Не так красиво, как в Барселоне или Марселе.
Ты уже говорила об этом. Откуда ты только знаешь такие места?
Мне рассказывают.
Кто рассказывает? Мне вот такого никто не рассказывает. Большинство людей, которых я знаю, вообще никогда не были за пределами Биргу.
Мужчины. Моряки.
Отец избил бы меня, если бы увидел, что я говорю с моряком
Значит, надо сделать так, чтобы не увидел.
Да уж, хихикнула Мария от такой крамольной мысли и с уважением посмотрела на Елену. Ты говоришь вещи, о которых я часто думаю. Мне это нравится.
Ну, ты первый человек после Фенсу, который не смеется надо мной, когда я говорю, что поеду на север, где люди могут жить так, как хотят, отозвалась Елена, глядя на выходившую из гавани галеру. Смотрю на этот корабль и не могу не думать, куда же он направляется. Я могла бы сойти на берег на второй нет, на третьей! остановке и посмотреть, как там. Однажды я обязательно узнаю!
Я бы тоже так хотела, задумчиво произнесла Мария. Я бы могла поискать Нико. Он где-то там
Где-то там целый мир Может быть, мы когда-нибудь придумаем, как отправиться туда вместе.
Девочки подняли за это тост, выпив ключевой воды.
Марии не хотелось расставаться с Еленой. Казалось, это был лучший день в ее жизни.
Домой она вернулась с тяжелой корзиной гуано. Елена оказалась права: от него было больше тепла, да и горело оно дольше, чем ветки ежевики. Отец устало посмотрел на ее добычу, но не стал спрашивать, где она все это достала.
Смотри не попадись на глаза жандармам, сказал Лука, склонившись над огнем, распространявшим по дому приятное тепло.
Добывать гуано оказалось проще и быстрее, чем собирать хворост, и теперь Мария могла проводить все свободное время с Еленой. Она оставалась у нее всего на несколько часов, чтобы избежать лишних вопросов дома. С каждым днем ей становилось все приятнее приходить в пещеру, хотя она до сих пор побаивалась встретить Виллано. На дороге они вряд ли бы столкнулись, потому что Мдина находилась к западу от пещеры, а Мария жила на севере, но она все равно старалась уйти задолго до его возвращения. Остальные как будто бы вообще забыли о происшествии, из-за которого она узнала о существовании Мекор-Хаким. Словно все это ей просто приснилось.
У Элли и Фенсу детей не было, и они приняли ее как родную. Фенсу даже сделал ей подарок кожаные ножны для ножа, который Мария носила за поясом. Умение работать с кожей было лишь одним из его многочисленных талантов. Вообще-то, он был плотником, но казалось, руками может сотворить что угодно. Он умел работать с железом и мог подковать лошадь, поставить капкан на куницу, починить свою одежду или сделать детям деревянный волчок. Иногда он работал на ремонте галер у рыцарей или промышлял мелкими работами у знати в Мдине. Тогда ему приходилось надевать на голову желтую повязку, которая показывала, что он еврей по рождению. Бóльшую часть времени работы не было вообще, а если и была, то не для евреев, пусть даже и принявших христианство.
Фенсу сооружал ловушки для крабов и развешивал их на веревках прямо на скалах у пещеры. Дважды в неделю он доставал их из воды, и в сетях мелькали красные клешни. Фенсу отвозил крабов в Биргу и менял на сардины и треску. Когда Мария спросила его, почему он меняет такую изысканную еду на обычную рыбу, он объяснил ей, что бóльшая часть его улова крабы, ежи и кролики относилась к существам, которых в Библии есть запрещено. Однако Фенсу довольно практично относился не только к религии, но и к еде. При угрозе голодной смерти, сказал он, библейскими ограничениями можно было бы и пренебречь, например, если бы у них на хвосте были жандармы. «Я бы скормил своей семье целую свинью, от пятачка до хвоста, но не дал бы им умереть с голоду, и Бог бы меня не осудил. Он любит, чтобы евреи оставались в живых». Образ мышления Фенсу казался Марии удивительно практичным, хотя и богохульным.
Пещера идеально подходила для защиты от корсаров, к тому же Фенсу много всего делал для того, чтобы еще лучше спрятать их от посторонних глаз. Со стороны холма вход прикрывал крутой склон, а со стороны моря скалы необычной формы, которые Мария видела, когда пришла сюда в первый раз. Вход в пещеру был довольно маленький туда едва мог протиснуться взрослый человек. Два выхода, выдолбленные в скале и находившиеся в задней части пещеры, обеспечивали хорошо скрытые пути отступления, которые вели в ущелье. Примерно раз в месяц Фенсу проводил в пещере учебную тревогу, и тогда все обитатели пещеры тренировались заряжать и стрелять из старинных пистолей и арбалетов, имевшихся в их арсенале. С пистолями тренировались понарошку, чтобы не тратить зря драгоценный порох. Женщин и детей учили метать камни и ножи, в караул по очереди ходили все. Пушек и рыцарей у жителей Мекор-Хаким не было, но чувствовали они себя в безопасности. «Биргу защищает лишь хлипкая крепостная стена, хвастался Фенсу, а мы под охраной самого острова и его скал!»
Однажды Мария попала на один из таких учебных дней, и Фенсу обрадовался, увидев ее.
Отлично! Детям как раз надо поупражняться, и им нужна мишень! заявил он, вручая ей деревянный меч. Захвати этот остров, будь добра, спокойно попросил он.
Мария двинулась в сторону пещеры от линии прибоя и вышла на берег, храбро размахивая мечом. Тридцать восемь раз дети подстрелили ее из разнообразнейшего воображаемого оружия, но она не сдавалась. Фенсу и Элли захлопали в ладоши, увидев ее несгибаемость и храбрость. Мария сдалась, только когда Елена с детьми схватили ее и бросили обратно в море, а потом вытащили. Остаток дня провели на каменистом берегу и ели только что пойманную и запеченную на углях рыбу. После обеда снова была практика с оружием, а потом принесли скрипку и цимбалы, что означало танцы до наступления ночи.
Елена сказала Марии, что название пещеры Мекор-Хаким означает «источник жизни», но Мария про себя решила, что на самом деле это означает «источник бесконечных тайн». Как только ей открывалась одна, за ней тут же следовала другая. Как-то раз Мария играла с детьми в прятки и в одном из верхних коридоров за кучей камней нашла какой-то мешок из рогожи и заглянула в него.
Это шофар, объяснила ей Елена. Фенсу сделал его из бараньего рога. Он играет на нем на Рош ха-Шана и Йом-Кипур.
Елена попробовала поиграть на нем, но ей удалось произвести лишь слабый писк. У Марии получилось чуть лучше похоже на блеянье голодной овцы, и девочки расхохотались.
Однажды они долго шли по одному из верхних коридоров, а потом Елена остановилась, запустила руку в узкую расщелину и осторожно вытащила оттуда какой-то сверток. Она бережно развернула его, и Мария ахнула от восхищения. Голуби порхали над галерами, все двигались в какую-то далекую страну с ласковыми зелеными холмами и широкой рекой.
Это называется мизрах, сказала Елена. Элли нарисовала. Мы вешаем ее на стене, указывающей в сторону Иерусалима, чтобы знать, в каком направлении молиться.
Самой ценной реликвией была «Мегилла» свиток, который передавался из поколения в поколение в семье Элли. Он был покрыт письменами на иврите. Никто из обитателей пещеры не умел читать на этом языке, но мать Элли однажды рассказала ей отрывок из Книги Руфь. Потом у них дома случился пожар, в котором свиток выжил, а вот родители Элли нет. Теперь свиток бережно хранился завернутым в пропитанную маслом ткань в нише над менорой.
В другом мешке был изысканный серебряный ларец, украшенный филигранно исполненными ветками мирта и ивы.
А это этрог начала Елена, и тут у них за спиной появился Фенсу!
Раньше это был уродливый подсвечник, принадлежавший Ингуанесам.