Лира? Недоверчиво переспросил он.
Не узнал меня, теперь вместо улыбки вышла усмешка. Не могла же я за неделю начать выглядеть еще более страшно. Хотя, всякое может быть. Мне бы зеркало найти.
Да как же тебя узнать-то? Он сделал робкий шаг вперед. Но это просто невозможно! Он остановился и посмотрел на Максима.
Мы восстанавливаем все функции организма, поэтому у вашей дочери сейчас такой вид, невозмутимо сказал тот.
Все функции? Отец почему-то пошатнулся и побледнел.
Все, Максим покосился на меня, но быстро вернул взгляд на папу.
Макс, сворачиваем лечение, в палату буквально вбежала Алиса с папкой листов в руках. Она резко остановилась при виде посетителя и обернулась, посмотрев на Акима. Не выпускай пока никого из палаты. Я кое-что нашла.
Что случилось? Парни сразу собрались и стали выглядеть серьезными.
Но Алиса их уже не слушала. Она повернулась к моему отцу и перелистнула страницу, бросив на меня задумчивый взгляд.
Какой конкретно препарат вы давали своей дочери на протяжении около двадцати лет? Возможно, срок несколько больше, растерянно добавила она.
Что-о? Максим отошел от меня на пару шагов. Препарат?
Да, кивнула Алиса. Я нашла в её крови одно вещество, которое содержится в некоторых препаратах, которые совершенно бесполезны при излечении рака. Но ей явно что-то давали или в больших дозах или.
На протяжении долгого времени, что возымело накопительный эффект и вызвало саму болезнь, прикрыв глаза ладонью закончил парень.
Твою баб Раду, выругался Аким и тоже шагнул к моему отцу.
До меня же пока медленно доходила вся суть ситуации, а когда дошла, то я не поверила в собственные выводы, если честно.
Папа? Требовательно вопросила я.
Отец стоял посреди палаты опустив голову. На меня он не смотрел. Лишь бормотал:
Это не моя дочь. Не моя. Что вы с ней сделали? Не моя дочь. Куда вы дели мою дочь? Мне стало совсем не по себе.
Так какой препарат вы ей давали? Алиса, казалось, не обратила на его странное поведение никакого внимания.
Говори! С угрозой надавил на него Аким.
Я устало откинулась на подушку, не желая слышать свой собственный приговор. Отец же просто не мог так со мной поступить. Не мог же?
Ясно, Алиса что-то записывала на бумаге. Видимо, отец все же сказал название препарата. И сколько лет вы его давали Лире?
Двадцать шесть лет, отец все так же смотрел в пол.
Девушка кивнула и посмотрела на Градова.
Аким, уведи его в палату и вызови Веру Родионовну. Нам надо решить, что с ним делать дальше, велела она парню. Тот тут же взял отца под локоть и вывел из палаты.
А теперь объясни мне, что это за препарат и зачем он так долго давал его Лире, зная, что это опасно, потребовал Максим от девушки.
Что ж, мне тоже было интересно это послушать.
Это противозачаточное средство, весьма устаревшее. Его больше одного года без перерыва категорически не рекомендуется принимать, Алиса все еще что-то расписывала на бумаге.
Быть этого не может, я собрала все свои силы и приподнялась на локтях. К моему удивлению, мне удалось это довольно легко сделать. Зачем папе давать мне такой препарат, если я все равно не могу иметь детей?
Девушка перестала писать, бросила папку на стол и подошла ко мне. Поправив на мне шапочку, она грустно усмехнулась.
Скорее всего, ты не можешь иметь детей из-за постоянного приема этого препарата. Твоему отцу зачем-то нужно было, чтобы ты не могла забеременеть, пояснила она.
У меня в голове данный факт никак не укладывался. Даже озноб прошел и сознание на место встало.
Зачем ему это? Я не очень-то понимала мотивацию отца. Я и так не очень красивая всегда была. Шанс забеременеть у меня всегда был минимальным.
Алиса села на край моей кровати.
Максим, принеси сюда зеркало, пожалуйста, велела она. Когда парень после некоторого колебания вышел из палаты, девушка нашла мою покалеченную руку и ободряюще погладила меня по ней. Препарат, который давал тебе отец, являлся гормональным. Весь твой внешний вид с подросткового возраста строился с этим учетом. А если учесть, что некоторые компоненты отравляли тебя несколько десятилетий, то ты еще неплохо сохранилась. Я чуть не заплакала из-за навалившейся на меня реальности. Ведь такого просто не бывает. Не может быть! Иногда самые близкие люди приносят нам больше всего боли, Алиса вздохнула. Просто надо смириться с этим и все. А мы с Максом будем тебя лечить и восстанавливать твое здоровье. Для начала нам нужно будет вывести из тебя всю эту накопившуюся гадость, так что полежишь пока под капельницами.
Уж что-что, а лежать я привыкла, фыркнула в ответ и отвлеклась на открывшуюся дверь.
Максим принес большое зеркало и поставил его на край кровати так, чтобы я смогла рассмотреть себя во всей красе. Но как бы я не всматривалась в отражение, узнать себя могла с трудом. Даже после химиотерапии и моего экстренного похудения мои маленькие от природы глаза никогда не казались такими огромными и глубокими. И привычный нос картошкой вдруг оказался аккуратным и задорно вздернутым. Излишне пухлых щек у меня давно не было, но теперь массивный подбородок казался более острым и менее тяжелым. Из-под шапочки на голове стали пробиваться мелкие светлые волоски.
Это не я, констатировала, глядя в зеркало.
Алиса с Максимом переглянулись.
Это ты. Просто отеки сошли и организм стал приспосабливаться к жизни без того яда, который в него поступал, пояснила девушка.
Я вздохнула и снова посмотрела на отражение.
Нет, это не я, решила окончательно. Эта женщина в зеркале выглядит лет на десять моложе меня. Что вы со мной сделали?
Максим убрал зеркало к стене, а Алиса только головой покачала.
Лира, весь твой внешний вид ранее обуславливался неправильной работой гормонов, а потом еще и болезнь наложилась. Сейчас все становится на круги своя и ты начинаешь выглядеть так, как в тебя заложено природой, попыталась она убедить меня в реальности происходящего. Твоего отца мы допросим и узнаем, что он еще тебе давал и ради чего это делал. Ах, да! Документы о неразглашении он уже подписал, она снова потрепала меня по руке, встала с моей кровати и вышла из палаты.
Я же молча смотрела на то, как Максим задумчиво подбирает папку со стола и читает написанное там, мрачнея с каждой минутой.
Все плохо? Спросила с опаской. Мало ли что там понаписано страшного.
Придется ставить капельницы. Очень много капельниц. Никуда не уходи, бросил он и вышел из палаты, оставив меня наедине со своими мыслями.
Так как ходить я еще не могла, то уставилась в потолок, размышляя над тем, что только что произошло. Зачем же отцу нужно было такое вытворять? Как я буду с ним дальше общаться после этого? Кстати, выглядел он весьма неплохо. Видимо, здоровье ему здесь все же подлатали.
Макс вернулся через десять минут с какой-то корзинкой в руках. Открыл шкаф, одно отделение которого оказалось холодильником и принялся туда выкладывать принесенное. Молча. Я вообще заметила, что он не сильно разговорчивый и постоянно сосредоточенный на том, что делает.
А почему в других больницах у меня не нашли остатки этого препарата? Назрел у меня вопрос.
Максим закрыл холодильник и с пакетом в руке подошел к кровати, где принялся устанавливать его на стойку.
Скорее всего, у врачей не было такой задачи. Они лечили болезнь, а не искали ее источник, пожал он плечами. Или они все знали, но молчали по какой-то причине.
А я вдруг вспомнила одну вещь.
Отец никогда надолго не оставлял меня в одной больнице. Как только мне становилось лучше, он перевозил меня в другую клинику, проговорила я задумчиво.
Максим замер на секунду, потом все же продолжил установку капельницы.