Кто бы их заставил замолчать. Литературные эссе и заметки - Каспер Калле

Калле Каспер

Кто бы их заставил замолчать

Гоар, чтобы ей не было скучно в Элизиуме

© Калле Каспер, текст, 2023

© Николай Шарубин, фото автора, 2023

© Александр Кудрявцев, дизайн обложки, 2020

© ООО «Флобериум», 2023

© Александр Кудрявцев, обложка, 2023

Заметки о Вильяме нашем, Шекспире

Недавно я встретил в интернете такие строки: «75-летним стариком, желая еще раз проверить себя, я вновь прочел всего Шекспира от Лира, Гамлета, Отелло до хроник Генрихов, Троила и Крессиды, Бури и Цимбелина и с еще большей силой испытал то же чувство, но уже не недоумения, а твердого, несомненного убеждения в том, что та непререкаемая слава великого, гениального писателя, которой пользуется Шекспир и которая заставляет писателей нашего времени подражать ему, а читателей и зрителей, извращая свое эстетическое и этическое понимание, отыскивать в нем несуществующее достоинство, есть великое зло, как и всякая неправда».

До 75-летнего возраста я еще не добрался, но Шекспира, или, вернее, того автора, кого мы знаем под этим именем, перечитываю регулярно, примерно каждые пять-шесть лет, ибо получаю от этого удовольствие. Он хорошо пишет, не то что его выше цитированный критик, чьим творчеством я бы, в свою очередь, не советовал читателю «извращать свое эстетическое понимание». Сейчас получился перерыв более долгий, на что есть причины, но о них я не буду.

И вот, открыл первый том того жалкого дешевого издания в красном переплете, которое мы с Гоар притащили из Москвы, с книжной ярмарки, по-моему, еще из Лужников, и прочел для начала «Ричарда Третьего». Сейчас эту пьесу поставил наш Русский театр, но смотреть я не пойду, слишком много времени занимает, не могу себе позволить.

Ричард III

«Ричард III»  раннее произведение Шекспира, но в нем уже есть все то главное, что характеризует его творчество. В сущности, хоть эту пьесу и называют «хроникой», она больше смахивает на трагедию. Как архетип, «Ричард» предшествует «Гамлету» и «Макбету», в которых сюжет развивается аналогичным образом: некто путем убийства захватывает власть, а в конце лишается ее и погибает. По форме да, есть признаки хроники (уж очень добросовестно автор излагает перипетии исторических событий), но одновременно видна и художественность, несвойственная некоторым другим хроникам Шекспира: краткость и умение создавать характер путем четкой самооценки героя его же устами. О том, что Ричард скотина, мы узнаем не из его поступков (они только доказывают это) и не из высказываний других персонажей, а от него самого: «Уродлив, исковеркан и до срока я послан в мир живой Раз не дано любовными речами мне занимать болтливый пышный век, решился стать я подлецом»[1]Это главное, и это дает актеру возможность понять и выразить героя, что и делает Шекспира таким привлекательным для сцены.

Хорошо прослеживается и своеобразие «шекспировского стиха»  белый стих, в контрапунктных местах (в конце сцены) переходящий на рифму. Интересен, кроме самого Ричарда, Бекингем соратник, во всем ему поддакивающий, притом умело, с изящным лицемерием. Одно только непонятно: почему Ричард отказал ему в поместье, настроив тем Бекингема против себя? Только из желания показать свою власть? Выбросить «мавра», свое дело сделавшего? Но тогда следовало его убить. Теперь же Ричард в результате собственного необъяснимого самодурства (ведь он умен!) приобретает опасного врага.

Основной недостаток «Ричарда» не литературного рода. Дело в том, что понимание истории автором тут еще довольно примитивное и, не побоимся этого слова, тенденциозное. В действительности Ричард был не только храбрым воином, но и не самым плохим правителем. Что касается того, что он велел убивать своих конкурентов в то время так себя вели все претенденты на престол. Напомню, шла война между Йорками и Ланкастерами, а на войне позволено если не все, то многое. Другими словами, делать из Ричарда козла отпущения для всей эпохи несправедливо. Известно, что «Шекспир» (кавычки намеренные) руководствовался книгой, толкующей события именно таким образом,  и либо его это устраивало, поскольку его предки были заодно с Ланкастерами, либо он еще не имел собственного мнения на сей счет.

Убийство детей Эдуарда IV, которое приписывается Ричарду, не доказано.

Из-за концентрированности событий убийства следуют одно за другим но почти так оно и было. Англия той поры дикая страна, как какой-то СССР первых десятилетий, и хорошо, что Шекспир ничего не приукрашивает благодаря этому он создает достоверную картину эпохи. Остается только удивляться той нейтральности, даже отчуждённости, с какой он показывает варварство своих соотечественников словно он бывал в других странах и имеет материал для сравнения. Но стратфордский ростовщик ведь не покидал свой остров

Юлий Цезарь

«Юлий Цезарь»  одна из лучших пьес Шекспира, вещь тонкая, умная. Почему ее так редко ставят, не знаю. Может, потому, что Античность вышла из моды, что ее почти не изучают в школе, что имена Цезарь, Брут, Кассий, Антоний многим уже ничего не говорят, а может, как раз из-за упомянутой тонкости. «Юлий Цезарь»  не такая прямолинейная пьеса, как «Ричард III», тут надо и режиссеру, и актеру, и зрителю подумать, кто есть кто и что есть что. К тому же в ней отсутствует любовная линия, если не считать таковой увещевания Кальпурнии, не советующей мужу ходить в сенат, или суматошные порывы нежности Порции, жены Брута. «Юлий Цезарь»  не только о том, что все значительное, великое подвержено зависти и уничтожается посредственностями, но и о том, насколько глупым может быть благородство (да и благородство ли это вообще, раз оно такое глупое?). Если со всеми остальными заговорщиками все ясно это мелкие людишки, завидующие храбрости и уму Цезаря, то с Брутом дело сложнее.

Это человек, который пошел на преступление (а что ж это еще, если не преступление убийство, совершенное к тому же «по намерениям», то есть вопреки презумпции невиновности ведь еще никто не знает, принял бы Цезарь в итоге диадему или нет, и даже если бы и принял, что в этом было бы преступного?),  так вот, Брут пошел на преступление не из-за личной неприязни, не из-за личной выгоды, а чтобы защитить республику, ее идеалы. Ну и дурак! Республики все равно не стало скорее всего, это был объективный процесс, а убийством Цезаря он только вызвал новый всплеск смуты; хорошо еще, что нашелся Октавиан, весьма мудро для его юного возраста справившийся с задачей гарантировать империи мир и поднять на должный уровень строительное и прочее искусство. Мораль: прежде чем начинать решительные действия, обдумай возможные последствия. Сравни, лучше ли тот человек, с которым ты идешь убивать, того, кого вы убивать идете. Слепец, не понявший сущности ни Кассия, ни других завистников,  вот кем предстает Брут в пьесе. Словом, благородный болван.

Осталось ответить на вопрос: откуда Шекспир взял реплику: «И ты, Брут!», благодаря ему ставшую крылатой? У Плутарха, у которого Шекспир историю о Цезаре «списал», ее нет (Плутарх приводит две другие фразы. Первую на латыни: «Злодей Каска, что ты делаешь?» И вторую на греческом, Кассию:

«Брат, помоги!»). Мог ли Шекспир знать о труде Диона Кассия, где эта реплика имеется правда, в несколько измененном виде: «И ты, дитя моё!»? (Или: «И ты, мой сын!»)[2]Наверное, мог, но при условии, что он учился там, где преподавали историю Рима, что не укладывается в его официальную биографию. Теоретически, ему могли рассказать те, кто в таком заведении, за рубежом, учился,  при случае, мимоходом, в разговоре за кулисами etc.  но разумнее предположить, что официальная биография не соответствует действительности.