Баб, ну что ты такое говоришь? Ну, не сердись, мы к маме уйдем, когда я рожу, пыталась образумить Аида старуху.
Серега, стиснув зубы, молчал, но внутри все кипело: «Выродка, говоришь? Ну, я тебе устрою выродка!». Он уже знал, что у него будет сын. В своих мечтах он учил его первым шагам, носил на закорках, играл в футбол, ездил с ним на рыбалку, за грибами. А самое главное запускал воздушного змея. Змей обязательно будет веселым, радостным, разрисованным ярко и празднично, с длинным хвостом из цветных тряпочек. Такой, чтобы люди, взглянув на небо, ахнули от его красоты. Он до сих пор помнит, как остро завидовал Шурке, когда дядя Толя его отец, мастерил змея, а потом неуклюже и смешно бегал с ним по полю, высоко, как цапля, поднимая ноги, а Шурка радостно смеялся над ним. А когда змей взмыл в небеса застыл с открытым от восхищения ртом. И как потом возвращался домой гордо неся змея, и всем прохожим хвалился: «Это мой папа сделал!» Сереге очень хотелось, чтобы его сын также гордился им, как Шурка когда-то
В конце мая у бабы Лиды был день рождения 90 лет. Такую дату решили отметить, как следует. Аида рано утром ушла к Роксане помогать готовить. Серега остался с бабой Лидой один в небольшой квартирке. День был воскресный, можно было поваляться в постели. Но валяться Серега не стал. Сразу после ухода Аиды, он встал, деловито порыскал по кухонному шкафчику, нашел бутылку с самогонкой, в таблетках отыскал димедрол. Раздавил три таблетки в стакане, и залил самогонкой. Когда димедрол растворился, он осторожно, чтобы не было осадка от таблеток, перелил все в рюмку, а стакан тщательно вымыл. Бумажки от таблеток предусмотрительно спрятал в карман. Заглянул в Лидухину комнатку. Старуха уже не спала. Она, одетая, сидела за столом, словно в ожидании поздравлений.
Баб Лид, с днем рождения тебя!
Он знал, что Лидуха, хоть и старая, но никогда не откажется от рюмочки. Баба Лида радостно протянула руку:
Ну, спасибо, сыночек, уважил. Первый поздравил. Эти лентяйки, еще, небось, дрыхнут?
Да нет, уже на стол готовят. Настоящий праздник хотят тебе устроить. Только ты меня не выдавай. Это сюрприз. На вот тебе колбаски, закусить
Лидуха выпила, и зажевала беззубым ртом, гоняя колбасу от щеки к щеке.
Ох, хорошо! прошамкала она. Ведь мне же, Сереженька, сегодня 90 годочков стукнуло. Никогда не думала, что столько проживу
Серега вымыл за ней рюмку. Теперь надо подождать, пока Лидуха заснет. Таблетки разобрали старуху уже через полчаса. Она с трудом доползла до своей кровати, и, как была, не раздеваясь, завалилась на постель. Серега вышел на улицу, постоял, покурил, подождал еще минут двадцать, огляделся. На тихой окраинной улочке в этот час все словно вымерло: ни одной живой души. Погода стояла на редкость теплая, сухая, и все соседи, урывая момент, дружно копались по своим участкам. В доме было тихо, слышно было только, как спокойно похрапывает Лидуха. Серега начал поджигать теплую, синтетическую телогрейку, в которой она ходила и летом и зимой. Она даже не шелохнулась. «Видно, димедрол крепко даванул», подумал Серега.
Когда телогрейка зачадила вонючим дымом, он вышел, плотно закрыв дверь в комнату, а входную дверь на ключ.
Посидел во дворе, покурил, унимая дрожь в руках. «Выродок! Ну, узнала теперь, кто выродок? злобился он на старую Лидуху. Никому на этом свете не позволю обижать Аиду, а тем более моего сына!.. Нет, ты только подумай, 90 лет старой и сама не живет, и другим не дает. Как же мне надоели эти старухи! Ну, пожили свое, уступите дорогу, дайте молодым спокойно жить. Так нет ведь, изгаляются, жизнь только отравляют окружающим. Одно зло от этих старух на этой земле. И до чего же они зловредны!» Сереге и в голову не приходило, что эти старухи тоже когда-то были молодыми, веселыми, и так же, как и он, сгорали от любви. Ему казалось, что они и родились сразу старыми, вечно чем-то недовольными, с бесконечными нравоучениями, угрозами, что Бог накажет, если» Но на душе все равно было неспокойно.
«Да ладно, принялся он успокаивать сам себя. Вон, сейчас везде кричат про эту, как ее? Эвтаназию, что ли? Вроде, как помогают умирать. Ну, и я, считай, помог. Зажилась старушка. И сама устала, и других измучила»
Он не терзался страхом перед неизбежным наказанием за содеянное. И вообще не верил во всю эту ерунду. Считал это бабкиными сказками, чтобы он лучше слушался. «Как зомби» усмехнулся он. Сейчас он словно вырвался из паутины ее вечных нравоучений, команд, окриков. А в то, что Бог может его наказать, он не верил с 8 лет, когда из бабкиного кошелька стащил 5 рублей на мороженое.
Не ты спер? подозрительно спросила его бабка тогда.
Не, ба, я не брал, честно глядя в глаза бабке, врал Сережка.
Смотри, Боженька ведь накажет. И за вранье, и за воровство. И то и другое грех великий!
А как он узнает? поинтересовался Сережка. Он же на небе.
Бог он все видит и знает. У него око всевидящее! Каждому за дела его воздаст!
Сережка тогда представил себе такую картину. Сидит Бог за столом. А перед ним на блюдечке катается огромный круглый глаз. А Бог сидит и смотрит на него. Вот глаз катается, катается, а потом как подмигнет Богу! Это значит, что засек он, кто там, на земле грех совершил. И тут же фотографию грешника, как в телевизоре, Богу показывает
Но Бог, так же, как и бабка в тот раз, не наказали Сережку. Прошлепали, значит, это дело. Грешил он и позже: курить начал в 12 лет, уроки пропускал, выпивал с пацанами, врал бабке, а Бог так ни разу его и не наказал. Видно, не было ему никакого дела до Сереги, впрочем, как и людям. «Видит око, да зуб неймет!» усмехнулся Серега своим детским воспоминаниям. Он сплюнул, и пошел к Роксане. Идти было недалеко, через два таких же скособоченных, присевших дома. «Теперь, главное, чтобы к Лидухе никто не сунулся раньше времени».
Аидин отец, весь промасленный, сидел в гаражной яме, там же, около него крутился и Борис, колотя молотком по листу железа.
Помогает? пошутил Серега.
Да, помощник растет
Старая Матрена сидела на кровати и пела про удалого Хасбулата. Она очень любила петь и пела на удивление чистым и сильным для ее возраста голосом. «Вот где таланты пропадают», усмехнулся про себя Серега.
Здравствуй, баб Матрена! Все песни поешь?
Пою, милок, пою. Что мне еще делать-то осталось? Только песни и петь. Гальку-то мою непутевую давно не видал?
Давно. Я ведь там сейчас не живу.
Старой Матрене про то, что Галина угорела, говорить не стали. Хоть и была Галина пьяницей, и изрядно помучила старуху в свое время, но, видно, так уж устроен человек: ко всему привыкает и привязывается душой. Даже к своим мучителям.
Аида, Роксана и Нино крутились на кухне. Аида пекла торт, Роксана вертела голубцы, Нино строгала салаты. Праздник, видно, задумали нешуточный!
Вам помочь?
Нет, мы сами тут справимся, а ты бы вскопал мне грядочку, попросила Роксана. Ну, как там наша именинница?
Спит еще.
Ты дверь-то закрыл на ключ? А то еще уйдет куда-нибудь
Закрыл. Но ключ Роксане отдавать не стал.
Аида, Роксана заговорила что-то на армянском
Да забрала, забрала, ответила Аида.
Ну, я пошел
Аида выскочила за ним в прихожую.
Ты смотри тут без фанатизма, сына побереги погладил Серега выпирающий из-под фартука живот. Ой, смотри-ка, дерется! Что мать-то спрашивала?
А, отмахнулась Аида, забрала ли я спички от Лидухи. Боится, что себя подожжет, спички от нее прячет.
Да просто пугает, старая
Серега вышел на улицу подумал немного, вернулся и повесил ключ от Лидухиной квартиры на крючок в прихожей. Если и понадобятся, то найдут не сразу. Он пошел сначала в гараж к Арсену, помог ему снять мотор с «Жигуленка», посидел, покурил с ним, и только потом направился в огород.
Солнце жарило совсем по-летнему, о чем-то радостно и беспечно щебетали птицы. Земля просыпалась от зимней спячки, и, казалось, дышала, как живая. Сладкий дух, исходивший от нее, дурманил и пьянил. От прошедшего ночью дождя парило, и воздух был напоен теплом и покоем. Пряный аромат цветущей черемухи щекотал ноздри и будоражил. А как приятно было вонзаться лопатой в мягкую, податливую, изнемогающую от неги землю, вбирая от нее силу, здоровье, жизнь! Серега разделся до пояса, чтобы еще острее, всем телом ощутить силу, исходящую от земли, солнца, воздуха Он с каким-то остервенением вонзал и вонзал лопату в животворящее тело земли. На какое-то время он даже умудрился забыть про Лидуху так безмятежно и радостно было вокруг