Александр Григорьев
Пиши, переписывай. Как информационный стиль портит ваши тексты, а традиционное редактирование улучшает
Предварительные замечания, возникшие в последний момент
Эта книга была закончена до того, как я узнал о работе Максима Ильяхова и Людмилы Сарычевой над новой версией «Пиши, сокращай» «Пиши, сокращай 2025». Опоздала ли моя критика? Ничуть.
Предмет моей критики информационный стиль. Главная книга инфостиля изменилась, но ключевые идеи его создателей остались теми же. Самые яркие из них, хотя и частично облагорожены, по-прежнему противоречат и научному взгляду на язык, и традиционным теории и практике редактирования. Пишущему человеку от них всё так же очень мало пользы и крайне много вреда.
Ложность основополагающих принципов инфостиля проявляется в том, как пишут и редактируют сами Ильяхов и Сарычева. Их фирменные черты логические ошибки и косноязычие, неряшливость в мыслях и словах. В новом издании нет многих фрагментов, которые я подробно разбираю в этой книге. Ну и что? Их место заняли другие мысли, которые следовало бы додумать, и другие фразы, которые нужно переписать. Моя цель показать, как традиционное редактирование приходит на помощь там, где наследил инфостиль. И старые примеры здесь работают не хуже новых.
Наконец, «Пиши, сокращай» стала культовой книгой именно в своём первом варианте. Если верить Ильяхову и Сарычевой, с 2016 по 2023 год было продано полмиллиона экземпляров[1]. Это огромная для российского книжного рынка цифра. Причём популярность у широкого читателя сопровождалась бурным принятием инфостиля многими из тех, для кого работа с языком профессия. Мне кажется, самое время оглянуться назад и увидеть, какая ахинея все эти годы принималась за дельные суждения о работе с языком, какие слабые образцы текста были введены в копирайтерско-журналистский канон.
И последнее: критика инфостиля мне важна не сама по себе. Это способ напомнить о тех основах литературной работы, которые ещё совсем недавно казались незыблемыми и очевидными каждому пишущему человеку.
10 декабря 2023Введение. Из читателей в критики
На то, чтобы дочитать «Пиши, сокращай» до конца, у меня ушло шесть лет.
За это время случилось несколько читательских осечек. Я открывал книгу, прочитывал пять-десять страниц и чувствовал: портится настроение. Как будто зарождается досада или вот-вот захандришь. «Ну нет, такого мне не надо», думал я и закрывал книгу.
И всё же мне хотелось разобраться в своих чувствах. Я автор и редактор бизнес-текстов. «Пиши, сокращай» книга для меня и таких, как я. Чем же она мне не угодила? Нет ли здесь заурядного несовпадения вкусов? У авторов своя манера, а я капризничаю и требую другой. Была догадка и похуже: зависть. Баснословный успех авторов к такому располагает. Или вот ещё: не боюсь ли я узнать о работе с языком что-то такое, что выставит меня дилетантом, двоечником? Увидеть свою несостоятельность тяжкий опыт, подсознание вполне может почуять опасность и начать брыкаться. Снобистское «фи!» типичная эмоциональная самозащита.
Каждая из этих гипотез правдоподобна, каждую необходимо было проверить. Через шесть лет после первой встречи с «Пиши, сокращай» я засел за книгу всерьёз, дав себе слово: на этот раз от корки до корки. Вдумчиво. Со всей непредвзятостью, на которую способен. Пора уже наконец-то узнать, что это такое информационный стиль, самое громкое явление нашего времени в области работы с текстами.
То, что я обнаружил под оранжевой обложкой с драконом, меня ошарашило. Я был готов ко многому, в том числе к причудливому сочетанию достоинств и недостатков. Но никак не ожидал, что «Пиши, сокращай» книга, которую превозносит и на которую равняется немалая часть пишущего цеха, окажется образцом профанации. Манифестом непрофессионализма.
Как теоретики редактирования авторы демонстрируют поразительное невежество, как практики такую же неумелость. Раз за разом вдумываешься в написанное и не веришь глазам. Вот и ответ на вопрос, откуда бралось смутное отторжение, почему чтение стопорилось. Срабатывали языковое чутьё и внутренний детектор смысла. Они подсказывали: с текстом что-то не то. Но что именно «не то» какой закон языка или логики нарушен, где сформулировано плохо или как будто не по-русски, что недодумано или попросту бессмысленно на ходу обычно не понять. Нужно замедлиться, поразмышлять. А ещё лучше попробовать сказать то же самое своими словами и сравнить получившийся вариант с оригиналом. Такое упражнение один из самых обогащающих способов чтения. Жаль, что обычно на него нет ни времени, ни сил.
Но ещё хуже, когда чувство слова дремлет, а детектор смысла выключен. Читатель без языковой и логической интуиции не сможет распознать косноязычие и примет за чистую монету любой вздор.
Роль разоблачителя мне не по душе. Я бы не стал публично уличать авторов «Пиши, сокращай» в некомпетентности, если бы их книга была обращена к рядовому читателю и пользовалась успехом только у дилетантов.
Проблема в том, что квинтэссенцию редакторской культуры в «Пиши, сокращай» увидели многие представители профессий с литературной составляющей: копирайтеры, журналисты, контент-менеджеры. Грубо и наспех выполненную подделку приняли за эталон те, для кого работа со словом дело жизни. Требование о владении информационным стилем сегодня можно встретить и в описании вакансий, и в редакционных стандартах. И это крах экспертизы. Потому что если автор даже начинающий не отличает тарабарщину от осмысленного высказывания, демагогию от ясной и последовательной аргументации, неловко состыкованные слова от точно подогнанных друг к другу, чем одарит своего читателя он сам?
Признаюсь, мне не по себе от мысли, что мою критику сочтут злопыхательством. Но куда страшнее за будущее родного языка и профессий, с ним связанных. Поэтому я и хочу оставить что-то вроде редакторских замечаний на полях «Пиши, сокращай». В полемике с авторами книги меня интересует не победа любой ценой, а истина. Разграничение квалифицированной работы со словом и оголтелой кустарщины. Поэтому с радостью приму любые обоснованные уточнения и возражения.
Информационному стилю я противопоставляю не какой-то свой авторский метод, а традиционные теорию и практику редактирования[2], научное знание о языке и здравый смысл.
В начале работы мне виделся небольшой очерк скорее статья, чем книга. Но труд критика не терпит поверхностности: нужно вникать в детали и осмыслять свой предмет всесторонне. Если же разбираешь чужой текст как редактор, будь добр не ограничиться общими замечаниями, а предложить свои варианты тех или иных фраз и фрагментов. Так мало-помалу, от темы к теме сложилась конструкция из 20 глав.
В первых двух я вспоминаю о том, как за отдельными ошибками авторов «Пиши, сокращай» передо мной вдруг начала вырисовываться проблема исполинского масштаба. Если вы торопитесь, пропустите эти главы и начните с третьей. В ней я называю центральную ложную установку книги. Она состоит в том, что Ильяхов и Сарычева противопоставляют друг другу «слова» и «смысл». Это нонсенс. Именно из-за пренебрежения словами авторы на каждом шагу впадают в бессмыслицу, а написанное ими напоминает дурной перевод с иностранного.
В главах 4, 6, 7 и 18 я показываю, как размывается логическая сторона книги: многие размышления Ильяхова и Сарычевой кажутся разумными, только если скользить по ним глазами, не вдумываясь в суть. В главах 11 и 12 изумляюсь тому, насколько язык «Пиши, сокращай» далёк от естественной и грамотной русской речи. В главе 13 вскрываю неумение авторов вопреки названию книги писать лаконично. Моя цель состоит не в том, чтобы уязвить Ильяхова и Сарычеву, а в том, чтобы обнажить несостоятельность предлагаемого ими метода работы с текстами. Метод фиктивный, никуда не годный оттого и тексты такие же. Хотя верно и обратное: от того, кто не умеет хорошо писать, трудно ждать дельных редакторских советов.