И чего это ты морду воротишь? удивилась Вера Ивановна, увидев, что Машка отвернулась от сосиски. Сытая, что ли? С чего бы? Ладно, проголодаешься съешь. У нас с тобой еще вся ночь впереди.
Вера Ивановна села на стул, и Машка тут же запрыгнула к ней на колени.
Нет, Машунь, уходи, мне носок довязать надо, а ты мне мешаешь, согнала Вера Ивановна кошку, достала из сумки вязание, включила радио и принялась посверкивать спицами. Машка бесцельно послонялась по каморке, обнюхала щелки в поисках мышей, потом запрыгнула на столик и улеглась на кроссвордах, преданно глядя на сторожиху.
Что скучно одной? посочувствовала ей Вера Ивановна. Ох, мне тоже так лихо было, когда мужа похоронила. Зато сейчас кручусь, как белка в колесе! И стареть некогда. Вот, внучок, сегодня задал задачку. «Что бы ты сделала, ба, говорит, если бы тебе дали миллион долларов?» Хожу теперь целый день и, как дурочка, прикидываю, на что бы мне его потратить? Дом купить так он у меня уже есть. Машину водить некому, да и забот от нее больше, чем от поросенка. Разве что за границу съездить? Вот я всю жизнь мечтала на Париж хоть одним глазком взглянуть. А еще очень бы хотелось побывать в Австралии. Даже, наверное, больше, чем в Париже. Так все равно, наверное, весь миллион не потратишь. Я уже и в наших-то деньгах толком не разбираюсь, не то что в долларах А, может, насовсем за границу уехать? рассуждала вслух Вера Ивановна. Нет, конечно, не в Париж для жизни, я думаю, там очень шумно. А вот, в Австралию можно было бы Купить маленький домик на берегу океана, а остальные деньги положить в банк под проценты и спокойно доживать свой век. А может, лучше на сирот отдать? Вон их сколько по стране развелось. Больше, чем после войны Тоже опасно разворуют весь миллион, и сиротам ничего не достанется
Машка дремала под сладкие грезы Веры Ивановны, изредка подергивая остатками ушек. Скоро сторожихе надоело вязать. Она встала, погладила кошку и, потянувшись, сказала:
Размечталась! Кто бы мне еще этот миллион дал? Ну, Маш, пройдемся, что ли? Обход сделаем, поглядим все ли у нас в порядке. Может, усмехнулась, воров поймаем, которые клеммы по ночам таскают.
На ночь в цеху наглухо закрывались все ворота, на всех окнах стояли металлические решетки, так что проникнуть в цех извне было невозможно. И что, собственно сторожа охраняли, сидя в закрытом цеху и от кого, было не понятно. Их держали, скорее всего, для того, чтобы вечером закрыть, а утром открыть ворота, да выключить и включить освещение в цеху. И еще для экстренных случаев: пожара, или прорыва труб.
Вера Ивановна надела вязаную шапочку, накинула дежурный ватник, висевший тут же, в сторожке, на гвоздике, переобулась в валенки и отправилась обозревать свои ночные владения.
В цеху горели только дежурные лампы. Было сумрачно, тихо и по-ночному жутковато. Станки, как гигантские монстры, замерли в полумраке, поблескивая клыками резцов, готовые в любой момент зарычать и завертеть своими мощными острыми зубами. Коленвалы разобранных путевых машин притворились огромными спящими червяками. Кабели сварочных аппаратов удавами расползлись по всему цеху. Краны и тали свесили железные стропы и крюки, как удавки для висельников, предлагая услуги, и жутко поскрипывая от ветра, который прорывался сквозь щели потолочных окон. По всему цеху на полу, станинах и верстаках мерзкими уродливыми бесхвостыми крысами, валялась промасленная ветошь. Вдоль разобранных по частям, узлам и деталям путевых машин лежали поверженные конвейеры, ковши, грохоты, барабаны. От них тянулись уродливые тени неземных членистоногих В ночи цех походил на поверженную планету железных монстров, разоренную космическими войнами. В самом конце цеха огромные, как мамонты, моечные машины пыхтели и вздыхали, булькая в своей утробе горячей водой и изрыгая из мрачного нутра пар. В их бормотании слышались стоны и человеческие голоса. Казалось, души людей шептались, переговаривались, и, жалуясь на свой удел, тихо вздыхали и всхлипывали
Хотя Вера Ивановна работала сторожем уже третий год, сразу, после того, как вышла на пенсию, и прекрасно понимала, что никого кроме нее и Машки в цеху нет, каждый раз ей было жутковато по ночам, поэтому она и брала ее с собой в обход. Как-никак живая душа рядом. Вера Ивановна уже направлялась обратно к своей будке, когда заметила, что Машка, следовавшая за ней хвостом, незаметно растворилась в темноте цеха.
Маш, Маш, кис, кис, кис! Ты где? позвала ее Вера Ивановна.
Голос в пустом цехе прозвучал непривычно громко и гулко, отлетая эхом от высокого грязно-стеклянного потолка.
Ша-а-а-а, ша-а-а-а, с-с-с!
Ну, и Бог с тобой, сама придешь, пробормотала сторожиха, смущаясь, что потревожила тишину металлической пустыни. И тут до ее слуха долетело что-то странное, похожее не то на звук лопнувшей струны, не то на одинокий скрежет напильника по металлу. Словно кто-то скребнет и посмотрит, потом опять скребнет, и опять посмотрит. Звук был негромкий и доносился как раз от того самого злополучного энергоучастка, где в последнее время постоянно пропадали клеммы. Вера Ивановна и стояла сейчас поблизости от него, отгороженного от цеха двухметровой сеткой-рабицей. «Что это может быть? На крысу не похоже, подумала сторожиха, та бы без передышки молотила зубами». Вера Ивановна пригляделась через сетку и на верстаке, куда электрики обычно складывали готовые провода с клеммами для монтажа электрических схем, увидела Машку. Верстаков было два. На одном небольшой горкой лежали провода с алюминиевыми клеммами, на другом с медными. Машка сидела на столе с медными проводами. Она подцепляла коготками один проводок из кучки, аккуратно его вытаскивала, наступала на него лапкой, и, вцепившись зубами, «дзинь!» отрывала клемму. Это и был тот самый странный звук, который насторожил Веру Ивановну. Кошка была так увлечена своим занятием, что даже не замечала сторожиху. Или просто не обращала на нее внимания?
Ах ты, паразитка! Ты что же это делаешь? закричала на нее Вера Ивановна.
Машка повернулась на крик, в зубах у нее красновато блеснула клемма, которую она спокойно, даже нагло, глядя на Веру Ивановну, проглотила.
Брысь! Брысь! Брысь! металась сторожиха за сеткой. Вот кто вредитель-то, оказывается, а все на нас, сторожей думают
Машка словно понимала, что за сеткой в пустом цеху она в полной безопасности и, несмотря на крики сторожихи, спокойно продолжила свое воровское дело.
Вера Ивановна была так обрадована, что наконец-то попался истинный вредитель и похититель клемм, и теперь со сторожей снимутся все подозрения, что до нее не сразу дошла вся нереальность происходящего. И только когда Машка, поглотив три или четыре медные клеммы, перепрыгнула на второй верстак и принялась таким же образом, отдирать и заглатывать алюминиевые, только тогда до Веры Ивановны начал доходить весь ужас, чему она стала сиюминутным свидетелем. С алюминиевыми клеммами Машка расправлялась быстрее и заглатывала их явно с большим удовольствием, потому что даже начала мурлыкать. На смену первоначальной радости от поимки вора, на Веру Ивановну напала оторопь:
Матерь Пресвятая Богородица! Что же это делается?! Кошка железные клеммы ест! Свят-свят-свят! перекрестилась сторожиха. «Может, я с ума сошла, или мне все снится?» Она даже ущипнула себя. Нет, не сон. Огляделась вокруг все стоит, как и стояло. Значит, не мерещится. Вера Ивановна опять взглянула на кошку, пожирающую клеммы.
О, Господи! До чего дожили, кошки железки жрать начали! Не зная, что и подумать по этому поводу, грустно вздохнула и потерянно побрела в сторожку. Там она внимательно изучила себя в зеркальце, висевшем на двери, даже зачем-то высунула язык, но ничего аномального не обнаружила.