На коренное население военных районов оккупация оказала не слишком большое влияние, за исключением, может быть, того населения, которое проживало вдоль Римского вала и вокруг главных стоянок войск. Вплоть до 200 г. н. э. они часто поднимали восстания, и нет никаких оснований предполагать, что их экономическая или племенная организация подверглась серьезному вмешательству, поскольку столетия спустя она снова появляется в первозданном виде в самых ранних законах Уэльса. Вся местность выглядела бедной, унылой и холмистой, так что жадность завоевателей мало что привлекало.
В гражданских районах ситуация выглядела совсем по-иному. Британия высоко ценилась как производитель зерна, и ежегодно груженные зерном корабли уходили в Галлию вплоть до 360 г. н. э., когда внезапное прекращение этих рейсов послужило одним из самых зловещих признаков упадка римского могущества.
Вдоль римских дорог выросло множество городов. Пять из них стали муниципиями: Веруламий, Камулодун, Эбурак (Йорк), Линкольн и Глостер. Лондон, который по какой-то непонятной причине никогда не получал статута муниципия, был крупнее любого из них и стал наиболее важным торговым центром в Северной Европе. Между городами располагались виллы и загородные дома римских или британских вельмож. Эти виллы служили не только местом отдыха и забав, но и центрами сельскохозяйственных угодий. Британские высшие классы стали полностью романизованными и из кельтских племенных вождей превратились в римских землевладельцев и чиновников.
Все это нам хорошо известно; но остается невыясненным, насколько глубоко римские обычаи, латинский язык и римский способ производства повлияли на население, проживавшее за стенами городов. Основой римского сельского хозяйства являлись крупные поместья, обрабатывавшиеся главным образом полурабами, колонами, которым разрешалось возделывать для себя клочки земли в обмен на фиксированную ренту или на поденщину на хозяйских полях. Такая система стала повсеместной в конце Римского периода, когда уменьшение населения и невозможность найти новые ресурсы для пополнения рабов крайне обострили вопрос о рабочей силе. Почти наверняка эта система также применялась и в Британии и существовала наряду с кельтской родовой организацией сельского хозяйства даже в наиболее заселенных районах.
В период римского владычества были расчищены большие лесные массивы. Вдоль рек и дорог, а также по краям лесов вырубались просеки; потребность в топливе для питания сложного устройства центрального отопления на виллах служила, должно быть, мощным фактором в этом процессе. Мы приходим к заключению, что римский порядок и энергичность римлян радикально изменили весь уклад гражданских районов и что жизнь всего населения стала строиться по римскому образцу. Не имеется никаких данных, свидетельствующих о существовании какого-либо национального сознания или о том, чтобы в тот период жители считали себя бриттами, а не подданными римских провинций.
И все же влияние римского господства оказалось поразительно нестойким. Сохранились дороги. Сохранились города, но они опустели, и нет свидетельств тому, что в каком-нибудь из римских городов после англосаксонских набегов постоянно проживало население. Вполне возможно, что экономическая структура виллы внесла свою лепту в уклад английского города и феодальной усадьбы. И наконец, христианство, установленное легионерами, оставалось религией, исповедуемой в тех частях Британии, которые избежали англосаксонского завоевания. Оттуда христианство проникло в Ирландию, где оно приобрело специфичный родовой характер и в конечном счете наложило сильный отпечаток на формирование культуры королевства англов Нортумбрии.
4. Падение римского владычества
Крушение Римской империи произошло из-за уникального сочетания внутренних и внешних причин, которые имели очень глубокие корни, и их влияние сказывалось весьма медленно. Даже в период наибольшего своего могущества империя страдала серьезными недугами, и, когда средства, предназначенные для облегчения этих недугов, нельзя было больше применять, начался устойчивый процесс распада.
Поначалу Италия являлась страной мелких земледельцев-крестьян, и города ее представляли собой не более чем торговые центры, обеспечивающие их потребности. Со времени войн, происходивших между Римом и Карфагеном (264200 гг. до н. э.), крестьянские участки были уничтожены и заменены огромными поместьями, на которых трудились партии рабов. Италийских крестьян согнали с земли точно так же, как это сделали с английскими крестьянами в период между XVI и XVIII веками. Но если в Англии уничтожение крестьянского сельского хозяйства сопровождалось ростом капиталистической промышленности в городах, в Италии этого не случилось. Промышленность оставалась на крайне низком уровне, и в ней применялся почти исключительно рабский труд. В результате произошло быстрое развитие купеческого и ростовщического капитала при отсутствии соответствующей промышленной базы. В связи с этим, особенно в самом Риме, появились паразитирующие пролетарии, которые обладали гражданскими правами, но не имели устойчивых средств к существованию. Массовое разложение этой черни купцами и откупщиками, сменившими старую аристократию к концу республики, потребовало постоянной экспансии для захвата новых провинций, ограбление которых только и могло обеспечить существование как пролетариев, так и имущих классов.
Эти провинции сами нуждались в пополнении армии рабов, от которых зависела вся римская экономика. Производительность труда рабов всегда оставалась очень низкой, и римская армия рабов не могла обеспечить свое воспроизводство, что приводило к постепенному уменьшению населения как в провинциях, так и в центре. Когда завоевания новых владений достигли таких размеров, что стало уже невозможным удерживать их военным путем и ассимилировать новые территории, упадок стал неизбежен, хотя в течение некоторого времени он маскировался усовершенствованными методами эксплуатации, например заменой рабского труда крепостным трудом раннего периода. Политическая организация в форме военной диктатуры усугубляла слабость империи, поскольку соперничавшие провинциальные полководцы постоянно враждовали между собой, пытаясь использовать свои легионы для захвата императорской короны. Отдаленная от центра и изолированная Британия особенно страдала от этого, поскольку из нее периодически выкачивалась живая сила, чтобы поддержать притязания таких авантюристов, как Максим (383) и Константин (407).
В течение долгого времени империя продолжала существовать благодаря скорее отсутствию какой-либо внешней силы, достаточно мощной для нападения, чем своей собственной мощи. В IV в. целый ряд миграционных перемещений народов на запад через степи Азии и Европы привел в движение германские племена, ближе всего проживавшие к римским границам. Вся последовательность событий остается туманной, но в главном мы можем проследить переселение на запад из Средней Азии монгольского племени гуннов, которое, возможно, явилось следствием того, что их пастбища превратились в пустыню из-за климатических изменений. Поначалу приход германских племен в империю, где они поглощались и частично романизировались, разрешался и даже поощрялся. Постепенно же, по мере увеличения давления, централизованная власть над отдаленными провинциями ослабевала; и одна за другой провинции подвергались набегам варварских племен, которые основали там независимые царства разного вида одни в основном римские по культуре и языку, а другие почти целиком варварские.