А ты не злобись, добродушно сказал парень, мы тоже дело делаем
Родственники, как по команде, сели
Автобус перевалился раз, другой с боку на бок и, зло фыркнув мотором, выскочил на асфальтовую дорогу, что вела в крематорий.
На центральной чугунной калитке крематория висел плакат с отчетливыми буквами:
КРЕМАТОРИЙ ЗАКРЫТ НА РЕМОНТ!
ПОХОРОНЫ ОТМЕНЯЮТСЯ!
Двое пьяных, держась друг за друга, остановились поодаль.
Ты глянь, сегодня не хоронят. Рай и Ад на ремонте, Вася
Гы, гы, гы, загоготал второй и мутными глазами уставился на гроб. А кого это хоронят? спросил он, заплетаясь в согласных. Может, ему еще срок не вышел, а его хоронят
Ууффф ну и жара, выдохнул первый. Каково ему там, в ящике?
В крематории еще жарче, второй пьяный неожиданно помрачнел и, зло сплюнув, резко дернул первого. Пошли отсюда! Еще успеешь насладиться. Все там будем
Солнце как застыло вверху, так и не двигалось. Только горело все жарче. Листья деревьев превратились в мягкие серо-зеленые тряпочки. Бессильно висели они на темных гладких ветвях. Ни ветерка. Только горит воздух, дрожит невидимо голубовато-серое пламя выгорающего кислорода, и все выше над раскаленным лабиринтом поднимаются, как тончайшая кисея, волны удушающей гари.
Стоп! Отлично, ребята! Отлично!!
Невысокий, плотный человечек выскочил откуда-то сбоку и радостно запрыгал возле гроба. Темные родственники, до этого вытащившие гроб и молчаливо стоявшие вокруг него, ожили. Лихо подкатил автобус, до этого уехавший зачем-то за угол. Гроб ловко втолкнули в него, и все шумно полезли внутрь
Ну и жарища! Представляешь, если бы все снова пришлось делать.
Человечек подскочил к плакату и, подпрыгнув, ловко его сдернул.
Поехали! Поехали! заорал он.
Из кустов выскочили люди с кинокамерами. Дверца автобуса лязгнула, и, лихо взбив пыль на обочине, катафалк сгинул за поворотом.
Двое пьяниц мигом протрезвели.
Ты запомнил номер? быстро спросил один из них.
Второй кивнул.
Беги и разузнай, кто нанимал катафалк. А я поеду на киностудию. Быстро!
Встречаемся у шефа.
Дорожка перед чугунной решеткой опустела. Темный металл нагревался. Совсем свесились дряблые листья. И, неестественный, унылый, проталкивался сквозь душный плотный воздух звон из соседнего монастыря.
* * *
Вы говорите, в пятый раз приезжают?
Да.
Но ведь это естественно. Киносъемка. Иногда и по десять раз снимают одну и ту же сцену. Что вам показалось подозрительным?
Катафалк.
В каком смысле?
Такого катафалка нет в Москве.
Что значит нет? С таким номером?
Нет, номер здесь ни при чем. Нет такого автобуса. У него много особенностей. Царапины и т. д. Не спутаешь.
Ну и что? Значит, киношники используют какой-нибудь свой автобус. Вам это не пришло в голову?
Видите ли, мы проследили за ним. Катафалк въехал через ворота на территорию киностудии и сгинул. Исчез!
Брови на сухом, гладком лице шефа вначале слегка поднялись, потом сдвинулись. Он чуть откинулся в кресле и медленно затянулся. Ароматный дым трубки плыл по кабинету.
Мы обыскали всю территорию. Как в воду канул
Тут брови шефа совсем сошлись на переносице.
Вы что, проникли на территорию киностудии? медленно спросил он.
Нас туда пригласили, поспешно пояснил молчавший до того второй инспектор.
Пригласили? теперь брови шефа опять чуть приподнялись.
Выскочил какой-то толстяк и спросил, что нам здесь надо, а потом предложил делать все что нам угодно и выписал пропуск.
И потом, заговорил опять первый инспектор, потом нет такого сценария
Как нет? шеф пустил клуб раздраженно крутящегося дыма.
Вернее, сценарий-то есть. Но никто еще и не собирался по нему снимать
А тот, кто снимает этот фильм, режиссер, ничего не знает об этих пяти выездах. Он думает начать съемку только где-то в следующем месяце.
Почему вас заинтересовал этот катафалк? В самом начале.
Случайно. Что-то в нем не понравилось, показалось необычным. Я расследовал как раз то дело с крематорием. А потом решил на всякий случай узнать, в чем дело.
И потом, заговорил второй, студия какая-то странная
Это центральная студия страны, меланхолично заметил шеф.
Я понимаю, но там как-то все необычно
Необычно, странно, шеф неожиданно резко выпрямился в кресле. Раз
туда они сами вас пустили, то меня это все не касается. Но в другой раз я вам не
советую околачиваться возле киностудии. Не советую, с ударением произнес
он и, сделав паузу, сказал уже совсем по-другому. А сейчас можете отдыхать.
Жарко сегодня очень
Оба инспектора встали.
Впрочем, шеф скрылся за густым синим клубом дыма, ненавязчиво,
издалека последите Ненавязчиво
* * *
Шел шестой час вечера. Город от удушья, казалось, потерял сознание. И в бреду без остановки грохотал что-то своим шершавым, высохшим бетонным языком. Все яростнее визжали тормоза тысяч автомобилей, и все меньше оставалось глотков чистого кислорода в умирающем, размякшем лабиринте
Люди, переполненные горящей кровью, уже давно все делали молча, автоматически. Как в бреду, втискивались в транспорт и, почти теряя сознание, прижимались к потным, горячим, чужим телам своим таким же потно-горячим, липким телом. И с гулом, безостановочно все катилась и катилась раскаленная, душная, распаренная жизнь в шестом часу безумного августовского дня
Оба сотрудника медленно шли, выбирая тенистые переулки. Одного из них в самом деле звали Васей, Василием Петровичем. Другого звали Андрей Петрович. Кровными братьями они, несмотря на одинаковые отчества, не были. Но в остальном очень походили друг на друга.
Переулки кружили прихотливо, незаметно сворачивали, разбегались надвое, натрое, и причудливая их паутина запутывала прохожего И где-то в этой липкой паутине душных улочек таилась беда. Паук поджидал жертву, готовясь быстро промчаться напрямик из центра и схватить прохожего в тот миг, когда, истомленный борьбой, он, ничего не подозревая, забудется на мгновение. Не доверяйте этим бесконечным московским переулкам. И если с вами ничего не случится, то выведут они вас в такое место, что и сам не поймешь, как же ты мог попасть сюда. Но зато в такой страшный, раскаленный день, как сегодня, в них хоть и душно, и липнет воротник рубашки к потной шее, а все же лучше, чем на просторных, прямых и широких улицах
В такую сеть переулков и улочек и углубились наши двое знакомых.
Разговор
Ну и денек, распаренно промычал Василий Петрович. Самоубийство, а не погода
Андрей Петрович вытер рукой пот со лба и мрачно вздохнул. Василий Петрович жил здесь, неподалеку, а ему еще добираться черт знает куда. «Подохнуть легче, чем в такую даль ездить на работу», угрюмо подумал он.
Что ты сказал? спросил его напарник.
Ничего. А что?
Вроде кто-то позвал меня
От такой жары свихнуться недолго. И ангелы запоют
Они замолчали. Переулки бежали во все стороны, сплетаясь в сеть. Как птичек силками, город ловил свои жертвы
Ну я пошел, Василий Петрович вяло махнул рукой.
Они постояли несколько секунд перед невысоким домиком, и второй, вздохнув тяжело, двинулся по переулку.
«Может, такси взять?» подумал он, с трудом собирая мысли, растекающиеся в горячей, потной голове. Пошарил в кармане. Всего рубль. А надо два
Город прел в изнеможении. Сомлев, застыли в беспамятстве листья. Асфальт переулка мягко, как тесто, месился под ногой. И судорожно теперь катился вниз ослепший, безумный солнечный диск
Андрей Петрович шел медленно, глядя себе под ноги. Сейчас поворот, потом другой метро Там двадцать минут автобусом «Господи! взмолился он вдруг, хотя и не верил ни в какого Господа. Господи! Спаси ты меня от всего этого!»
Тут он резко поднял голову и отшатнулся, выбросив вперед руку. Еще мгновение и он изрядно стукнулся бы об автобус, тихо стоявший на обочине. Перед ним был катафалк. Тот самый. И номер тот же, и царапина, очень приметная, по жестяному боку.