(дорогою)
Морского берега стена сторожевая,
Дающая отбой бушующим волнам,
В лазурной глубине подошву омывая,
Ты гордую главу возносишь к облакам.
Рукой неведомой иссеченные горы,
С их своенравною и выпуклой резьбой!
Нельзя от них отвлечь вперившиеся взоры,
И мысль запугана их дикой красотой.
Здесь в грозной прелести
могуществом и славой
Природа царствует с первоначальных дней;
Здесь стелется она твердыней величавой,
И кто помериться осмелился бы с ней?
Уж внятно, кажется, природа человеку
Сказала: здесь твоим наездам места нет,
Здесь бурям и орлам одним испокон веку
Раздолье и простор! А ты будь домосед.
Но смертный на земле
есть гость неугомонный,
Природы-матери он непослушный сын;
Он с нею борется, и волей непреклонной
Он хочет матери быть полный властелин.
Крамольный сын, ее он вызывает к бою;
Смельчак, пробил ее он каменную грудь,
Утесам он сказал: раздвиньтесь предо мною
И прихотям моим свободный дайте путь!
И с русской удалью, татарски-беззаботно,
По страшным крутизнам
во всю несемся прыть,
И смелый лозунг наш
в сей скачке поворотной:
То be or not to be иль быть, или не быть.
Здесь пропасть, там обрыв:
всё трынь-трава, всё сказки!
Валяй, ямщик, пока не разрешен вопрос:
Иль в море выскочим из скачущей коляски,
Иль лбом на всем скаку ударимся в утес!
IX. Ливадия
(27 июля)
Отчего красою новой
Улыбается нам день,
Свеяв с тверди бирюзовой
И последней тучки тень?
Отчего он так светлеет?
Отчего еще нежней
Нас лобзает, нас лелеет
Теплой ласкою своей?
Отчего так благосклонно
И так празднично глядят
Море, берег благовонной
И его роскошный сад?
Отчего так солнце блещет,
Златом даль озарена
И так радостно трепещет
Моря синяя волна?
В этот день, всех дней прекрасней,
И земля и небеса,
Отчего еще согласней
В песнь сливают голоса?
Отчего везде так мило,
Чье-то имя слышно нам
И молитва, как кадило,
Свой возносит фимиам?
В уголок сей безмятежный
Отчего наш тайный враг
Пресыщенье неизбежный
Спутник всех житейских благ,
Не помыслит, не посмеет
Заглянуть за наш порог,
И, затихнув, здесь немеет
Шум заботливых тревог?
Древний мир очарованья
Ныне вновь помолодел,
Словно в первый день созданья
Юной жизнью он расцвел,
Непочатый самовластьем
Разрушительных веков,
Юным блеском, юным счастьем,
Свежей зеленью цветов
Он увенчан, опоясан
Он жемчужною волной,
Свод небес над ним так ясен,
Да и сам он рай земной.
Отчего, с природой дружно,
На кого ни погляди,
Все сердца горят так южно
В нашей северной груди?..
Оттого здесь всё так живо
Блещет праздничной красой,
Что встречаем день счастливой
Годовщины дорогой.
В этот день у колыбели
Ангел жизни предстоял
И младенцу к светлой цели
Светлый путь он указал.
С возрастающей надеждой
Предсказание сбылось,
И под царстведной одеждой
Сердце чистое зажглось.
Кроткий дух благоволенья
Возлелеял и развил
Все души ее движенья
И весь строй душевных сил.
Жизнь созрела и богато
Принесла дары свои,
Всё, что благо, всё, что свято
Ей знакомо, ей сродни.
Не страшась завоеванья,
Для других враждебных лет,
Свежестью благоуханья
В ней роскошен жизни цвет.
Ей к лицу и багряница,
Но еще она милей,
Если прячется царица
В женской прелести своей
В светлом праздничном уборе.
Оттого здесь небеса,
Горы, голубое море
И душистые леса
Все, ревнуя друг пред другом,
Расточают блеск и тень,
Чтоб отпраздновать всем югом
Этот радостный нам день!
XI
Море яркою парчою
Расстилается внизу,
То блеснет златой струею,
То сольется в бирюзу,
В изумруд и в яхонт синий,
В ослепительный алмаз;
Зыбью радужной пустыни
Не насытит жадный глаз.
И пред морем, с ним сподручно,
Морем зелень разлилась,
И растительностью тучной
Почва пышно убралась.
Там, где стелется веранда,
Где гора дает оплот,
Забелелась Орианда,
Как серебряный чертог.
И над ним сапфирной крышей
Развернулся неба свод;
Воздух здесь струится тише,
И всё тише ропот вод.
Как твердыня, скал громада
Уперлася в полукруг,
И охрана и ограда
От напора зимних вьюг.
Знать, здесь громы рокотали
И огнем своих зарниц
Гор осколки разметали
С этих каменных бойниц.
Средь прохлады и потемок
Древ, пресекших солнца свет,
Допотопных гор потомок,
Камень древний домосед
Весь обросший серым мохом,
На красу картин живых,
Как старик глядит со вздохом
На красавиц молодых.
На скале многоголовной
Освященьем здешних мест,
Водружен маяк духовный
Искупительный наш крест.
Чуть завидя издалече
Это знаменье, моряк.
Ободрясь благою встречей,
Совершает крестный знак.
И скитальцам в бурном море,
И житейских волн пловцам,
В дни попутные и в горе,
Крест и вождь и светоч там.
XII. Море
Опять я слышу этот шум,
Который сладостно тревожил
Покой моих ленивых дум,
С которым я так много прожил
Бессонных, памятных ночей,
И слушал я, как плачет море,
Чтоб словно выплакать всё горе
Из глубины груди своей.
Не выразит язык земной
Твоих рыдающих созвучий,
Когда, о море, в тьме ночной
Раздастся голос твой могучий!
Кругом всё тихо! Ветр уснул
На возвышеньях Аю-Дага;
Ни человеческого шага,
Ни слов людских не слышен гул.
Дневной свой подвиг соверша,
Земля почила после боя;
Но бурная твоя душа
Одна не ведает покоя.
Тревожась внутренней тоской,
Томясь неведомым недугом,
Как пораженное испугом,
Вдруг вздрогнув, ты подъемлешь вой.
Таинствен мрак в ночной глуши,
Но посреди ее молчанья
Еще таинственней души
Твоей, о море, прорицанья!
Ты что то хочешь рассказать
Про таинства природы вечной,
И нам волною скоротечной
Глубокий смысл их передать.
Мы внемлем чудный твой рассказ,
Но разуметь его не можем;
С тебя мы не спускаем глаз,
И над твоим тревожным ложем
Стоим, вперяя жадный слух:
И чуем мы, благоговея,
Как мимо нас, незримо вея,
Несется бездны бурный дух!..
Петр Вяземский
Таврида
Земли улыбка, радость неба,
Рай Черноморских берегов,
Где луч благотворящий Феба
Льет изобилие плодов,
Где вместе с розою весенней
Румянец осени горит,
Тебе край светлых впечатлений,
Таврида, песнь моя гремит!
Природа на твои долины
Обильных не щадит даров,
Ты выплываешь из пучины
Под покрывалом облаков,
Как в полдень нимфа молодая
Выходит из седых валов,
Рукой стыдливой облекая
Красу в завистливый покров.
Кто впечатление живое
В горящих выразит речах,
Когда в нас чувство неземное
Горит, как солнце в небесах,
Когда невольно все желанья
Слились в один немой восторг
И самые воспоминанья
Сей миг из сердца нам исторг!
Ах! чувства сладкого отраду
Я сердцем пламенным вкушал,
Когда в тени олив прохладу
Под небом крымским я впивал,
Когда я черпал жизни сладость
В гармонии небес, земли
И очарованному радость
Природы прелести несли!
Передо мной шумели волны
И заливали небосклон.
И я, отрадной думы полный,
Следил неизмеримость волн
Они сливались с небесами.
Так наша жизнь бежит от нас
И упивается годами,
Доколе с небом не слилась!
Андрей Муравьёв
Балаклава
Туманны башни Балаклавы,
Забытые на берегах,
Как гул давно минувшей славы,
Как гром в затихших небесах!
Еще теперь, сзывая к бою
Отважной Генуи сынов,
Они стоят! Над их главою
Легла печать седых веков!
Над устьем дремлющей пучины
Еще стоят обломки врат,
И видны через них долины
Они прохладою манят,
Волнами зелень развивая,
В лазурной стелятся дали,
Как некогда из двери Рая
Картина радостной земли!
И где с горы нависли стены
На дне долины море спит;
Но на волнах его нет пены,
Оно не воет, не шумит;
Так спит младенец в колыбели,
Когда, рукой навеяв сон,
Младая мать, склонясь с постели,
С улыбкой смотрит спит ли он?
И в тишине, между горами
Отрадной праздности приют;
Полузакрытые садами,
Дома их зеленью цветут
В кристаллах дремлющей пучины
Всё здесь в объятьях неги спит;
Лишь изредка земли картины
Волна, играя, возмутит!