочери Егора звучит гордо.
Правда? Круто! Я люблю футбол, но мама мне не разрешает смотреть и играть.
Интересно почему? сквозь зубы цедит Егор.
Ничего не понимающий Матвейка отвечает искренне.
Это опасно. Трамво траво в общем опасно. Мама мне все время рассказывает про дядю, который чуть не ослеп, когда ему в голову попал мяч.
Егор снова пристально смотрит на меня. Я опускаю глаза. Понимаю, что белая как мел. Как смерть. Это он чуть не ослеп. Егор. Это ему хорошенько зарядили в голову на тренировке. После пришлось оставить спорт. И зарядили ему из-за меня. Вернее, он считал, что из-за меня. Только я об этом слишком поздно узнала.
Так, садимся в машину. Ярослава, занимай свое место.
Он открывает дверь и ссаживает малышку в салон, где она залезает в яркое розовое автокресло.
Стоп! Детское кресло! Мое спасение! Я ликую. Радуюсь, понимая, что Господь дарит шанс! Забываюсь и смотрю на Егора открыто, с улыбкой.
А он Он смотрит в ответ. И тоже улыбается. Он улыбается мне! И, мне кажется, я тону в его синих глазах! Тону! А мне нельзя
Я только что нашла повод бежать! У меня должно получиться. Маленьким детям запрещено ездить в машине без автокресла. Это закон. Для дочки у Стенина специальное кресло, конечно же есть! Красивое, фирменное, из розовой кожи, с какими-то девичьими картинками.
А для моего сына кресла нет. Никакого! Ни розового, ни синего, ни серо-буро-малинового! Я вижу в салоне только одно детское кресло. И ликую! Значит мы можем не садится в его машину! Нельзя!
Все мои эмоции написаны на лице. Радость. Близость спасения.
Я смотрю на Егора и понимаю, что глупо улыбаюсь ему. Сейчас мы откажемся от поездки под предлогом отсутствия кресла! Скажем, что поедем на такси, а сами сбежим!
Сбежим, будем свободны! Я сегодня же соберу вещи, и мы уедем из столицы! Мы сможем скрыться! Должны!
Не понимаю только, почему Егор смотрит на меня радостно?
А потом с такой же широченной, белозубой улыбкой, которая сводила с ума миллионы футбольных фанаток и просто фанаток открывает багажник и достает второе кресло.
Тоже кожаное. Зеленое. С футбольными мячами. Словно специально купленное затем, чтобы возить мальчишку. Сына.
Я холодею. Руки и ноги немеют. А Стена смотрит на меня ухмыляясь, словно выиграл очередной матч!
Как хорошо, что мы всегда возим с собой еще одно. Часто приходится кого-то из Яркиных подружек подбрасывать до дома.
Для подружек мог бы купить еще одно розовое. Почему выбрал именно такое, для мальчишки? Может у него есть еще один ребенок?
Нет, спохватываюсь. Нету. У него только дочь. Я ведь
Господи, я все эти годы маниакально слежу за его жизнью. Я знаю о нем почти все. Зачем я это делаю? Почему? Эх если бы знать.
Нет, я знаю. Просто говорить об этом больно. Даже наедине с самой собой. Больно признаваться в том, что ты слабая и глупая