Вот вздор какой! произнёс пристав.
Верно вам говорю, мужички мне сказывали, видели, вишь, его где-то, вот с двоими, пожалуй, и не совладаешь.
Справимся, заметил исправник. Но я не верю, чтобы Стёпка вернулся, добавил он.
Не знаю, а только слухи есть, стоял на своём хозяин дома.
Проверим, без внимания этого не оставим, протянул сквозь зубы Семён Иваныч.
Ну-с, что же вы прикажете нам делать в овине? завёл снова речь становой.
Сидеть и следить за появлением разбойника. Как только он покажется, сейчас надо будет вам приготовиться и дать нам свисток, сделать в деревне тревогу, собрать народ и окружить дом, тогда уже он из наших рук не вывернется. Если мы его увидим, то вам дадим знать, тогда уж вы делайте, что я говорю.
Конечно, ваше приказание постараемся исполнить, наливая по последнему стаканчику китайского зелья, сказал в свою очередь г-н Шварц.
Ну-с, однако пора, кажется, и в дорогу собираться, приподнимаясь со стула, предложил исправник.
А на дорожку-то, ради смелости, полагаю, можно по рюмочке пропустить? заявил хозяин.
Отчего же, сказал становой пристав, да и с собой не мешало бы взять скляночку.
Захватим! Семён Иваныч, выкушайте рюмашечку! проговорил г-н Шварц.
Нет, благодарствую.
Ну, как хотите; рассыльному прикажите стаканчик поднести?
Да. Деревянко, я думаю, не откажется, дайте ему, кстати и кучеров угостите, да скажите им, чтоб колокольчики подвязали.
Когда всё угощение было окончено, ловцы вышли из дому и уселись в экипажи, кучер спросил у исправника:
Куда прикажете?
Пошёл на село Запонорье! крикнул он ему.
На дворе уже почти совсем стемнело, небо заволокло тучами, начал накрапывать дождь.
Должно быть, дождь на всю ночь собирается. И проберёт же он нас, голубчиков, сказал г-н Шварц, усевшись рядом с приставом.
Нам ничего, мы привыкли, а вот вы-то боитесь, ответил пристав, закуривая сигару.
Глава 7
Дождь всё усиливался, поле оделось непроглядной тьмой, вдали раздавались раскаты грома, сверкала молния, на миг освещая дорогу нашим путникам. Но вот, показались постройки какой-то деревушки; экипажи выехали на улицу.
Ты знаешь дорогу на деревню Новую? спросил у своего кучера исправник.
Знаю, но в потёмках, пожалуй, и собьюсь, ответил тот.
Остановись.
Лошади стали. Семён Иваныч попросил пристава ехать вперёд на сказанную деревушку, и снова по улице сонного села застучали колеса.
Добравшись до деревни Новой, исправник приказал становому остановиться у дома деревенского старосты, разбудить его и вызвать к нему, что тот и исполнил.
Староста, встревоженный таким поздним приездом властей, выбежал на улицу босиком и получил распоряжение отворить ворота дома и впустить на двор лошадей с экипажами. Все это, с помощью рассыльного Деревянко, было исполнено живо. Исправник пожелал войти в избу, чтобы дать своим спутникам немножко оправиться от дождя.
Деревянко! крикнул он своему рассыльному. Скажи кучерам, чтобы они отпрягли лошадей.
Разве мы здесь ночуем? спросил пристав.
Нет, мы отсюда до Барской дойдём пешком, ответил исправник.
Шварц поглядел на Семена Иваныча, покачал головою и спросил:
Далеко будет до деревни?
Верст пять, не больше, ответил тот.
Вот тебе и клюква, в проливной дождь придётся тащиться на такое расстояние, заметил становой пристав.
Иначе можем всё дело испортить: у Чуркина везде своя полиция; как раз смекнут, в чем дело, тогда даром простреляем, сказал исправник.
Делать было нечего; Шварц и пристав волей-неволей должны были покориться обстоятельствам.
Через полчаса путники были в дороге. Деревянко шёл впереди всех; г. Шварц начал было разговор с приставом, но исправник просил его прекратить и шествовать молча. Дождь не унимался: утих только гром, но молния продолжала изредка освещать дорогу. Вот они достигли села Запонорья, подошли к волостному правлению, постучались в двери, которые немедленно были отперты.
Волостной старшина, получив заранее извещение быть на всякий случай готовым, встретил промокших до костей гостей своих и распорядился поставить для них самовар.
В правлении, кроме старшины, находился ещё крестьянин Куракин, приглашённый на всякий случай и изъявивший своё согласие на участие в облаве разбойника.
Ты вот что, Михаил Ефимьич, смотри, не трусь только, когда придётся Чуркина хватать, сказал ему старшина.
Вот тебе ещё! Один на медведя ходил, а этого мужичонка пополам кулаком перешибу, хвастался здоровый, высокий, молодой крестьянин.
То-то, смотри, не сконфузься, добавил старшина, я так, к слову тебе говорю.
Когда присутствовавшие немного пообсушились, они уселись. за самовар и только в начале первого часа ночи отправились из села в деревню Барскую. Вот они перешли мостик, перекинутый через небольшую речку, и вошли по задворкам в деревню.
Дождь начал ослабевать. Деревня спала крепким сном; ни сторожей, ни собак не появлялось на улице, шумели только бегущие с горы в речку ручейки дождевой воды. Исправник отделил от себя станового пристава, дав ему в подмогу г-на Шварца и крестьянина Корякина, указал им овин против дома Чуркина и приказал поместиться в нём. В нескольких саженях от того овина находился большой лес, шумевший своими верхушками, за которым, главным образом, исправник приказал неустанно наблюдать становому приставу с его товарищами, а сам направился к овину Чуркина, стоявшему позади его дома. Подойдя к нему, Семён Иванович остановился и сказал старшине:
Ну, ступай-ка ты, братец, вперед, а я уж за тобой следом.
Позвольте мне, ваше высокородие, предложил свои услуги Деревянко.
Ты теперь стой и молчи, а когда прикажут, то полезай, шёпотом произнёс исправник.
Старшина, осенив себя крёстным знамением, полез, нагнувшись, в овин и опустился в ямку перед печкой.
Исправник нагнулся в отверстие и тихо спросил:
Ну, что?
Ничего, полезайте, ответил он.
Семён Иванович всё-таки раздумал спуститься, а послал вперёд своего рассыльного и только после него осторожно скрылся в овине.
Ощупью вылез старшина из ямы на небольшую площадку овина, крытого тоненькими, уже на половину сгнившими досками, между которыми в щели пробивался свет. Семен Иванович и рассыльный последовали за ним и уселись там.
В это время дождь перестал, но сквозь решётчатую крышу всё-таки просачивались оставшиеся на ней капли и беспокоили исправника, падая на его плечи, отчего он поминутно отряхивался. Молча сидели они под этой крышей; Семён Иванович даже не осмеливался закурить папироску; он чувствовал себя как-то неловко; в голове его роились мысли, что если Чуркин узнает об их здесь присутствии, то дело будет табак. Точно также трусил и старшина, только один Деревянко был спокоен и от утомления клевал носом, сон одолевал его. В таком положении им пришлось просидеть около двух часов, пока не проглянула на востоке утренняя зорька.
Начало рассветать. Небо очистилось от туч, в лесу послышалось чириканье птичек, запели и петухи в деревне. Когда совершенно рассвело, исправник не вытерпел и закурил папироску.
Ваше высокоблагородие, дымок-то, пожалуй, пойдёт сквозь крышу, могут и заметить его, тихонько произнёс старшина.
Ну, теперь ещё все спят, кому заметить? ответил Семён Иваныч, поглядывая в щель крыши, почти сравнявшейся с землёй.
Оно так, всё-таки, надо быть нам поосторожнее.
Исправник взглянул на часы, было половина четвертого.
Глаза засевших в овине людей были устремлены в щели крыши, на дорогу, идущую из деревни Ляховой, которая вилась лентой по задворкам, но никого на ней не показывалось. Проснулась деревня, задымились печные трубы, на улице появились бабы с коромыслами и потянулись к речке за водой.