Я непроизвольно сделала этот вдох и действительно мне стало гораздо легче.
Наверное, лучше снять повязку, я почувствовала скольжение ткани по коже и поморщилась, так как даже сквозь веки глаза резанул яркий свет. Или это мне так казалось? Теперь надо открыть глаза, голос мужчины звучал куда тверже.
Не хочу, хныкнула.
Макс, ты не видишь, что она боится? Встряла в разговор женщина. Так, Лира, я почувствовала, как она склонилась надо мной, если тебе больно, то кивни. Я помотала головой. Если можешь открыть глаза, то можешь открыть один и чуть-чуть.
Я вздохнула и попробовала.
У меня ресницы слиплись, прошептала и от неожиданности распахнула оба глаза, не обращая внимания ни на какой свет. У меня ресницы есть? Выпалила.
Не то, чтобы их у меня совсем не было. Они у меня и до болезни не отличались длиной и пышностью, но после нескольких курсов химиотерапии и от того, что было, осталось одно название. Я скосила глаза к носу, любуясь переплетенными длинными волосинками.
Лира, все хорошо. Так как Максим все время, что ты была без сознания, лечил тебя, то все функции организма стали работать нормально, надо мной склонился Валерий Семенович.
Я перевела на него взгляд и улыбнулась. Выглядел он очень даже здоровым и умиротворенным. И зрячим.
Привет, глупо улыбнулась.
Пфф, раздалось рядом. Надо мной нависла девушка. Лицо Валерия тут же исчезло из зоны моей видимости. Я к ней даже ревновать не могу, вздохнула весьма симпатичная особа, с любопытством разглядывающая мое лицо. Я ее рассматривала с не меньшим интересом. Лицо умное, живое и какое-то решительное что ли. Да, Макс, работы у тебя много будет.
Клав, это не твое дело, лицо девушки исчезло, и я увидела красивого юношу со странно окрашенными волосами и задумчивым выражением лица. Красивый ребенок. Я даже залюбовалась на секунду. Так, Лира Андреевна, посмотрите на мою руку.
Я сфокусировала зрение на пальце, затянутом в белую медицинскую перчатку. Он поводил им у меня перед лицом.
Макс, а ты ей сказал? Из-за его плеча снова выглянула девушка.
Клав, забери своего Валерия Семеновича и идите проверьте с Алиской мавок, рыкнул юноша.
Макс! Послышался шлепок. Кажется, мальчику с разноцветными волосами прилетел подзатыльник. Совсем что ли?
Не не бейте его, вступилась я.
Клавдия, выйдите, пожалуйста! Этот Максим возмущенно оглянулся и вскоре послышался звук закрывшейся двери. Извините, повернулся он ко мне.
Ничего, я облизнула губы. Они хорошие.
Юноша скривился. Интересно, сколько ему лет? На вид не больше шестнадцати. Но врачами в восемнадцать не становятся, значит ему около двадцати пяти. Просто его мама видимо молодильных яблочек во время беременности переела.
Лира Андреевна, вы сильно пострадали при аварии, поэтому мне нужно вам кое-что сказать, озадачил он меня. Я приготовилась слушать. Мы не смогли спасти вашу руку, поэтому у вас её нет.
Я замерла, прищурилась и с облегчением выдохнула.
Какая рука пострадала? Уточнила.
Правая, услышала в ответ.
Слава Богу, я с облегчением рассмеялась. Боже мой, да разве ж это проблема? Я до сих пор жива и дышу. Подумаешь, руки нет. Тем более, правой.
Лира Андреевна, промямлил парень.
Всё нормально, выдавила я, задыхаясь от смеха. Я левша.
Юноша задумчиво посмотрел сначала на меня, потом на мою правую руку, которую я действительно не ощущала.
Левша, вздохнул он. Протез придется переделывать.
Я резко перестала смеяться. Мне тут помочь пытаются, а я ржу, как лошадь, недобитая никотином.
Извините, промямлила. Наверное, это я от голода, решила отчего-то и замерла, вдруг почувствовав, как я хочу есть. Голод действительно был дикий. В животе заурчало.
Максим перевел свой взгляд на одеяло, укрывавшее меня, и взялся за телефон.
Марта Мироновна? Она проснулась и хочет есть. Нет, показатели в норме. Нет, Захар будет переделывать. Нет, она еще слаба. Хорошо, я подожду Антона, он убрал телефон в карман халата и немигающим взглядом уставился на меня.
Мне же показалось, что он смотрит куда-то внутрь себя, как бы оценивая что-то. Я тут же почувствовала себя дико неловко.
Вас зовут Максим? Вырвался у меня идиотский вопрос.
Да, парень подозрительно прищурился и потрогал мой лоб. Наверное, решил, что я свихнулась на почве переживаний из-за отсутствия руки.
Максим, а вы можете мне подробнее рассказать, как вы меня лечите? Спросила я уже спокойнее.
Он удивленно вскинул брови.
Ну, я ввел лекарство, которое восстанавливает ваш набор цепочек, он замолчал, затем вздохнул. Лекарство замещает нездоровые элементы вашего организма на здоровые, переформулировал он.
Интересно, но не очень познавательно.
И рука отрастет? Уточнила я. Ну, мало ли.
Рука не отрастет, обстоятельно ответил мне этот мальчишка. Но мы уже готовим для вас высококачественный протез. Думаю, что через пару дней нам удастся его полностью доработать.
Спасибо за ответы, кивнула я и принялась думать.
Так, я сейчас нахожусь в этом самом загадочном Мае, про который говорил отец. Меня успешно лечат и даже делают протез. Папу тоже лечат. Интересно, сколько с нас возьмут денег за лечение? И протез тоже не бесплатный. Значит, нужно где-то найти деньги. Или отработать. Я хороший юрист, возможно я смогу как-то это применить на практике.
Задумавшись, я не сразу заметила вошедшего в палату парня, который принес маленькую фарфоровую супницу с крышкой и поставил её на стол, расположившийся у стены.
Привет, тебе помочь? Парень этот взрослым тоже не выглядел.
Нет, я справлюсь, Максим проводил гостя взглядом и перетащил супницу к моей кровати. Еду принесли. Вам нужно поесть.
Я нахмурилась. А как я буду есть? Мне сесть надо? Но я сама очень давно не садилась. Заметив мое замешательство, Максим вопросительно на меня посмотрел.
Мне, наверное, нужно сесть, неуверенно сказала я.
Юноша кивнул и нажал что-то на кровати, верхняя часть которой медленно поползла вверх. Я с удивлением заметила, что не испытываю каких-либо проблем с тем, чтобы сидеть самостоятельно, опираясь спиной на поднявшуюся часть кровати. Так же я рассмотрела обе свои руки, безжизненно лежащие вдоль моего тела. Правая кисть была перемотана бинтами и пальцев я действительно не чувствовала. Поэтому пошевелила левой рукой. Та меня послушалась, но тоже неохотно.
Наверное, придется разрабатывать. Вы слишком долго находились в неподвижном состоянии, Максим подтянул к себе стул, взял небольшую супницу в руку, открыл ее и вынул из тумбочки серебряную ложку. Я даже глазам своим не поверила, когда заметила известный логотип. В больницах такого шика не бывает просто.
Да, что-то я давно отвыкла, что меня с ложечки кормят. Да еще и так аккуратно. А самое главное, что меня не затошнило от такого весьма наваристого супа. Мне не стало плохо, не закружилась голова, и даже запах понравился. Действительно, давно я себя так хорошо не чувствовала.
Еще и мальчик этот меня рассматривал с неприкрытым интересом, заставляя меня чувствовать себя неловко. Наверное, ему интересна история моей болезни и способ ее излечения. Иначе зачем ему меня так рассматривать?
После обеда, где я смогла осилить почти половину этой небольшой супницы, Максим принялся рассматривать мою левую руку. Затем, он нашел в шкафу у стены какой-то крем, закатал рукав моей футболки и принялся разминать мою руку с этим кремом.
Ай! Это было больно.
Придется немного потерпеть. Мышцам нужно дать питание и разогреть, чтобы они смогли функционировать, поджал он губы.
Это я понимаю, кивнула. Но менее больно мне от этого не становится.
Максим вдруг резко встал со стула и вышел из палаты, оставив меня с намазанной кремом рукой. Пока я пыталась сообразить, что это было, в палату вошла очень миленькая блондинка лет шестнадцати с младенцем на руках. Это тут порядки такие, что ли?