Мужчина задыхался. Грудь его сильно раздувалась, горло сипело, хрипело и булькало, когда ноги несли вперёд и только вперёд.
Это не я! завопил он вновь, когда оглянулся на Боула. Секунда промедления, и надежда рухнула, так и не воспарив в небо, потому что вместо понимания он встретил неистовую ярость и горящий взор детектива, полный ненависти и презрения.
Испугавшись, беглец ускорился, бросаясь прочь.
Фиджеральд подбежал к сетчатому металлическому забору, ухватился за верхний край и в два счёта перемахнул через него молча, чтобы не сбиться с ритма и не нарушить дыхание. Он не может его упустить. Только не в этот раз! Не имеет права!
Внутреннее чутьё детектива подсказывало, что даже если беглец не виновен, то точно что-то знает. Иначе откуда столь несвойственное поведение? Откуда паника? И что это за затравленный взгляд виновного, совершившего преступление? Нет, вначале его нужно поймать! Поймать! И как следует допросить!
Как назло, беглец свернул вправо на перекрёстке. Внутренний маяк детектива тотчас подсказал дело плохо. Впереди, за следующим поворотом, начинаются территории оккультистов-фанатиков.
Тварь! ругнулся он, негодуя. Только не туда!
Но было уже поздно.
Беглец свернул и попал в самое пекло. Возгласы, слышимые словно издалека, вдруг стали громче, раздался свист и улюлюканье. Оказалось, именно сегодня на этой улице проходило внеочередное стихийное собрание братства Моам Баал, в простонародье фанатиков-самоубийц, приносящих себя в жертву Кровавому богу.
Едва Боул свернул в оживлённую улицу, он столкнулся нос к носу с одним из ярких представителей, называемых в честь почитаемого ими бога моамбальцами. Бычий взгляд коренастого высокого косматого бородача встретился с яростным взглядом детектива. Кровавого цвета ритуальные тряпки обвивали голые тела всех присутствующих, обративших злые взоры на незнакомца.
Оп! выкрикнул кто-то из толпы. Ещё собрат пожаловал?
Нет, я здесь по делу, нехотя выдавил из себя Фиджеральд.
А в уме прибавил: «Дело труба. Моамбальцы никогда не выдают беглецов. Они скорее спрячут нумерованного в толпе, а потом убьют на очередном жертвоприношении».
Ищешь кого? Стоящий рядом фанатик плотоядно облизнулся, глядя на Боула красными зрачками.
«Какую только гадость они не принимают, чтобы туманить сознание и выглядеть как их божество, Моам Баал».
Уже никого, буркнул Боул, отступая назад. А глядя на то, как толпа двинулась в его сторону, пригрозил: Я Фиджеральд Боул, детектив из Сорок седьмого участка. Не советую меня преследовать, иначе плакал наш нейтралитет и показное невмешательство в дела вашего братства. На последнем слове работник участка сделал громкий акцент, отступая спиной обратно в переулок.
Но толпе было плевать. Кровожадные взгляды буквально кромсали новую жертву на части и почти осязаемо ранили, оставляя зудящие ожоги на коже. Как вдруг позади толпы послышалось громогласное:
Отпустите его, пусть бежит, поджав хвост. А я вам напомню, братья, неспроста нам даровано знамение нашего бога. Продолжим
Мужчины в красных ритуальных нарядах, замотанные с ног до головы длинными отрезами ткани, послушно склонили головы, потеряв к пришедшему всяческий интерес. Вместо этого они в один голос затянули молитву Баалу на моамском языке:
Важим боржиии хие, якнош хатуи хиа, ан ямсатори куа амогооши иннок! Амогооши инноку! Баал Моам! Баал Моам! Баал Моам инноку!
Фиджеральд отступал назад, отчаянно вжимая шею в плечи от отвращения и безысходности. Гипнотическая песнь множества голосов звучала в голове, рождая странные, необъяснимые и невероятно кровожадные чувства, которые он хоронил в себе столько лет после бесследного исчезновения его собственной жены. Тогда, в то время, он готов был наброситься с кулаками на любого прохожего, криво глянувшего в его сторону.
Именно поэтому он принял единственно верное решение, уехав в Приграничье, туда, где его жажда мести могла принести хоть какую-то пользу Аттийской империи. Иначе сидеть бы Боулу в тюрьме вместе с теми, кого он упёк ранее, до исчезновения любимой.
Неосознанно, в полной задумчивости, он вернулся к сетчатой ограде. В этот раз перелезал медленно, нехотя, мотая головой из стороны в сторону, чтобы отделаться от неприятного оцепенения или же задумчивости. Досада и злость возобладали, и Боул громко выдохнул:
Тварь!
А когда приземлился, пружиня ногами, то в следующий миг выпустил пар на картонных ящиках с пустой стеклянной тарой, выставленных на улицу из ближайшей питейной. Раздался громкий лязг, несколько бутылок покатилось по выщербленной и местами разбитой бетонке. Детектив уныло проводил взглядом одну стекляшку, самую непослушную, отлетевшую аж в соседний переулок.
Всё-таки ушёл выдохнул детектив, плюнув прямо на почерневшую стену, мимо которой проходил. Но стоило ему сделать ещё шаг и по привычке на очередном перекрёстке исследовать взглядом поперечную улицу, как он громко присвистнул, заметив внизу кровавые следы. Красная лужа красовалась возле стены, на дорожке, усыпанной мелким гравием и бетонной галькой, а чуть дальше из кучи мусора выглядывали наружу человеческие пальцы.
Глава 7. Лиходеи
Серые грязные стены квадратного помещения подземелья плакали, собирая на полу овальные мутно-коричневые лужи. Холодный камень конденсировал влагу из витающего в воздухе пара.
Громкий свистящий сквозняк гулял по экспериментальной комнате. Одетый в белый халат учёный стоял у алхимического стола подле перегонного куба, а его взгляд был прикован к реторте с алкагестом на донышке. Пучки человеческих волос, разной длины и толщины, медленно исчезали в слабом растворе сернистой жидкости, плавно нагреваемой спиртовой горелкой.
Взгляд худосочного мужчины, одаренного буйной пегой шевелюрой, был прикован к алхимическому составу, сверкающему из-за растворённого живого материала.
Эссенция жизни пробормотал он с предвкушением. Предпоследняя ступень, необходимая для создания живого фарфора.
Что ты сказал, дорогой? За его спиной словно из ниоткуда показалась высокая красотка с соблазнительными формами, затянутая от ступней по самое горло в чёрный кожаный костюм.
Ничего, это я так, отмахнулся алхимик. Скажи лучше, где остальные? Ещё не пришли?
Труполюб, похоже, застрял на работе, фыркнула красавица, грациозно двигаясь за спиной учёного. А вот Асмундо должен явиться с минуты на минуту.
Подкравшись сзади, она соблазнительно прильнула к алхимику, обнимая его за шею.
Джина! недовольно выкрикнул тот. Не видишь, я занят!
Красотка надула губы и проворчала прямо в ухо объекту своего вожделения:
Бу-у-у, ты всегда занят, Голди. И если тебя периодически не отвлекать, будешь сутками торчать здесь со своими склянками, банками, мензурками, реагентами. Фу, гадость!
А ты? парировал учёный, недовольно поведя плечами в попытке отстраниться. Ты давно перестала следить за своим бывшим, от которого сбежала уже сколько? Шесть, семь лет назад?
Пять, недовольно проворчала она. И он не бывший. Мы ещё не разведены.
Тебя наверняка уже три года как похоронили, так что я прав, Джинджер.
Услышав своё полное имя, красотка отшатнулась от приятеля как от чумного и громко зашипела:
Не называй меня так! Джинджер умерла!
Да-да, не стал спорить алхимик, меняя тему: Ну и?.. Где там наш Монди? Где могильщик с новым урожаем? Где они?
Почему ты у меня спрашиваешь? недовольно возмутилась Джина. Её лимонно-жёлтого цвета глаза смотрели зло и довольно мстительно.
Шагнув чуть в сторону, она бросила взгляд на колбы, фильтры, воронки, водоструйные насосы, висящие над столом на металлических подставках и соединённые между собой стеклянными трубочками. План созрел сам собой.