Из Пустыни?
Стоящий к ней вполоборота мужчина кивнул:
Не успел раздобыть свежей. Но ты не бойся, фляжка из серебра.
Аниса не боялась. Она и сама знала, что воду из подземных родников удержит не каждый металл. И что утоляет та вода жажду ничуть не хуже дождевой. Что до мерзкого вкуса Гюрза и не такое терпела.
Хочешь? Здесь еще осталось немного.
Варра с удивлением обернулся. Скользнул равнодушным взглядом по протянутой бутыли и снова безразлично отвернулся к окну:
Не хочу. Пей.
Как же, не хочет. Погоня отгремела несколько часов назад, и за это время утренняя прохлада успела смениться полуденной жарой. Камень небольшого дома раскалился подобно старой печи, скопленного воздуха которой едва хватало, чтобы дышать. А еще те ставни, что пришлось прикрыть.
Нет, теплая вода на дне фляжки их, конечно, не спасет, но всяко поможет продержаться чуть дольше.
Если получится сбежать, стражница медленно поднялась, прошла к уродливо сколоченному столу и оставила не нем воду, в Пустыне мы окажемся только к ночи. Однажды мне довелось звать подземные родники после сумерек: они не откликнутся, торговец. Даже с чароведским камнем. Придется ждать до утра.
О поклаже в переметных сумах скорпиона Гюрза благоразумно промолчала: впустую обнадежить сообщника не хотелось.
Однако, похоже, нехватка воды не слишком тревожила Варру как будто у того в запасе была целая жизнь. Широкие плечи его раздраженно дернулись. Еще один равнодушный взгляд упал на Анису, и той с явным нежеланием ответили:
Я же сказал: не хочу.
Твердость в голосе торговца убедила фату отступить. Снова вернуться к узкому ложу и постараться опереть спину о нагретый камень: свои силы, в отличие от сообщника, она предпочитала беречь.
Решил отдать ей последнюю воду? Гюрза едва сдержалась. Жалость ей ни к чему!
Глупое благородство Варры больше походило на безрассудство, а с ним фата иметь дело не желала. До сумерек оставалось не меньше часа, и она решила, что если устроиться поудобнее, можно будет немного отдохнуть. Может, даже позволить легкой дремоте заглушить подаренную Магсумом боль.
Аниса смежила веки и сквозь полуприкрытые ресницы бегло оглядела неподвижный профиль мужчины.
Дневной полумрак делал черты его мягче, а фигуру массивней. А ведь торговец и так высокий, гораздо выше среднего мужа сама Гюрза ему едва до плеча достает. И сложен довольно хорошо.
На первый взгляд молодой, лет тридцать. Только почему-то держится странно, словно бы мешает ему что. Болен? Может, и так. А вот длинный волос, легкой волной лежащий поверх белой рубашки, ему не идет: как будто прежде он носил короче.
Темно-карие глаза внимательные, умные. И острый взгляд, зацепившись за ее собственный, позволяет догадаться: заметил. Краска стыда ползет по щекам, а стражница впервые за день рада прикрытым ставням: в мягкой полутьме легко потеряться не только свету.
А вот имя у него странное Варра. Как будто слишком мягкое, живое. Шуршащее на языке пустынным ветром или даже самим морем. На окраинах Аль-Акки едва ли сыщешь еще одного торговца-Варру. И тогда, быть может, тот родился вовсе не в Старом Городе? И даже не в самом Халифате? Хотя, впрочем, кто такая Гюрза, чтоб в именах разбираться?
Ты ведь знаешь о силках? увидев, что Аниса не спит, сообщник оживился. Сможешь обойти?
Пришлось ответить:
Знаю, только чароведские сети на редкость опасны, фата села ровнее, понимая, что задремать ей теперь не позволят. И всякий раз устроены по-иному. Иногда даже с привязкой к чьей-то крови.
Живые?
Живые. И мертвые. Все разом, Гюрза не знала, как пояснить другому то, что она видела много раз. И могут долго дремать, выжидая. Думаю, силки оставил мальчишка, что весь день мелькал у торговых рядов.
Тот самый? Варра явно недоумевал. Он понимал, что сети наверняка оставят у Дворца, однако на гудящей окраине Хан-аль-Хана
Чужих силки не тронут, только меня. Или тебя вот, потому как твоя кровь наверняка осталась в золоченом зале.
Ясно, мужчина понимающе кивнул. Значит, обойти их будет совсем не просто. У тебя есть амулет?
Аниса с удивлением взглянула на Варру: слышал? Слышал. И, верно, сам бы обзавелся чем-то подобным, если бы знал, как все обернется. А так нет. Неужели и вправду не желал убить Халифа?
Сонный камень остался в казармах, откликнулась стражница: Но есть инстинкты. И опыт. И если повезет
Она вскользь коснулась левой ладони и тут же отпустила ее: излишне тревожить чароведскую метку не хотелось. Благо, торговец спрашивать о подаренной Магсумом сути не стал и уже спустя минуту заговорил о другом:
Ты ведь здесь из-за меня?
Что?
Вчера смерть уготовили мне, а сегодня тебе. Совпадение?
Варра глядел на Анису прямо, без вызова, и в карих глазах плескалось чистое любопытство. Неужели во Дворце и вправду ошиблись?
Из-за меня? настойчиво повторил он.
Гюрза спешно отвела взгляд: собственной боли показать не хотелось. А вот голос, напротив, пришлось старательно выровнять и честно признаться:
Не знаю. Суда не было.
Как? удивление сообщника снова раскопошило необъяснимое раздражение: как будто в постигшей фату несправедливости была толика и его вины. Ты много лет служила самому Халифу!..
А вот так, с чувством прервала его Гюрза. Без суда только удавка. Пришлось бежать.
Больше Варра тревожить Анису не стал. Только вернул ей полупустую фляжку и терпеливо попросил:
Промой рану еще раз: сумерки скоро.
***
В землях Халифата воровство каралось смертью.
Аниса знала это, потому и дрожала на пустынном ветру, пока кралась извилистыми улочками ко Дворцу Светлейшего. Стражу у ворот еще можно обойти, только внутри
Халифатская Гюрза помнила, как сама ловила воров: те попадались в чароведские силки, словно мухи в паутину. А ведь после ее побега сети обновили это уж точно. Сам мухтарам Дагман проследил, потому как рисковать нельзя.
И тогда ей оставались лишь инстинкты
Сумеречная Аль-Акка дремала. Сбереженное камнями тепло полуденного солнца мерно подрагивало у ног фаты. Ластилось, согревая израненную кожу. И совсем ненадолго Анисе становилось легче.
В густом сиреневом воздухе разливались ароматы пряных благовоний, что покидали плотно сомкнутые ставни домов-сот Старого Города. Тут и там до ушей Гюрзы доносились тихие разговоры, иногда осторожный смех. И Аниса догадалась: на Улице Каменщиков настало время ужина. Как, впрочем, и во Дворце
вспомнилось вдруг, как по вечерам стражи собирались за невысоким столом. Устраивались на пестрых подушках, подобрав под себя ноги. И тоже говорили. Смеялись.
Ее место было зеленым, подобно сочному листу раскидистой пальмы, а сама она словно птичка. Братья еще шутили, что Гюрза, и предлагали ей коричневое. Но Аниса отказывалась: тусклого в ее жизни хватало, ей же по вкусу было другое. Яркое.
По кругу пускалась широкая чаша с водой. И пока стражи умывали руки, подавальщицы выставляли резко перченую, ярко-желтую похлебку, сытно пахнущую травами и птичьим мясом. А на десерт часто бывала олва. Анисе она особенно нравилась рассыпчатая, с изобилием изюма и орехов, с кардамоном и медом
Мухтарам Дагман благодарил старых богов за пищу, и ни один из стражей не протягивал руки к яствам, пока тот не закончит.
Ели вместе, из одного блюда. Дружно обмакивали душистые лепешки в густое варево и опускали в рот, позволяя угощению растаять на языке. А на губах оставалась россыпь кунжутных зернышек.
Нет, все же во Дворце Халифа готовить умели
В животе Анисы протяжно заурчало: она не ела с самого утра, да и то, что попало в желудок на рассвете, сложно было назвать едой. И вот теперь, привыкшая к строгому режиму жизни в казарме, Гюрза снова поняла, как ей этого не хватает. Там у нее была семья нечто похожее на дом.