Мария уже почти дошла до побережья, куда раньше никогда не забредала. Помня о страшных корсарах, она старалась ходить только по открытым местам, чтобы ее нельзя было застать врасплох. В воздухе пахло дождем, над морем сгущались огромные серые и черные тучи. В начале лета такие грозы могли быть очень сильными, но обычно быстро заканчивались, поэтому Мария продолжила собирать хворост.
Гроза оказалась сильнее, чем думала Мария. Ветер усилился, она шла, склонившись пониже к земле и стараясь не уронить вязанку. В глаза летела пыль, ветер нещадно хлестал ее и пытался сбить с ног. Последний узел на вязанке она затянула недостаточно сильно, и та развалилась. Очередной порыв ветра разметал вязанку во все стороны. Мария вскрикнула: часы работы коту под хвост, ветки разлетались, и она не успевала собирать их. Поймала одну, потом другую, засунула их под камень рядом с рожковым деревом. Несколько веток понесло к краю скалы и сдуло в море. Она побежала за ними, споткнулась и вскрикнула от боли, разбив колено о камень. Крупные капли дождя забарабанили по земле, обжигая кожу и смешиваясь с кровью. Красные струйки потекли по ноге. Ливень усиливался вместе с порывами ветра, внезапно ставшего ледяным и пронизывающим.
С трудом Мария спустилась по крутому склону, надеясь спрятаться среди гряды крупных камней. Там она увидела вход в пещеру, которых в скалах у побережья было довольно много. Мария забежала внутрь и, дрожа от холода, стала вытирать лицо рукавом, тряся головой, чтобы высушить волосы. Она наклонилась посмотреть, что там с коленом, но услышала какой-то шум и замерла. Мария понимала, что это не корсары, поскольку внимательно следила за горизонтом и не видела ни одного корабля. Склонив голову, она прислушалась. Сначала из-за грозы голоса показались ей неразборчивыми, но вскоре она поняла, что говорили на мальтийском, а не на арабском, да и голоса были детские. Она поползла по узкому тоннелю и заглянула вглубь пещеры.
Пещера была огромная. В центре, футах в тридцати под ней, рядом с большим подсвечником собрались люди. Склонив голову, они пели в унисон, словно молились. Но слова службы были ей незнакомы. Отец Сальваго в церкви Святой Агаты такого не говорил. Слова были другие, незнакомые: Барух ата Адонай, Элохим и другие, непонятные ей. За собравшимися она разглядела висевшее на стене какое-то изображение.
Мать рассказывала Марии о поклоняющихся дьяволу, которые обычно собирались в местах вроде этого. Странный шепот заставлял ее нервничать, а когда люди начали петь, она почувствовала, что не хочет больше слышать их тайных слов и злых песен. Едва дыша, она попятилась назад, к выходу из пещеры, где до сих пор бушевал ливень.
И тут из-за темного угла появилась сильная рука и остановила ее. Путь ей преградил рослый мужчина, Мария потянулась за ножом, но противник заметил ее движение и оказался быстрее. Нож со звоном упал на камни. Мужчина поймал Марию за джеркин[5] и одной рукой легко поднял в воздух. Она яростно брыкалась, но он даже не заметил этого, быстро затащил ее внутрь и спустился по крутому склону. Как только они дошли до более просторного места, он поставил ее на землю и подтолкнул вперед.
Песнопения резко прекратились. Люди в тревоге обернулись к ней. Мужчины, женщины и даже дети смотрели на нее с удивлением, страхом и подозрением.
Глядите, кого я нашел, сказал взявший Марию в плен, мокрый щенок, шпионила!
Как она сюда пробралась? спросил один из мужчин, выйдя вперед, и злобно посмотрел не на Марию, а на того, кто держал ее, и по тону его голоса и манере говорить Мария сразу поняла, кто здесь главный. Почему ты не остановил ее снаружи? Заснул, Виллано?
Какая разница! Я же поймал ее!
Слишком поздно, судя по всему!
Я не шпионила! перебила его Мария, внутри которой гнев боролся со страхом. Я просто хотела спрятаться от грозы! Отпустите меня, я не сделала ничего плохого! заявила она и хотела было направиться к выходу, но Виллано положил свою ручищу ей на плечо.
Ты христианка? спросил главный.
Ну конечно, нетерпеливо ответила она. Все, у кого есть душа, христиане! крикнула Мария и попыталась вывернуться, однако Виллано крепко держал ее.
Я убью ее, произнес Виллано таким тоном, каким отвечают на вопрос, который сейчас час. Сброшу со скалы, ее выловят из моря со сломанной шеей. Если ее вообще найдут, то решат, что упала.
Зачем вам так поступать со мной?! возмутилась Мария. Я не сделала вам ничего плохого! Оставьте меня в покое!
Ты видела нас. Этого достаточно.
Я не знаю, что вы тут делали, и не знаю, кто вы такие! Да и какое мне до вас дело! Отпустите меня, и я никогда сюда больше не приду!
Главный задумчиво посмотрел на Марию. Рядом с ним стояла крупная женщина. Она тоже пристально разглядывала девочку, а потом тихо сказала:
Не спеши, Фенсу.
Элли, а как бы ты поступила на моем месте? спросил он.
Не знаю, пожала она плечами.
У нас нет выбора, вмешался Виллано. Придется убить ее, иначе мы все пропадем!
Стойте! Я знаю ее! раздался чей-то голос, на свет вышла девушка, и Мария с удивлением узнала в ней Елену.
Елена!
Ее зовут Мария Борг, сказала Елена Фенсу. Она дочь каменщика.
Для тебя, может, и так, перебил ее Виллано, а для нас она смерть! Дайте мне убить ее! Он повысил голос, и на его лице заплясали тени от свечей.
Убить ее?! Потому что ты заснул на дежурстве?! вспылила Елена. Если бы ты остался там, где должен, и сделал бы свою работу, то смог бы прогнать ее или предупредить нас! А если бы на ее месте оказались жандармы? Нас всех бы уже схватили и бросили в темницу! И все из-за того, что кто-то заснул!
Пошел дождь, нахмурился Виллано, и да не важно! Она видела нас! Она должна умереть!
Мария внимательно наблюдала за Фенсу. По его лицу было ясно, что и он думает, стоит ли принять такое решение.
Должна? спросила Элли. Она просто ребенок! И что, мы теперь станем убийцами?
Это будет не убийство, Элли, а самозащита, возразил ей Фенсу так спокойно, что у Марии застыла в жилах кровь.
Можем заковать ее в цепи и оставить здесь. Нам не помешает рабыня, заговорил еще один.
Она сбежит, отмахнулся Виллано. Нам нельзя так рисковать.
Все это совершенно лишнее, сказала Елена. Я поручусь за нее! Она никому о нас не расскажет!
Откуда тебе знать? презрительно фыркнул Виллано.
Потому что она не такая, как все. И Элли права. Мы не можем причинить ей вред. Мы не убийцы.
Фенсу принялся расхаживать по пещере взад-вперед. Наконец он остановился, вытащил из-за пояса нож и подошел к Марии. Он был худощавым кожа, жилы и мышцы, но в нем ощущалась скрытая сила. Видно было, что он свое дело знает и выпотрошит ее так быстро, что она даже почувствовать ничего не успеет.
Мне не нравится ни один из вариантов, сказал он. Но убивать тебя мне хочется меньше всего.
Нож в твоих руках, произнесла Мария с храбростью, которой, впрочем, совсем не ощущала.
Да, но от тебя зависит, что этот нож сделает, ответил главный, судя по всему приняв решение. Если я оставлю тебя в живых, даешь ли ты мне слово, что не расскажешь о том, что видела здесь сегодня, ни одной живой душе?
Идиот! прошипел Виллано. Поверишь слову христианки?! крикнул он, вынул свой нож и сделал шаг вперед.
Если хочешь пустить в ход нож, то сначала тебе придется иметь дело со мной! Фенсу повернулся к нему и раскрыл руки, как будто готовился принять удар.
Виллано был намного крупнее его, но все же остановился, не решившись пойти против главного.
Меня тронуло не столько обещание христианки, сказал ему Фенсу, сколько слова Елены, у которой больше мозгов, чем у тебя когда-нибудь будет! Теперь ты обладаешь властью над нами, Мария Борг, продолжил он, повернувшись к Марии. Если ты скажешь хотя бы слово жандармам, капеллану или еще кому-нибудь, они действительно схватят нас. Посадят в тюрьму, а потом возведут на костер и будут греться от нашей горящей в огне плоти. Но всех нас им не поймать. У нас есть укрытия, которых им никогда не найти, и как минимум один из нас выживет. Готов побиться об заклад, что это буду или я, или Виллано. Даю тебе слово, наклонился к Марии Фенсу, что тот из нас, кто останется в живых, отыщет тебя и перережет горло тебе, твоим отцу, матери и всем твоим сестрам и братьям! твердо сказал он и заметил, что у Марии в глазах блестят слезы, а на губе выступила капелька крови. Ты мне веришь? спросил он, и Мария кивнула. Ты должна поклясться, что никому и никогда о нас не расскажешь.