Как-то ты странно изменился, уж не степная ли ты дыбка, мы-то простые кузнечики, мирные обитатели поляны, а ты вон какой особенный растёшь, на наш взгляд чудной, и даже несуразный однажды подметил папа, а Кузька только отшутился.
Да все эти шипы и шпоры у меня выросли лишь только для того, чтоб удобней было скрипку держать, я ведь теперь могу и так её зажать, и этак, мне даже так больше нравится усмехаясь, подметил он и продемонстрировал родителям, как это у него получается. Но надо признаться, что все его старания были тщетны, овладеть скрипкой у него плохо выходило. Ну, никак он не мог научиться играть на ней. Другие-то кузнечики уже вовсю пиликали. Такие трели выводили, что стрёкот на всю поляну стоял. А Кузьке наоборот шипы только мешали играть. Притом с каждым днём их добавлялось только ещё больше.
И вскоре Кузька стал походить на какого-то монстра. Скорей на колючего ниндзю или самурая, чем на кузнечика-скрипача. Да и характер у него тоже стал меняться, а вместо мягкого покладистого тона в разговорах у него вдруг начал превалировать грубый, горловой тембр. Хотя ростом он пока особо не вытянулся, даже отца не догнал. А потому папа-кузнечик всё ещё имел на него влияние и постоянно делал ему замечания.
Кузька, ты бы уж хоть маме не грубил, а то она жалуется, что ты стал на неё покрикивать да перечить, что это за манеры такие? разве мы тебя так воспитывали? как-то вечерком высказался он, и тут же получил ответ.
Ну нет, это никуда не годится, хватит делать мне замечания, я уже совсем взрослый кузнечик, а ты меня всё воспитываешь и воспитываешь, поучаешь и поучаешь, пилишь и пилишь, словно я какой-то сверчок недоделанный! Да и мама тоже без умолку меня поучает, и то ей не нравится, и это не подходит, постоянно требует, чтоб я на скрипке играл, а она мне уже надоела, ну не получается у меня с ней! Да и вообще мне всё надоело, не могу я больше с вами жить! замучили вы меня своими поучениями! хватит, кончено! вновь грубо вскричал Кузька, и, не раздумывая, выскочил прочь из дома, сиганул в траву, и нет его. Разумеется, папа и мама, сразу стали кричать ему вслед.
Сыночек! милый! вернись! прости нас! мы погорячились! чуть ли не в голос взмолились они, и уже было хотели броситься за ним вдогонку, как из кустов показался их сосед, вполне себе степенный кузнечик-старичок с большим жизненным опытом.