Новостроев повернулся в сторону, откуда доносился этот противный скрипучий голос и увидел клетку с большим попугаем, произносящим эти слова. Она была подвешена на декоративной цепочке чуть выше головы, и поэтому на нее не сразу можно обратить внимание.
А это, что за экзотика? спросил главврач, как зовут сие создание?
Это наш Яша, говорящий попугай, отвечал Старообрядцев, кто-то из пациентов принес его из дому лет десять назад и оставил клинике в подарок! Говорят, эта птичка дорого стоит.
Актовый зал имел небольшую сцену, на которой стояла трибуна, обитая красным материалом с гербом СССР на лицевой стороне, обращенной к залу. Такие трибуны стояли когда-то во всех актовых залах страны, называемых в советские времена «красными уголками», с таких трибун парторги призывали к досрочному выполнению пятилеток. Время здесь как будто бы остановилось, а каждый посторонний человек, увидевший эту трибуну, непременно подумает: «Дурдом, есть дурдом, что с него взять!».
Петр Серафимович, обратился Новостроев к Старообрядцеву, а это что за реликт? СССР уже не существует двадцать лет, а здесь еще остались его атрибуты.
А кому мешает этот герб? ответил Старообрядцев, собраний мы давно не проводим, а нашим психам без разницы, чей герб нарисован на этой трибуне, советский или двуглавый, российский. Пациенты здесь смотрят телевизор и играют в настольные игры, а многие из них даже рады тому, что в нашей клинике по-прежнему советское, спокойное и беззаботное время.
А замечаний Вам руководство не делало? спросил Новостроев.
Делали при каждом посещении нашего учреждения работниками департамента здравоохранения, спокойно ответил Старообрядцев.
И что же Вы им отвечали? спросил Новостроев.
Да то же, что ответил Вам, последовало от Старообрядцева, работникам департамента тоже все равно, чей герб красуется на нашей трибуне, да и спрашивают из-за любопытства.
Далее Новостроев осмотрел скудный книжный запас библиотеки, в которой в основном книги для детско-юношеского возраста. Это приключенческая литература о кладах, пиратах, индейцах и, конечно же, детективы Татьяны Устиновой. Ничего, не говоря Старообрядцеву о своем впечатлении, Михаил Сергеевич что-то записал в ежедневнике и продолжил обход.
На третьем и четвертом этаже располагалось женское и мужское отделение, соответственно, разделяющееся на: первого психотического эпизода, подростковое и для соматически ослабленных больных. Причем женское отделение намного меньше мужского. Именно с него Новостроев намеревался развернуть эксперимент, этот контингент больных хорошо поддавался лечению его методом.
При обходе женского отделения, его заведующая Бабич быстро и в достаточном объеме информировала Новостроева о диагнозах и течении болезней ее пациентов, чем вызывала уважение к себе. Чувствовалось, что этот человек отдает себя работе целиком. Сегодня не каждый врач может вот так по памяти говорить о истории болезни своих многочисленных больных, называя каждого по имени отчеству, помнить даты их рождения, начала болезни и прочее.
Не обошлось и здесь без курьезов. В одной палате Новостроев спросил у женщины, лежавшей на кровати под одеялом о ее самочувствии. На что она сразу же отреагировала патологически сдернула с себя одеяло и, выставляя напоказ густо заросший лобок, произнося рекламный слоган:
«Меховая выставка! Все меха на ВДНХ! Стильно, не значит дорого! Смешная королева!».
Кристинка, ну как ты себя ведешь? постыдила ее Елена Григорьевна, оденься сейчас же!
А я и так одета, ответила больная, я же в норковой шубе, вы, что специально не замечаете?
Всю жизнь эта женщина мечтала о покупке норковой шубы, вполголоса объяснила Новостроеву Елена Григорьевна, ее ФИО Кристина Соломоновна Меховая. Несоответствие фамилии шубе, которой у нее нет, спровоцировало первый психотический эпизод. В настоящее время наблюдается прогрессирование заболевания. Стараемся ограничить ее доступ к соответствующей телевизионной рекламе. Правда, делать это, становиться все труднее.
Доктор, напрасно ты убеждаешь в отсутствии у меня дорогой шубы, сказала Крестина, вот же она. и снова немая сцена выставленный на показ лобок и тот же текст сопровождения.
Всю жизнь горбатила, чтобы купить себе шубку, продолжала Кристина, переходя на песню Киркорова:
А вот Вы, доктор, ходите на работу в обшарпанном пальтишке, я в окно видела. Не стыдно?
Хорошо, Кристинка, успокоила ее Елена Григорьевна, мы видим твой наряд, очень экстравагантно и стильно! А у меня нет денег на такую дорогущую шубу как у тебя, вот и хожу десятый год в одном пальто.
После такой оценки ее «наряда», Меховая успокоилась, а Новостроев и его свита отправился дальше. В мужском отделении обход сопровождал заведующий Яков Ефимович Богомилов. Это специалист своего дела, как Елена Григорьевна. Новостроева радовал тот факт, что, несмотря на трудные для медицины времена, в клинике сохранился костяк специалистов-энтузиастов, с которыми ему любой эксперимент по плечу.
В мужском отделении его ждало знакомство с человеком-поэтом, говорящем преимущественно стихами, какие в народе называют виршами. При этом он не мнил из себя какого-либо великого поэта, что не характерно для его патологии, и вел себя спокойно и уверенно. Полное отсутствие мании поэтического величия, которая характерна даже для здравых поэтов современности. Когда обход вошел в палату, в которой лечился этот поэт, тот сразу огласил стихотворное приветствие:
Наш «народный поэт», представил больного Яков Ефимович, стихи сочиняет на ходу, но иногда просто перефразирует «коллег» пишущих вирши для телевизионной рекламы. На что поэт ответил:
Позвольте мне представиться самому, произнес поэт в прозе, я дважды народный, трижды заслушанный, четырежды орденопросец и три не дали, заструженный мастер с понтом Строчкин Сергей Иванович собственной персоной. Я автор многочисленных стихов, песен и прозаических произведений, мечтаю издать сборники собственных сочинений.
Рад познакомиться! произнес Новостроев, надеюсь, Ваше творчество найдет место в современной поэзии и нам вскоре удастся увидеть сборники Ваших стихов.
А вот это проблема, доктор, грустно констатировал Строчкин, сегодня главное не сочинить, а издаться. Если нет денег и спонсора, то это практически невозможно! Современный россиянин не читает стихов, да и вообще ничего, а писателей расплодилось больше, чем читателей. На одного читателя приходится два писателя, а любимым жанром стал детектив. Произведения о бандитах, ментах и проститутках издаются и пылятся на полках книжных магазинов, а поэзию никто даже не хочет издавать. Нация деградирует!
Поблагодарив «народного поэта» за его творчество, Новостроев со свитой отправился дальше по отделению. В одной из палат он обнаружил пациента, который мог стать его первым и главным участником эксперимента. Это был мужчина со странной фамилией Долбиелдаев и с амбициями высокопоставленного государственного деятеля.
Его манера говорить, жестикулировать, при этом, поддерживая убедительность сказанного им соответствующей мимикой, напоминало какого-то известного политика. Новостроев не мог вспомнить кого именно, но был уверен, что этот пациент стал «жертвой чрезмерно политизированной части населения». Яков Ефимович подтвердил догадку главврача комментарием о том, что именно на этой почве у него развивалась болезнь.
Долбиелдаев жестко критиковал власть всех уровней, требуя от них скорых позитивных перемен в государстве и обществе, в политике и экономике, являлся ярым противником тоталитаризма и бюрократии. Иногда он писал в адрес президента и премьера, в обращениях к ним выражал мнение и советовал, как обустроить Россию. Передавая для отправки эти письма лечащему врачу, он обязательно требовал, чтобы тот предоставил ему уведомления о вручении письма адресату. Эти послания горой копились в приложении к его истории болезни, а уведомления о вручении ему «выписывал» лечащий врач.