Обесценились слова, исполненные лжи. Потеряли смысл, испохабились поступки.
Пали рыцари. Все. Или почти все.
Все ли?
Они приехали сюда в разное время и разными путями. Кто-то добирался поездом, кто-то самолетом, кто-то автомобилем. Начальная точка путешествия тоже была у все разной Карловы вары, Калининград, Берлин, Солнечные пески, Крым. Собирались они в течение нескольких дней прибывшие первыми ждали отставших. Принципиальным отличием этого собрания от тех, что были раньше было то, что на нем присутствовали наблюдатели от ГДР и Румынии. Этим странам отводилась ключевая роль в планах заговорщиков.
Замок ждал их. Верней это был уже не замок. В сорок четвертом армада бомбардировщиков, взлетевшая с британского архипелага, прошла над этим местом и несколько самолетов сбросили сюда свои бомбы. Здесь была «лебенсборн» замок СС, где женщины должны были рожать истинных арийцев, рыцарей. Короче говоря, объект СС, подлежащий уничтожению ибо не нужны были больше рыцари. По тому, что осталось в сорок пятом прохрустели гусеницами советские танки.
Но время шло и те же советские, что в сорок пятом штурмовали Берлин помогли немцам восстановить замок. Потому что время войны пришло и настало время восстанавливать разрушенное войной, и кто это понимает лучше тех, кто сам пострадал от войны, от ее разрушений больше всего. Вместе, рука об руку, русские строители и немецкие строители построили здесь санаторий, разбили сад. Все это строилось как база отдыха для офицеров Группы советских войск в Германии. Старших офицеров поэтому и строили соответственно. Сам замок, крепостные стены восстанавливать не стали бесполезно это было, война, гусеницы танков и взрывы авиабомб снесли все до основания. Но поставили рядом с парой уцелевших строений замка несколько точно таких же, даже сделанных как раньше из камня только на цементе. Разбили парк, вместе посадили деревья. Немцы, восстанавливавшие здесь все, помнили про погибших здесь женщин и тайно сделали небольшой памятник, тайно потому что боялись русских. Но русские узнали и первые принесли цветы к этому памятнику. А потом и вовсе передали построенный объект немцам.
Загадочная русская душа.
Сейчас русские собрались вновь. Это были те же русские, они чем то очень походили на русских сороковых-пятидесятых годов. Они были разные кто-то среднего возраста, кто-то постарше. Кто с проседью, а кто и седой как лунь. Разные настолько, что непонятно было, что их объединяло.
Один с роскошными черными усами и бесенятами в сверкающих глазах произносил какие-то тосты и пытался ухаживать за медсестрой, которая делала ему массаж. Он много и громко шутил, переходил с русского, который здесь все знали в объеме школьного курса на какой-то другой язык, отрывистый и гортанный, он привез с собой в машине несколько бутылок вина и угощал тех, кто сидел с ним за одним столом, он громко и со смаком произносил тосты, воинственно подняв бокал. Он старался не выходить на улицу, даже тепло одетый говорил что замерзает.
Второй неприметный, среднего роста, в военной форме полковника связиста (он то как раз полковником советской армии не был и поэтому надел форму). Он не отличался никакими особыми приметами взглянешь и забудешь через пять минут и старался вести себя максимально тихо и незаметно. Он даже разговаривал вполголоса.
Третий одетый в дешевый костюм, полноватый, даже толстый, довольно молодой на вид превосходно знающий немецкий. Отличали его глаза жесткие, царапающие, он видимо это знал и поэтому старался не смотреть в глаза собеседнику. Вел он себя тоже предельно тихо. Из всех остальных он оказался самым нуждающимся в медицинском лечении, но переносил его стоически, не ныл, не жаловался и делал все, что приказывали врачи.
Четвертый на вид старше всех остальных, под семьдесят или даже чуть старше. Высокий, седой как лунь старик с орлиным носом, похожий на европейского аристократа, чей род уходит в глубины веков. У него был звучный, спокойный баритон, он говорил по-немецки как истинный немец и по-русски совершенно без акцента, он почему-то носил все черное делая себя похожим на владельца похоронной конторы. У старика оказалось удивительно крепкое, богатырское здоровье, процедур ему почти не назначили свободное время он проводил прогуливаясь по берегу, несмотря на мороз. Легко одетый, он мог гулять по два-три часа.
Пятый старый, с плешью вместо волос, с очками «минус пять», он не говорил по-немецки, на обследовании постоянно ныл и жаловался на болезни, половина из которых при осмотре не подтвердилась. У него были дряблые мышцы и нездоровая кожа, цвет лица неопровержимо свидетельствовал о том, что большую часть времени ему приходится проводить в сидячем положении, работая с документами. Он привез с собой целых два свитера и постоянно жаловался своим друзьям, что в комнате плохо топят, а в столовой плохо кормят обслуга понимала русский язык. Его друзья относились к этому с юмором.
Шестой сильно похожий на второго, только моложе и выше ростом. Удлиненное лицо его делали еще длиннее ранние залысины, волосы его были даже не светлые белесые и редкие. Он носил очки в дорогой золотой оправ6е не расставался с книгами, которых привез несколько штук постоянно что-то читал, даже будучи в столовой. На вопросы всегда отвечал, что всем доволен и претензий у него нет. Здоровье у него тоже было превосходным.
Седьмой невысокий, худощавый, в сером костюме-тройке, с короткой «чеховской» бородкой с проседью, он пытливо смотрел на собеседника поверх очков своими удивительно синими, как русское небо глазами, иногда отвечал мягко и спокойно, но большей частью слушал. Он никак не тянул ни на военного, ни на разведчика скорее на директора сельской школы. Однако, случись здесь кто-нибудь вроде заместителя директора ЦРУ по разведке он пришел бы в ужас, увидев вблизи себя этого «учителя». Если бы смог его опознать «учитель» менял свою внешность примерно раз в год, причем, если требовалась борода он ее не наклеивал, а отращивал. Его привезли позже всех, на черной Татре и здоровье его врачи проверить не успели.
Восьмой его то здесь знали, ибо высшие чины Штази не раз пользовались санаторными комплексами Народной армии. Средних лет, среднего роста, лысый, с недобрыми глазами. Он постоянно осматривался по сторонам будто опасался чего-то.
Кто-то прибыл раньше, кто-то позже но постепенно их стало восемь человек. Потом привезли девятого и все закрутилось. Человек из Штази приказал персоналу покинуть один из корпусов он и так был освобожден по приказу сверху под эту странную группу но тут приказали, чтобы в корпусе не было ни одного человека кроме этих. Спорить с высокопоставленным сотрудником Штази ни у кого желания сделали как он приказал. За последней медсестрой он запер дверь изнутри на замок. Еще раз лично проверял все помещения. Потом сказал всем, что пора собираться
В одной из комнат второго этажа санаторного блока «Б» санатория для высшего командного состава ННА, вокруг круглого стола собрались несколько человек. Ни на одном из них не было формы, хотя к форме они привыкли. Оделись одинаково, как это было принято в санатории даже тот кто раньше предпочитал носить свою одежду снял ее и надел санаторную. Обычные, дешевые синие спортивные костюмы, в каких тренируются спортсмены добровольных обществ. Решительные и властные лица людей, привыкших добиваться своего скрытые тьмой.
Рыцари. Возможно последние из оставшихся в живых в победившей невиданного врага великой стране. Последние готовые сразиться. Последние готовые умереть за то, во что они верили.