Ну что ж, пожалуй, всех поставщиков нашёл, теперь пойду-ка, отца порадую! сказанул и тут же к восточным воротам бравой походкой направился. Ну, прям Чичиков какой, или Хлестаков из комедий Гоголя. Впрочем, в этом городке наверняка Гоголя ещё не читали, иначе бы знали, как жулики-самозванцы выглядят. А Ефимка тем временем уже до ворот дошёл, да не останавливаясь, дальше пошёл. А что ему тут ещё делать-то, он своё плутовство уже провернул; сначала нашёл помещеньице под трактир, слух пустил, даже вывеску пригвоздил, затем на ярмарку пошёл. Ну а что дальше было, уже известно, сплошное жульство и обман.
И ведь при этом Фимка никаким подельникам и копейки не заплатил, только всех обещаниями накормил, с три короба прохиндей наврал, да так с этого городка и умотал. А у самого полный карман ассигнациями набит. Хотя по меркам того же Чичикова конечно небольшой куш, но с другой стороны, оно всё так было и задумано. Ведь если человека облапошить на большую сумму, то он тебя, пожалуй, на всю жизнь запомнит да проклинать будет, ещё и полицмейстеру заявит, а коль найдёт, так зашибёт, иль отомстит сурово. Ну а когда сумма не особо велика, всего-то червонная купюра, то и расстройство с неё такое же малое, пошумел, покричал, погоревал что обманули, да и забыл. Вроде как за науку заплатил, дабы впредь не обмишурили. Тут Фимка всё верно рассчитал, за малую деньгу никто долго обижаться не станет, да и в суд не потянет.
3
И вот у Ефимки на пути уже следующий городок оказался, и очередная ярмарка предстала, чтоб ему свой талант плута проявить. И тут он тоже всё по прежней, отработанной схеме проделал. Промаха не дал, всех местных торговцев и торговок ловко обобрал. Ну что уж здесь поделать, жулик он и есть жулик, и плутовство его ремесло. Так что некогда ему подолгу на одном месте задерживаться. И суток не минуло, а он уже дальше спешит, в следующий городок, благо их на Руси-матушке тьма несчётная. Так и ходит он, кормится, где переночует, где только день проведёт. И везде ему везёт, свою деньгу берёт.
И всё бы хорошо, да только вдруг везенье ему изменять стало. Придёт он в новый городок, подготовит всё для плутовства, отправится на ярмарку, торговцев на мзду подбивать, а у него ничего не получается. Ходит Фимка средь рядов с деловым видом, хмыкает как обычно, про открытие трактира рассказывает, а никто на его посулы не откликается. Ну, не ведутся торговцы на его придумки. Он аж чуть в отчаяние не впал. Уж давай их насильно убеждать.
Да мы такой трактир откроем, что от посетителей отбоя не будет! всех накормим, напоим! Так что нам надёжные поставщики провианта нужны! Ну, кто первый!? давайте, записывайтесь, не робейте! а то ведь мест не останется! Потом мы с отцом никого себе в напарники не возьмём! Ну, давайте, смелей! шумно предлагает он, а торговцы в ответ.
Э, нет, чёй-то ты парень на сына трактирщика не похож, какой-то ты уж больно подозрительный, слишком деловой, сразу быка за рога берёшь, сомнения у нас в тебе усмехаясь, говорят. А Фимка аж вспотел от такого ответа.
Да как же так? какие ещё сомнения!? Да вы идите на выезд, посмотрите, там, на дому, уже и вывеска висит! Прямо завтра же и откроемся! Поставщики позарез нужны! Ну, давайте, братцы, начинайте предлагать свои услуги, иначе меня отец заругает, скажет, не справился уже начиная паниковать, залебезил он перед торговцами.
Нет, не верим мы тебе, какой-то ты склизкий, такой взрослый детина, а пустяшным делом занимаешься, провиант ищешь, отца одного бросил, а ведь ты должен был вместо себя приказчика отправить, иль у трактирщика слуг нет!? Да и вывеску ту, мы тоже видели, но не её хозяина, нет его там! Вот и выходит, что не сын ты трактирщика, нет в тебе для этого особого куражу, шибко ты хамоват! Шёл бы ты лучше отсюда, пока мы тебе бока не намяли! явно подозревая неладное, резко ополчились на Фимку торговцы. Так что ему пришлось отступить. Мигом он ретировался с ярмарки, да прямо как был, так с городка-то и сбежал. Идёт по дороге и думает.
Что же это такое случилось, что моё самое надёжное, проверенное плутовство не действует!? Уж который год хожу всегда мзду брал, а тут вона что творится! Сомневаться во мне стали, детиной меня называют, куражу во мне нет, на сына трактирщика я не похож, вот же напасть идёт, рассуждает, ответ придумать желает. Да так и не заметил, как день прошёл. Завечерело. Устроился он в придорожных кустах, и уснул с устатку да расстройству.
Ночь пролетела быстро. Проснулся Фимка утром, и как ни в чём не бывало, дальше направился. И в этом нет ничего удивительного, ведь не впервой ему в кустах спать. Не раз уж бывало, его ночь в пути заставала. Вот он и спал, где придётся. Дело привычное. Так что уже к обеду, он, свежим и отдохнувшим, пришагал в другой городок. Мигом нашёл, где ему перекусить, привести себя в порядок, услышать последние городские новости, и снова за своё плутовство взяться. Но вот ведь досада, опять у него ничего не получается.
Перестал народ ему верить, не выходит у Фимки жульство, все его уговоры напрасны. Торговцы на ярмарке вновь его гонят и бока намять обещают. Разумеется, он этого ждать не стал и быстренько ретировался. Сбежал восвояси и снова у него голова томительных мыслей полна. Понять он не может, отчего люди по-другому его воспринимать стали. Не видят они теперь в нём милого подростка, сына кабацкого хозяина, а только верзилу-переростка зрят. И что больше всего обидно, такое отношение к нему в каждом новом городке повторяется.
Фимка уж который день ходит, и всё одно и то же. Неделя прошла, за ней вторая потянулась, третья началась, а ему всё не везёт. Никто не клюёт на его прежние ужимки. Все его старания тщетны. Поистаскался он, поизносился, и даже финансовые запасы поиссякли. Совсем опустился, осунулся, похудел, поплохел, оголодал. И уж не идёт, как раньше с гордо поднятой головой, а еле-еле тащиться, чуть ноги перебирает, почти волочится. А впереди мосток через речку. А уж мостки, дело известное, в провинциальных уездах все хлипкие, ненадёжные, поношенные, сто лет им в обед, ремонта требуют. А местные чинуши на них экономят, чинить их не желают, только плату за них собирают.
4
И тут вдруг как раз подобный чинуша-барчук на бричке катит. На всём ходу кричит «поберегись», да к мостку направляется. А ему навстречу, откуда ни возьмись, с другой стороны на мосток какая-то бабка выходит, старушка прохожая. А барчук ей дорогу уступать не собирается, шибко рьяный, а может и не видит её. Хотя может и бабка глухая, не слышит ничего, кто знает. Но только прёт та старушка вперёд, и всё тут. И здесь бричка на мосток влетает, да на всём ходу бабку-то и сшибает. Узкий мосток, не разойтись им, вот старушка в реку-то и полетела, свалилась бедная.
А бричка с чинушей-барчуком так и умчалась не останавливаясь, он, похоже, старушку-то даже и не углядел. Зато Фимка стал свидетелем сего происшествия. И ведь не остался безучастным. Сходу в реку как кинется и давай там старушку вылавливать. Благо речушка в этом месте не слишком широкая и глубокая. Мигом бабку обнаружил и на берег тянет. На песочек её вытащил, а она уж и глаза прикрыла, почти не дышит, чуть не померла. Тут Фимка давай ей искусственное дыхание рот в рот делать.
Жалко ему старушку стало. Может он о своей ни разу не познанной матушке вспомнил, а может, и сердце ёкнуло, но только после нескольких попыток задышала старушка, да вдруг преображаться начала. Морщины на её лице разгладились, кожа залоснилась, порозовела, посвежела, седина с волос сошла, будто и не было её, а бабка вмиг помолодела. Обернулась девицей юной. Ефимка от изумления аж подскочил, столбом встал, и рот раскрыл. Тут и девица на ноги поднялась, заулыбалась, и молвит ему.