Раньше надо задумываться! Нападай или я буду считать тебя трусом, презрительно бросил противнику, заставив того вспыхнуть от гнева.
Гнев плохой спутник для воина и никчемный советник. Борд рванул вперед, замахиваясь для рубящего удара. Воины каменного века, даже лучшие в своем деле, всегда пытаются решить вопрос наскоком. Вот и мой соперник совершил ту же ошибку: шагнув влево, пригнулся, пропуская над головой удар. Выпрямляясь, правым хуком вложился во всю свою силу. Борд, не имевший понятия о боксе и не видевший угрозы в безоружном противнике, свалился кулем, ударившись головой о камни. Меч вылетел из рук, а сам он не подавал признаков жизни.
Оттянув веко, убедился, что мужчина в глубоком нокауте: из уголка его губ текла слюна, окрашенная кровью. В абсолютной тишине перевернул Борда набок, чтобы язык не запал в глотку. Борда вырвало, но в сознание он не пришел. Видимо, основательно ударился головой о камни двора. На его подбородке начал наливаться лиловый синяк: всё-таки вложился в удар я конкретно. Только сейчас почувствовал, как ноют костяшки пальцев.
Отнесите его в казарму, пусть сегодня не встает. Еды не давать, пить можно, но только совсем немного, отдал указание воинам, взиравшим на сцену скоротечного боя с немым изумлением.
Первым в себя пришел Терс:
Макс Са, что это было? Ты без меча, одним движением отправил лучшего воина Берлина в Поля Вечной Охоты, в голосе правителя Берлина был благоговейный ужас, граничащий со страхом.
Это был хук, растирая костяшки пальцев, смотрел, как четверо воинов уносят своего командира. Думаю, урок пойдет ему впрок, если он не получил травмы головы при падении на камни площадки.
Макс Са, а можешь дать мне такой хук, Терс выглядел как мальчишка, просящий Деда Мороза принести ему подарок.
Потом, Терс, потом. Нам надо усилить гарнизон Мехика. Кроме того, мне нужны все кузнецы и люди, знающие, как стрелять из пушек. А боксом, я тебе обещаю, тоже будем заниматься, как отобьемся от врага.
Следующие несколько часов провел с пушкарями: положение дел в этой отрасли было плачевным. Из шести пушкарей только двое имели реальный опыт стрельбы. К пушкам относились как к декоративному элементу: их чистили, периодически передвигали на новые места, но учебных стрельб вообще не проводили.
Личного огнестрельного оружия в Берлине не существовало. Со слов Терса, такое имелось в Макселе у сатанистов, но запасы и состояние было неизвестно. Никто из вызванных ремесленников Берлина не имел понятия об устройстве ружья. Мои познания в этой области тоже оставляли желать лучшего. Примитивное ружье, заряжаемое через ствол, я мог представить в своей голове. Но вот более продвинутые версии просто не укладывались в моем понимании.
Совсем другим делом оказалась схема арбалета: у меня был кое-какой опыт, да и кузнецы могли понять, чего от них хотят. Арбалетчика можно натренировать за пару недель, это не лучник, где требуются годы тренировок. Терс внимательно смотрел на мои схемы, что я чертил перед ремесленниками и кузнецами. Только в сумерках мы смогли прийти к единому мнению и по необходимой длине плеч арбалета, и по спусковому механизму. Трое кузнецов получили от меня эскизы оружия, пообещав через пару дней принести опытные образцы.
Макс Са, у нас же есть лучники, зачем нам эти арбалеты? спросил Терс, едва мы остались наедине.
Лучники это хорошо, но луки слабые, такими доспехи не пробить. А вот болт арбалета, имеющий трехгранный наконечник, доспех пробьет легко. И обучить стрельбе из него куда проще. Терс, нельзя недооценивать нашего врага: поверь, эти немцы умеют воевать.
Наш патруль перебил их, с тех пор мы их не видели, самоуверенно возразил потомок Пабло, они трусы.
Нет, Терс, они не трусы. Они собирают силы, чтобы одним ударом покончить с нами. Думаю, ваш пленный сбежал и сообщил своим о численности и вооружении армии Русов. И именно поэтому они собирают большое войско, чтобы в одном сражении закончить войну, избегая многолетние сражения. Я видел их луки, они очень хорошие. У меня даже было два немецких лука, но они остались у сатанистов. И, со слов раненого, у них имеется огнестрельное оружие, возможно, архаичное, но оно есть. А у нас, кроме пушек, отлитых еще Лайтфутом, нет ничего. Именно поэтому нам нужны арбалеты, и как можно больше.
Макс Са, Ты говорил, что надо послать отряд в Мехик. Кого послать с отрядом? Борда?
Нет, поеду сам, нужно на месте осмотреться, насколько Мехик неприступен и возможно ли преодоление болот вокруг него. Как только будут первые рабочие арбалеты, выдвинусь туда, а ты останешься здесь: нельзя оставлять столицу без присмотра, пресек я желание Терса сопровождать меня.
Молча кивнув, правитель пожелал мне хорошего отдыха. В соседней комнате был накрыт ужин: Ната вжилась в роль хозяйки, погоняя двух молодых женщин.
К еде едва притронулся, оставив всё пиршество Богдану и Русам Макселя. Они, к удовольствию Богдана, все изъявили желание стать моей личной гвардией. Мой личный отряд телохранителей насчитывал двадцать человек, в их преданности невозможно было сомневаться.
Следующие два дня прошли в суете: я привык ездить верхом без стремян, но кузнецам их заказал. Мы навестили несколько крупных поселений, расположенных к югу от Берлина. По моему указанию Терс разослал вербовщиков во всё поселения, чтобы собирали молодых крепких парней в воины. Корабль, на котором прибыли трое отставших наших товарищей, привез вести из Макселя. Сатанисты не смогли скрыть факт гибели своего корабля, город кипел разговорами о вернувшемся Великом Духе. Порт Макселя охранялся втрое сильнее, а по улицам города появились вооруженные патрули из личной охраны Патриарха и остальных церковников. Любое упоминание имени Макса Са влекло за собой расправу на месте.
Тем не менее, со слов Царга, прибывшего сегодня, большое количество Русов готовы взяться за кинжалы, если я появлюсь в Макселе. Мне было неловко видеть горящие глаза Баска, Арна, Мерса и остальных. Но завоевание Макселя откладывалось до ликвидации угрозы со стороны немцев.
Сразу по возвращении из инспекционной поездки по окрестностям Берлина вместе со своим личным отрядом и Терсом отправились на проверку пушек. Четыре пушки с внутренним диаметром ствола около десяти сантиметров сияли, начищенные пушкарями. Двоих пушкарей, имевших ранее опыт стрельбы, звали Баси и Грам.
Заряжай! скомандовал пушкарям, забегавшим после моей команды.
Далее картина напоминала что-то невообразимое: порох сыпали в ствол пушки мисками, не соблюдая никаких пропорций. Пыжом для уплотнения пороха в стволе служили обрывки шкур. После того как Баси забил пыж, он взял чугунное ядро из пирамидки и вкатил его в ствол. Я инстинктивно сжался, ожидая детонации, но, слава Богу, пронесло. Грам закончил со своей пушкой чуть позже: вытянувшись в рост, пушкари ожидали дальнейшей команды. Это было чудо: на протяжении ста пятидесяти лет они смогли не растерять навыки заряжания, передавая информацию новичкам из уст в уста.
Обе пушки смотрели в море, где у порта в данный момент стояло три торговых судна Берлина. Велев всем зевакам отойти, скомандовал:
Поджечь фитили!
Баси и Грам вместо фитилей использовали обычные факелы. Взяв факелы в руки, пушкари замерли, ожидая команды.
Баси, огонь!
Пушкарь поднес факел к отверстию у запаянного конца ствола: громыхнул выстрел, Баси и пушка окутались дымом. Ядро улетело примерно на двести метров, вызвав небольшой всплеск в море.
Грам, огонь!
Грохот второй пушки был сильнее, но даже сквозь грохот услышал крик. Густые клубы дыма мешали рассмотреть картину, я рванулся к пушке. Ствол разорвало в двух местах, тыльная часть разворочена, а несколько его фрагментов просто отсутствовало. Один из осколков торчал в животе Грама, в судорогах лежавшего на спине. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: одним пушкарем у меня стало меньше Кусок чугуна размером с ладонь распорол ему живот, застряв в правом подреберье. Вскоре Грам затих.