Чуркин с урядником сидели за столом; около них стояла Ирина Ефимовна и рассказывала им вполголоса о свидании приказчика с Степанидой. Увидав его на пороге, она притихла.
Ну, голубчик, поздравляю с успехом! встречая приказчика, сказал разбойник, потрепав его по плечу.
Эх, Наум Куприяныч, какой это успех! Знаешь, что я тебе скажу: по губам текло, а в рот всё-таки не попало, ответил тот, крепко пожимая Чуркину руку.
Нечего скромничать, мне всё известно, как ты с ней беседовал да целовался.
Неправда, до поцелуев дело не доходило.
Ишь ты, поди ж ты, я сама небось видела, как ты с нею целовался, развязно пояснила Ирина Ефимовна.
Ну, целовался, а вам-то что, завидки, что ли, берут? улыбаясь, ответил приказчик.
Чего нам завидовать, мы за тебя радуемся, авось, теперь повеселей будешь, а то ты букой каким-то выглядывал, заметил ему Чуркин.
Вестимо так, совсем паренёк расклеился, а теперь видите, каким весёлым стал; любо-дорого смотреть на него, протянул сквозь зубы урядник. Ну, на чем вы порешили? спросил он.
Завтра вечерком узнаю.
Стало быть, нам здесь ночевать придётся?
Необходимо, ты уж извини за это и не сердись.
Что с тобой делать, подожду.
Кто-то постучался в окно, Чуркин позвал из светлицы Осипа и велел ему отворить ворота. Каторжник вышел на улицу и увидел перед собою офицера полицейской службы, который спросил у него:
Здесь постоялый двор?
Да, что нужно?
Заночевать здесь можно?
Не знаю, пойду у хозяина спрошу, сказал каторжник и поторопился обратно в избу.
Наум Куприян, выйди-ка сюда, до тебя дело есть! отворив двери, произнёс Осип.
Что такое? спросил тот, выйдя в сенцы.
Какие-то полицейские приехали, ночевать просятся; уж не нас ли они отыскивают?
Много ли их?
Одного видел, а там не знаю.
Вот ещё, «не было печали, так черти накачали», буркнул разбойник и пошёл с Осипом на двор.
Револьвер-то с тобой? спускаясь с крыльца, спросил каторжник. Неровен час, брать будут, так уговор, живым в руки не даваться.
Знаю, тогда становись ко мне под руку.
Не бойся, постою за себя, кистень за голенищем у меня лежит.
Они вышли из ворот на улицу.
Полицейский офицер, с высоким солдатом в серой шинели, стояли около саней, запряжённых парою лошадей гуськом. Разбойник с Осипом подошли к ним поближе, Чуркин приподнял с головы свою барашковую шапочку и спросил у офицера:
Вам, сударь, что угодно?
Ночевать, братец, можно у тебя? оглядывая разбойника с ног до головы, сказал тот.
Сами-то вы откуда?
Это не твоё дело, я спрашиваю: ночевать можно?
Много ли вас?
Видишь небось: трое.
Потеснимся как-нибудь, милости просим.
Лошадям корму достанем?
Найдём; только я вам доложу, в одной комнате придётся с другими расположиться.
Что ж, нам всё равно. Староста деревни где тут живёт?
Здесь, неподалёку.
Полицейский офицер в сопровождении солдата, отправился на двор; за ними последовал и Чуркин, а Осип остался с кучером при лошадях.
Любезный, откуда это вас занесло? спросил каторжник у возницы.
Из Верхотурья; вот уж целую неделю путаемся по уезду, лошадок совсем замучили, ответил кучер, вводя коней на двор.
А по каким делам?
По следственным, об убитом купце справляемся.
У каторжника отлегло от сердца; он понял, в чем дело, и беспокоившая его мысль о том, что чиновник явился арестовать их, не оправдалась.
Войдя в избу и, увидав урядника, офицер отрекомендовался ему помощником исправника, а урядник объяснил, кто он, и попросил начальство садиться.
Вы здесь зачем?
По делам службы, ваше высокородие, отвечал урядник, купца Жохова разыскиваем.
Нечего разыскивать: его нашли убитым.
Урядник и приказчик, сидевшие около стола, при таких страшных словах вытянули лица и уставили глаза на офицера, закуривающего папироску; Чуркин был невозмутим; он стоял, прислонившись к печке и исподлобья глядел на приехавшего офицера.
Позвольте спросить, где его нашли?
Верстах в тридцати пяти отсюда, в лесу, вместе с его кучером.
Неизвестно, кто убил?
Нет, вот мне поручено разыскать преступников; всю неделю мыкаюсь, и нет ничего.
Позвольте спросить, где же девались лошади убитого купца?
Там же, около трупов, в сугробе погибли, шесть дней без корму стояли и околели.
Урядник и приказчик только плечами пожимали, удивляясь такому преступлению.
Тебя как зовут? обратилось его благородие к Чуркину.
Наум Куприяныч, не трогаясь с места, отвечал тот.
Не припомнишь ли ты, заезжал или нет, к тебе этот купец.
Какой такой купец? переспросил разбойник.
Вот, которого убили.
Не знаю; у меня много проезжих останавливаются, всех не упомнишь. А давно ли это было?
Около месяца тому назад.
Не помню; ночевал какой-то, да в Тагильский завод уехал.
Чёрт знает, что такое, нигде вот ни до чего на добьёшься; пошлите за старостой.
Я у него спрашивал по этому поводу, ничего не знает; протокол о его показаниях составил, сказал урядник. Вам чайку не угодно ли?
Пожалуй, стаканчик выпью с дороги.
А закусить не прикажите ли чего приготовить?
Нет, у меня есть своя провизия.
Наум Куприяныч, прикажи разогреть самоварчик, обратился урядник к разбойнику.
В избу вошёл Осип с кучером его благородия.
Осип, поставь самовар! сказал Чуркин.
Сейчас, ответил тот.
А потом сходи к старосте и попроси его сюда, скажи, что помощник исправника его требует.
Глава 67
Осип поставил самовар, накинул на себя халат и отправился к старосте. Помощник исправника поглядел ему вслед и спросил у Чуркина.
Что это за человек?
Работник мой, отвечал тот.
Рыло-то у него весьма непрезентабельное: волком выглядывает.
Таким уж он уродился.
А этот молодец, здешний или ночлежник? показывая глазами на приказчика, осведомился его благородие.
Со мной из Тагильского завода приехал, пояснил урядник.
Знать, по делам или так за компанию?
Да-с, по торговой части.
Далеко отсюда до Тагильского завода?
Вёрст шестьдесят будет; это так, глазомерно считают; дорога не столбовая, лесом больше приходится ехать.
В избу вошёл староста деревни, а за ним явился и Осип. Староста поклонился всей компании и остановился у дверей.
Ты здесь староста? спросил у него помощник исправника.
Так точно, я буду, сказал мужичок.
Подойди сюда поближе, да отвечай мне на вопросы.
Тот подался вперёд.
Не слыхал ли кто у вас об убитом Жохове? сердито спросил его благородие.
Староста в испуге обвёл всех присутствующих глазами, почесал затылок и не знал, что отвечать.
Слышишь, что я у тебя спрашиваю?
Как не слыхать, слышу.
Так что ж ты не отвечаешь?
У нас об этом ничего не слыхать.
И вы не видали никакого купца?
Нет, не видали.
Ну, не проезжал ли кто-нибудь на паре лошадей?
Как не проезжать! Мало ли едут, да мы их не опрашиваем, кто они и откуда.
От них, ваше высокоблагородие, ничего никогда не добьёшься, такой уж народец, заметил урядник.
Пошёл вон! крикнуло на старосту начальство.
Тот вышел. Осип взялся было за самовар, чтобы по ставить его на стол, но кавалер, приехавший с его благородием, оттолкнул его, взял самовар и отнёс его на стол. Осип злобно поглядел на него и вышел из избы, заскрипев зубами. Его благородие достал из походной своей шкатулки чайные принадлежности и принялся потягивать китайское зелье, пригласив к столу за компанию урядника. Чуркин удалился из избы в свою светлицу, а приказчик, усевшись на лавку, хлопал на его благородие глазами. Солдат стоял у печки, в ожидании каких-либо приказаний от своего отца-командира.
Отец-командир был выше среднего роста, с лысиной во всю голову, остаток волос на затылке был зачесан наперёд; черные с проседью бакенбарды, идущие до подбородка, придавали ему некоторую солидность, старый выцветший мундир с красным воротником и ясными пуговицами олицетворял тип полицейского офицера Николаевских времён.
Чуркин нашёл Осипа у себя в светлице; каторжник в этот момент закуривал свою коротенькую трубочку; увидав своего атамана, он как бы обрадовался минуте, чтобы переговорить с ним.